Анджей Ваевский - Сноходец

— Ну… мало ли.

— Не волнуйся, все нормально. Девушек я к себе вожу не часто, но родители давно смирились с тем, что такое иногда происходит. Поехали, хоть выспишься нормально.

Она поехала. С одной стороны, вроде и боязно чужих родителей, с другой же — в их присутствии точно ничего, усложняющего жизнь, не произойдет. И не прогадала. Двое суток тишины и спокойствия. Какого-то забытого домашнего умиротворения. Родители Ежика оказались очень милыми, спокойными пожилым людьми. Очень приветливыми и доброжелательными. Из-за этого где-то в груди больно кололо, что у нее, Яринки, нет такой семьи. Обычной нормальной семьи, где мать может пожурить сына, что тому давно пора жениться, а он и ухом не поведет, может пожаловаться на замужнюю дочь, что заглядывает редко, посетовать на жизнь и политику. Ничего необычного, нормальная спокойная семья со своими житейскими неурядицами. И все же есть какая-то теплота, забота друг о друге. А что есть у нее, Яринки? Ничего… пустота и украденная Марией дочь. И лишь призрачная надежда, что когда-то всё будет иначе.

К концу января Яринка заболела. Началось все вроде как с простуды, а потом повторилась история с разрывом сосудов. Девушка кое-как справлялась с недомоганием, выкарабкиваясь собственными силами, полагаясь лишь на неиссякаемый запас желания жить и на те немногие лекарства, на которые удавалось наскрести денег. Юрка Ворона рычал на всех, кто приходил к Яринке.

— Что вы приходите? Что вы смотрите? Идиоты, не видите, что она умрет, если ее не лечить? Вон все пошли, влюбленные, мать вашу! Гормоны играют, а не любовь.

Сорокалетний мужчина злился, вышвыривая всех. Бегал по знакомым врачам, выискивал рецепты со скидкой, тратил собственные, тяжким трудом заработанные деньги, чтобы хоть немного поправить здоровье девочки, к которой успел прикипеть душой, едва ли не как к собственной дочери. Однажды в гости заглянул Ежик.

— Сильно болеет?

— Да в гроб краше кладут. А эти… мудаки… ходят толпами, сочувствуют. Нет, я понимаю, мелкие они. Так хоть бы покой дали. Ей тишина нужна, спокойствие. Так нет же, каждый придет и дергает, внимания хочет. Ей спать нужно, а они не дают. Устал я с ними воевать.

— Я приеду завтра, — сказал Ежик на жалобы Вороны и ушел.

Он приехал на следующий день с большой сумкой и другом. Без лишних слов побросал вещи Яринки в сумку, отдал ее другу. Сам одел девушку и, несмотря на протесты той, взял на руки и вынес из квартиры.

— У меня ей будет лучше, да и с лекарствами проще, — объяснил Ежик Юрке и увез Яринку.

У Яринки не осталось сил на то, чтобы задавать вопросы. Она проболела три месяца, продержалась на домашнем лечении, но в итоге в конце весны девушку увезла скорая. Ежик влез в долги на работе, взяв авансом зарплату за три месяца, но все же оплатил лечение Яринки. Из больницы девушка вернулась, шатаясь от ветра. Она похудела, осунулась, неизвестно, чем еще жизнь держалась. Казалось, тело просвечивает насквозь. И все ж она выжила, болезнь отступила. В тихом уюте оболонской квартиры девушка быстро пошла на поправку, и не успели Ежик и его родители опомниться, как в доме появилась не болезненная хрупкая девочка, но женщина, взявшая ведение домашнего хозяйства в свои руки, тем самым хоть частично оправдывая свое пребывание здесь.

— Белочка, — смеялся Ежик, дав прозвище Яринке.

— Это та, что по пьяни приходит? — поинтересовалась девушка.

— Нет, это та, которая маленькая, шустрая, рыжая и домовитая. Вот ты — вылитая белка.

— Угу, прям зоопарк получился.

Восьмое июля праздновалось на даче родителей. День рождения Ежика, когда хотя бы близкие вспоминали, что зовут его Алексеем. Тесный семейный круг: родители, сестра с мужем и дочкой, девочкой лет тринадцати, сам виновник торжества и Яринка. По-домашнему накрытый во дворе стол, здравицы и тосты, пожелания. Ежик поднялся второй раз, и все присутствующие поняли, что он хочет сказать еще что-то, кроме благодарности родителям. Он сказал. Яринка открыла рот и не нашла, что ответить.

— Сегодня, в день своего рождения, при всех вас, как при свидетелях, я прошу Ирочку стать моей женой.

Казалось, эта новость удивила только девушку, все остальные вроде как готовы были. Или ждали чего-то подобного. А она молчала. Она не знала, что сказать на такое. Ведь ничего не было. Да, дружеская забота и участие, помощь. Да, это выходило за рамки просто дружбы, но… никаких намеков на более близкие отношения не было. На Яринку словно вылили ушат ледяной воды. Спасаться самообманом — самое оно. Девушка решила, что Ежик просто решил разыграть спектакль перед родителями, чтобы с одной стороны они не донимали его женитьбой, с другой — больше не задавали вопросов о Яринке и их отношениях. На этом она успокоилась, так и не дав ответа, якобы время на раздумье взяла.

На следующий день Яринка с Ежиком поехали на Труханов остров, где на берегу решено было устроить пикник с друзьями по случаю все того же дня рождения. Место выбиралось не случайно, невдалеке от базы отдыха у самой воды располагался большой стол со скамейками, который и заняла довольно большая компания. Девушка с трудом пыталась запомнить все имена, но в памяти все же отложились только два из тех, что услышала в это вечер. Тарик и Машка. Машка, с легкой руки Яринки ставшая "хорошей девочкой". Добрый друг на долгие годы.

— Девочка, ты болеешь, ты нафига столько наготовила? — это было едва ли не первое, что сказала Машка Яринке, помогая выгружать из сумок всевозможную снедь, не считая мяса на шашлыки.

— А… я не знаю. Чтобы всем хватило. Лучше пусть останется, чем кто-то уйдет голодным, — пожала плечами та в ответ. Она еще не знала тогда, что готовка в промышленных масштабах станет одной из излюбленных привычек, снимающей все стрессы.

— Не, ты точно болеешь, — рассмеялась Машка.

А Ежик взял и повторил то, что сказал вчера родителям, только уже в утвердительном варианте. Когда все сели за стол, парень поднялся и перед первым тостом представил всем Яринку еще раз, но уже как будущую жену. О том, что девушка так и не дала согласия, он как-то упомянуть забыл. Она промолчала, все же это его праздник, портить не хотелось. Не время и не место.

— О, наши набрались, — констатировала Машка, снимая две бутылки водки со стола и перемещая их в сумку Яринки.

— Ой, а чего я с ней делать буду? — искренне изумилась та.

— Знаешь, она не портится, так что пригодится, — рассмеялась Машка. Возможно, в тот момент и натянулись струны, которые называются дружбой. Которые окажутся намного прочнее всяческих жизненных коллизий, протянувшись через годы. Но пока две девушки просто взяли ситуацию в свои руки, растаскивая напившихся в стельку "благоверных" по домам.