Антон Пайкес - Дожди над рекой. В тумане / Кансер / Танцующие на крышах

Не скажу, что мы были лучшими друзьями, – я был куда спокойней, рассудительней и даже нелюдимей. Но его телефон у меня всё-таки был. Когда парень спрашивает телефон у парня – это нормально, предлог может быть любым: пойдём мяч погоняем, пойдём на великах покатаемся, пойдём выпьем пива. Это ни у кого не вызывает вопросов. Естественно, телефонов девчонок у меня не было, так как я просто не знал, под каким предлогом их нужно просить. А с Борисом получилась такая история.

После того, как я последний раз был в родном городе, мы несколько раз встречались. Пили пиво, говорили о девушках, которые нас пятнадцатилетних весьма и весьма интересовали. Даже пообещали друг другу, что, несмотря на возможность знакомства с представительницей противоположного пола, мы всё равно не перестанем общаться. Вышло с точностью до наоборот. Боря любил вступать с девушками в дуэль, его интересовали только роковые красотки, которые манипулируют мужчинами просто потому, что такими родились. Я тогда думал, что ему и нужна властная пассия, достойная прирождённого лидера. Боря обладал несгибаемой волей, он отлично учился, серьёзно занимался спортом, даже имел какие-то разряды, кроме того, играл на скрипке и сочинял стихи. Да и внешне он был совсем не дурён, обладал широкими плечами и подтянутым торсом, я же, кроме высокого роста, ничем от заурядного нескладного юноши не отличался. В общем, он имел кучу достоинств, и я ему завидовал.

Потом Боря сошёл с ума. Естественно, из-за девчонки. Она была старше его года на три, но его это не смущало, он с упорством ледокола разламывал лёд между ними и вскоре ничего кроме этой битвы вокруг себя не замечал. Даму Бориного сердца я видел, девушка действительно была сногсшибательной, но очень уж своенравной. Борин роман носил характер укрощения мустанга. Постепенно он всё больше погружался в эту баталию, а потому наше с ним общение сошло на нет.

Настало время напомнить о себе. Боря и на даче отлично умел увлечь девчонок, так что можно было надеяться, что телефон моей туманной подруги у него где-нибудь завалялся. Они, правда, никогда не ладили. Я уже, кажется, говорил, что даже в приятельских отношениях с ней состояли единицы, в основном мы играли особняком, не пытаясь привлечь ещё кого-то в наш закрытый кружок.

Найдя Борин номер, я сел в кресло (ничего не могу с собой поделать, люблю этот мещанский элемент быта) и позвонил.

– Да? – грубовато ответила мне трубка низким женским голосом.

– Бориса можно? – так же грубовато вопросом на вопрос ответил я.

– Кого? А, Борьку что ли? Сейчас.

Голос был неприятным. В нём мне послышалась вся боль покорных судьбе угнетённых и комплексующих по пустякам угнетающих. Трубку кинули на стол, но я слышал, как на том конце раздался крик.

– Борис, вас к телефону! Вы поднимете свою жопу с дивана, или вам принести трубку?

Ответа я не расслышал. Через минуту раздался какой-то шорох, и я услышал голос старого знакомого.

– Алло!

– Привет, Борь, – пробормотал я и представился.

– А, привет! – Голос Бори звучал радостно. – Как дела?

– Да ничего так. А у тебя?

– Ну, бывало лучше.

– Слушай, мне нужна твоя помощь. Мы можем встретиться?

– Ну, да. Где?

Я назначил Боре встречу в кафе в центре города.

– Хорошо. Только это, у меня с деньгами напряг…

– Ладно тебе, я хочу, чтобы ты мне помог, так что обед за мой счёт.

– Идёт, – засмеялся Боря, и мы попрощались.

Кафе, в котором я назначил встречу товарищу, было не из дорогих. Я вообще не люблю пафосные заведения, в которых можно оставить половину зарплаты. Наверное, те, кто могут себе позволить частые обеды в таких ресторанах, не считают их плохими, но мне там неуютно. Складывается ощущение, что за столом ты должен быть больше, чем самим собой, а мне как-то никогда не удавалось раздуться жабой.

Я приехал немного раньше и заказал любимый шоколад. Очень уж я к нему пристрастился за последние несколько лет. События этой ночи уже начали стираться из памяти. Потускнел туман, забылся её тембр голоса, да и старуха стала казаться каким-то усмирённым недоразумением. Вот только ущипнул я себя сильно, так что точно не спал. А значит, и старуха была, и она была, были просьбы и предостережения, от них уже никак не отделаться. Я оказался на шахматной доске, и для начала стоит понять, какая я фигура и какова траектория моего хода.

Боря опоздал на полчаса. Узнал меня сразу, а вот я долго не мог поверить, что это тот самый Борис, гроза всех мальчишек в городе, вечный выдумщик и главарь. Он осунулся, растолстел, под глазами как сливы набухли мешки, и им был уже не один месяц. Лицо его светилось радостью, но она не вдохновляла, а наоборот была какой-то жалкой пародией на настоящее счастье от встречи со старым знакомым. Эта улыбка невинно осуждённого, ещё не понимающего, что незнакомая дюжина вынесла ему смертный приговор… Он, кажется, сам стеснялся, потому что первое время мы сиделипрактически молча, давая друг другу возможность привыкнуть к тому, какими мы стали.

– Ты не обижайся, что я опоздал. Жена долго со мной беседовала.

– Ну что ты. Она у тебя волевая.

– Она у меня сука. – Боря сокрушённо покачал головой. – Сука и всё.

– А как же та, в чёрной мини-юбке?

– А это она и есть. В общем, не важно. Ты-то как? Женат?

Боря явно спросил именно то, что хотел спросить. Видимо, надеялся, что я его подбодрю рассказом о своих несчастьях.

– Увы, всё ещё один.

– Счастливчик, – сказал он и уткнулся в меню. Мы помолчали ещё немного.

– Заказывай, не стесняйся, – сказал я. – Раз уж я тебя выдернул, должен сделать тебе что-то приятное.

– Спасибо, – улыбнулся Боря. Он довольно долго копался в меню, после чего заказал первое, второе, десерт и даже салат не забыл. И завершил это гастрономическое разнообразие кофе с корицей и сливками. Ну что ж, я был готов к тратам.

Сперва мы поговорили о жизни. Из рассказа Бори выяснилось, что после школы он практически сразу женился на своей возлюбленной, которая казалась очаровательной девушкой. Родители у неё также были добрыми, милыми, начитанными людьми. По крайней мере, он так думал какое-то время. Потом жена начала перехватывать инициативу, практически засадила мужа за домашние дела, сама же домом не занималась, да и не умела этого делать в принципе. Боря ушёл из института, устроился на какую-то сменную работу, и всё больше увязал в бытовом болоте, пока однажды совершенно неожиданно для себя не запил. На этом вся его подающая надежды жизнь была загублена. Жена вила из него верёвки, её родители постоянно называли его ничтожеством, не достойным их славной дочурки, но почему-то на разводе никто не настаивал, а Боре уже было всё равно.

– И знаешь, что самое странное, – сказал он. – Мне не жаль спортивной фигуры, не жаль просранных знаний, не жаль даже посаженного здоровья, но что мне придётся видеть эту морду до самой смерти – вот это обидно.