Сакс Ромер - Ведьмино отродье

Роберт напряженно слушал.

— И это вновь заставляет меня затронуть тему, которую мы уже обсуждали, сэр, — сказал он. — Как я понял, вы с покойным сэром Майклом проникли в темные тайны Египта гораздо глубже, чем кто-либо еще в наши дни. В то же время, Энтони Феррара, почти мальчишка, постиг тайны искусства, до понимания которых вам, человеку, посвятившему их изучению много лет, еще очень далеко. Как это расценивать, сэр?

Доктор Кеан вновь сцепил руки в замок за спиной и отошел к окну.

— Он не обычный смертный, — продолжал сын. — Он наделен сверхъестественной силой — и сверхъестественным коварством. Вы утверждаете, и не стоит этого отрицать, что он был просто усыновлен покойным сэром Майклом. Вот мы на пороге последнего сражения — я это чувствую — и спрашиваю опять: кто такой Энтони Феррара?

Все это время доктор Кеан ходил кругами перед Робом

— серые глаза светились решимостью.

— Существует препятствие, — начал он, — мешающее мне ответить на твой вопрос. Хотя тебе и пришлось заглянуть за завесу ужасной тайны, ты вряд ли мне поверишь, но я все же надеюсь в скором времени открыть тебе тайну происхождения Энтони Феррары.

Роберт стукнул кулаком по подлокотнику.

— Иногда мне кажется, что кто-то из нас сошел с ума, — сказал он. — Что все это значит? Что нам делать? Как поступить?

— Наблюдать, Роб. Привлечь на свою сторону Сондер- сона нам не удастся, он думает только о разведении орхидей, посвящая этому все свое время. В обыденных делах я полностью ему доверяю, но в таких, как это… — ученый пожал плечами.

— А нельзя ли подсказать ему причину, любую, кроме истинной, по которой ему придется отказать Ферраре от дома?

— Но так мы можем лишиться последнего шанса на успех.

— Сэр, — в ярости вскричал Роберт, — все сводится к одному: мы используем Майру в качестве приманки!

— Чтобы спасти ее, Роб, просто чтобы спасти ее, — отрезал доктор.

— Она и так болеет, такая бледная, измученная, — стенал молодой человек. — А какие круги под глазами! Мне даже больно об этом думать.

— Когда он в последний раз был у них?

— По-видимому, дней десять назад. Я уверен, что он знает о нашем возращении! Он не появится там опять, сэр. Но он сможет дотянуться до нее другими способами: разве он не повелевает целой армией теней? А мистер Сондерсон ни о чем не подозревает. Майра принимает негодяя за брата! Пока она ни словом не обмолвилась о нем. Думаю…

Отец сидел, погрузившись в собственные мысли. Вдруг он взглянул на часы и сказал:

— Иди к ним сейчас, еще успеешь к обеду; и оставайся там до моего прихода. Начиная с данного момента, хотя тебе и нельзя перенапрягаться, мы не должны спускать с дома глаз ни днем, ни ночью.

Майра Дюкен вошла в увитую розами беседку и присела на скамейку рядом с Робертом Кеаном, уже ожидавшим там. В простом белом льняном платье, с золотистыми от солнечного света волосами и глазами, выглядевшими неестественно большими из-за чрезвычайной бледности прекрасного лица, девушка показалась поднявшемуся ей навстречу молодому человеку неземным созданием, не принадлежащим к существам из плоти и крови.

Влечение, давно владевшее им, страсть, которую он до сих пор подавлял, вновь охватила его, заставив сердце биться сильнее и наполнив вены огнем. Бледные щеки девушки зарделись, и она робко протянула руку, но Роберт вскочил, обнял ее и начал целовать — целовать ее глаза, волосы, губы!

Майра испуганно застыла, но вскоре сдалась под напором его иступленной нежности, неистовость которой была слаще любой ласки, когда-либо познанной ею, нежности, наполнившей все существо девушки радостью и восхищением, смешанными с пониманием, что именно о таком она грезила, такого желала, именно этого недоставало ей; она очутилась в спасительной гавани — зарумянившаяся и смущенная, но счастливая, покоренная, ликующая, что попала в этот прекрасный плен. А Роберт шептал:

— Майра, Майра! Я напугал тебя? Ты меня простишь?

Она быстро закивала и замерла, прильнув к нему.

— Я не мог больше ждать, — нашептывал он. — Не надо слов, ты так нужна мне, ты для меня все и, — тут Роберт больше не колебался, — я забираю тебя.

Она тихо произнесла его имя. Как же ей стало спокойно — она была в безопасности, она лучилась счастьем, страдания и беды теперь ей не страшны!

Роберт не выпускал из объятий ту, что уже давно была для него воплощением женственности, любви и всего, что люди понимают под этим словом; он совершенно забыл о том, что мучило его и едва не привело к смерти; он уже не видел, что девушка измождена, не помнил о страшной угрозе, нависшей над их будущем; он не думал о коварном маге, чьи чары преследовали этот дом и сад; он просто был счастлив.

Но вспышка счастья, которую Элифас Леви, последний из Адептов, так блистательно проанализировал в одной из своих работ, кратковременна, впрочем, как и любая радость. Нет нужды передавать их обрывочный, прерываемый поцелуями, первыми и такими сладкими в воспоминаниях старости, разговор — он ничем не отличался от тех бесед, какие испокон веков ведутся влюбленными. Но с наступлением сумерек, погасивших изумительные краски окружающего пейзажа, счастье молодых людей было вновь омрачено мыслями об Энтони Ферраре.

Постепенно тень его простерлась между ними и солнцем, нависла мрачной тучей над их радостью: забывать об этом презренном человеке было нельзя. Первым о нем заговорил Роберт — он все еще обнимал девушку за талию:

— Когда ты в последний раз виделась… с Феррарой?

Майра подняла на него глаза.

— Почти две недели назад…

— Вот как!

Кеан заметил, что девушка странно напряглась, заговорив о Ферраре, но не понял, почему. Майра всегда относилась к приемному сыну опекуна, как к брату — тем более необычным казалось сейчас ее поведение.

— Ты не ожидала, что он так быстро вернется в Англию? — спросил Роберт.

— Я даже не знала, что он в Англии, — сказала Майра, — пока однажды он не пришел в наш дом. Тогда я была рада его видеть.

— А сейчас? Уже не рада? — волнуясь, поинтересовался Кеан.

Майра, опустив голову, с преувеличенной старательностью разглаживала складку на белом подоле.

— Однажды, на прошлой неделе, — медленно ответила она, — он… пришел сюда и вел себя… очень странно…

— Это как? — встрепенулся Роберт.

— Он объяснил, что на самом деле мы с ним не родственники.

— Ну и?

— Ты же знаешь, как я всегда любила Энтони? Всегда думала о нем, как о брате.

Она вновь замешкалась, а бледное лицо приобрело озабоченное выражение. Кеан поднял руку и обнял Майру за плечи.

— Расскажи мне все, — подбадривая, прошептал он.

Майра явно смутилась:

— Ну, его слова… выбили меня из колеи: он спросил, смогу ли я полюбить его не как брата, но как…