Александр Кудрявцев - Винчестер

Квартира выжила, избежав превращения в коммунальную банку с пауками, битв за санузел и водружения чугунной ванны на общей кухне. Гнезда для люстр в ней все так же напоминали центры вселенных, благородная потолочная лепнина взирала свысока, стены уплывали ввысь торжественно, как музыка в готических храмах.

Многочисленные вписчики доброго Кастанеды переделали квартиру на свой лад. Стены Первой Комнаты густо покрывали любимые афоризмы жильцов — от Хоя до Хайяма. Встречались странные стихотворные зарисовки вроде: «Наш Ленин, мыслью пеликан, скончался. На душе туман». Были и корявые, но дружеские шаржи.

В углу высился письменный стол. На нем стоял открытый ноутбук с сохнущими на мониторе носками, рядом — искусственный череп без верха – он служил сахарницей. Обои над столом украшали прибитый огромными гвоздями красный диплом о высшем образовании и справка из психоневрологического диспансера. Гениальность, как обычно, соседствовала с безумием.

Голые стены Второй Комнаты покрывал радикальный черный цвет. Из мебели - лишь раскладушка: сюда флэт-хозяин удалялся для медитаций. «Такая только у меня и Франциско Гойи!», - радовался Кастанеды. На возражения Лиса о том, что тот давно почил, художник делал страшное лицо и кричал, что Гойя бессмертен.

На стенах лепились кусочки бумажек с цитатами из его любимого писателя, в честь которого художник Илья Кудряшов и получил свое прозвище.

Еще было огромное зеркало в потемневшей бронзовой оправе. Там Кастанеда часто видел неких Стеклянных Людей.

Они стали приходить, когда в озере за городом утонули его жена и дочь. После этого Кастанеда крепко подсел на «винт». Ни работы, ни денег у него не было, существовал он за счет вписчиков: автостопщиков, тусовщиков, уличных музыкантов.

Лис сильно переживал свою бесполезность, пока Кастанеда однажды не попросил его помочь сварить «винт» - процедура была сложной, а руки флэт-хозяина тряслись все сильнее.

- Зачем тебе это? – спросил Лис.

- Пейот по-русски, - пояснил флэт-хозяин, доставая ингредиенты. – Позволяет отправляться в самое увлекательное путешествие на свете...

Он усмехнулся и замолчал.

- В какое? – не выдержал Лис.

- В путешествие в себя.

- А-а… - Лис притворился, что понял.

- На, приобщайся. Ты вроде, не глупый, - Кастанеда быстро сходил в Черную Комнату и, вернувшись, торжественно вручил ему книжку с каким-то индейцем на обложке.

- Чингачгук? – хихикнул Лис.

- Сам ты Чингачгук… - Кастанеда попытался отвесить подзатыльник, но промазал.

- «Искусство воина состоит в сохранении равновесия между ужасом быть человеком и чудом быть человеком», - прочел Лис, хмыкнул и замолчал.

- Глаз-алмаз! – удивился Кастанеда, снимая с огня первый результат их совместной деятельности. – Я тебе должен!

Он осторожно процедил варево сквозь марлю.

- Иди угостись! На флэтах так принято: половина винтовару.

Лис с интересом смотрел, как затягивается на руке холодная петля жгута.

Ему и так давно уже хотелось попробовать.

- Смерть ожидает нас, и то, что мы делаем в этот самый миг, вполне может стать нашей последней битвой на этой земле. Я называю это битвой, потому что это - борьба. – сказал Кастанеда. – Смерть всегда где-то рядом. Стоит лишь оглянуться – и ты сразу увидишь огоньки на ее шляпе. Поэтому каждый день – как последний.

Скоро Лис уже не мог думать ни о чем другом.

Половину-винотовару, половину-винотовару, половину-винотовару…

Кастанеда умер в августе. Тело нашли у зеркала в Черной Комнате - сердечный приступ. Потом выяснилось, что квартиру флэтхозяин переписал на Лиса – Неукачаев как раз в июле стал совершеннолетним.

Теперь Лис варил «винт» самостоятельно. С каждым разом доза становилась больше. Когда Стеклянные Люди пришли за ним, сопротивляться уже не было сил.

- М-ма…ма, - промычал Лис и захлебнулся горячей рвотой.

Очертания комнаты слились в черный круг, из зеркала тянулись белые руки и звали, звали, звали за собой.

- Меня Кастанеда у них забрал. Сюда. – Лис усмехнулся.

- И что дальше? – осторожно спросил я. – ты не хочешь вернуться? Домой?

Он прищурился и посмотрел на меня.

- Дом – это место, где тебя ждут. Значит, дома у меня нет. А здесь - интересно…

- И что ты делаешь здесь?

- Ну так…- нехотя ответил Неукачаев, - в Сети обычно сижу…

- В Интернете? – удивился я. – а я думал, что электричества нет…

Он улыбнулся.

- Ты не понял. Для того чтобы выйти в настоящую Сеть, компы не нужны.

- Почему тогда – Сеть?

- Это пространство по-разному называют. Четвертое измерение. Ноосфера. Шамбала. Описать это место нельзя, потому что Сеть видят по-разному. Но все мы подключены к одному и тому же Глобальному Интернету. Понимаешь?

- Не особо, - признался я.

- Если ты научился выходить в Сеть, ты можешь почти все. Видеть чужие сны. Читать чужие мысли, - Лис помолчал и добавил, - а еще там можно увидеть себя. Настоящего.

Он вынул из кармана джинсовой рубашки маленькую трубку в виде резной змеи и протянул мне.

- Хочешь?

- Что это?

- Вспомогательное устройство. Драйвер. Несколько затяжек – и ты в Сети.

- И куда я попаду? – спросил я.

- Куда прицелишься, - ответил Лис.

- Запуск устройства, - Неукачаев зажег несколько свечей по углам, - немного дешевых спецэффектов для начинающих…

После нескольких затяжек очертания комнаты поплыли. Я тряхнул головой.

- Слушай, что-то в глазах…

- Не суетись.

Тело уже не слушалось. Я смотрел на его лицо, освещенное тусклым пламенем свечей, и в какой-то момент показалось, что передо мной не человек. Нечто другое.

Его низкий голос словно превратился в вязкий коричневый сироп, который медленно наполнял мое тело. Уровень все поднимался, и я вдруг испугался, что когда он достигнет моих глаз, я перестану видеть, и зачем-то задрал голову в потолок. Уткнулся взглядом в желтое пятно-подтек, а оно принялось разрастаться, принимая в себя без остатка, и все, чем был я, начало распадаться на невидимые частицы, норовя смешаться с окружающим пространством.

- Не бойся, - сказал голос рядом, - закрой глаза.

Я послушался, и все, что было мной, словно стало невидимой метелью в темном сыром небе. «Откуда небо?» - успел подумать я. То, что было мной, поднял на упругие крылья неизвестно откуда взявшийся ветер…

И вдруг - закончилось.

Я стоял на обочине черной асфальтовой дороги. Ночная трасса была пустынна, лишь шумели черные деревья поблизости.

Вдоль дороги высились редкие фонари, отбрасывая мутные квадраты света. Над головой гудели туго натянутые провода. Дорога плавно уходила на холм и оттуда, из-за неровной линии горизонта, таинственно мерцало.

Поднявшись на холм, я снова не поверил своим глазам.