Тим Вернер - Двенадцать шагов. Книга 2

А Алексу показалось, что и она становится мягче. И волосы, уже подсохшие, светлые, лёгкие, воздушные. Чуть бы больше хищности, голода во взгляде — и теперь напоминала бы Зару.

"Так, — подумал он, — стоп. Значит, видим прекрасных женщин в обратном порядке. Такими темпами скоро до Горной ведьмы дойдём. А там я как вспомню, как действовал... Как начну... Так. Стоп".

— Так кто ты такой? — спросила она тем временем всё так же мягко, заглядывая в глаза, и Алексу показалось, что победно ухмыляясь краешком губ.

— Я Алекс, — напомнил он.

— И как ты, Алекс, видишь меня?

— А что ты делаешь, чтобы видели кого-то другого? — спросил он. И в ответ на её немигающий взгляд, на потухшую, так и не успев вспыхнуть, ухмылку, объяснил. — Как наводишь чары? Как, согласно твоим определениям, колдуешь?

— Мне не приходится. Вы... — начала она, снова презрительно скривившись, потом вдруг осеклась. Покосилась на сидящих в стороне попутчиков, заговорила совсем иначе, вспомнила о мягкости, стала Зарой. — Они всегда сами видят то, что хотят. Рядом со мной это умение проявляется ярче, вот и всё. Я часть моря, часть воды, а в воде хорошо видны отражения.

— Так, погоди, — Алекс нахмурился. — Я запутался. Если отражения, то они должны видеть себя, не женщин.

— Они видят свои страсти, свои желания. Желания бывают разные, колдун. Потому здесь водовороты.

— Насчёт этого, — сказал Алекс. — Отражающая, а отражающая, водовороты не ты наотражала? И ветер. И погоду.

— Не я, — ответила она, снова растянула губы в странной улыбке, и Алекс не совсем понял, чему она сейчас улыбается: тому, что врёт, или что говорит правду.

— А кто?

— Такое место, — всё с той же улыбкой ответила она. — Я ищу такие места. С тех пор, как осталась одна, плыву от одного места к другому. Мы жили добром острове — и теперь нас нет. Теперь я ищу злые места.

— Это, значит, не первое место, где ты обосновалась?

— Даже не десятое, колдун.

— И никак нигде не приживёшься? — спросил Алекс, неожиданно ощутив что-то вроде странного понимания и даже сочувствия.

— И везде заканчиваются люди, — она пожала тонкими плечами.

Алекс насмешливо фыркнул. Девчонка улыбнулась иначе, не растягивая теперь губы слишком широко, едва заметно, только ему. И глаза обрели цвет — снова стали сине-зелёными, впустили в себя море.

— И отсюда собиралась уплывать, — доверительно сообщила она. — Долго никого не было. А потом появился ты, колдун.

— Ага, — кивнул он, выныривая из очередного полусонного транса, в который она вводила то ли ритмом слов, то ли тембром голоса, то ли взглядом.

"Нельзя позволять ей много говорить, — пронеслось в голове. — Для этого нужно много говорить мне. Говорить я умею. Это у нас, кажется, общее. Кажется, у нас слишком много общего".

— Давай назад, к водоворотам, — заговорил он. — Значит, ты тут ни при чём, они сами?

Она кивнула.

— А когда ты зовёшь людей, ты как это делаешь?

Её глаза снова стали больше. Кажется, она не поняла вопроса. Переспросила:

— Как?

— Ну да, — кивнул Алекс. — Давай сам процесс. Поэтапно. Вот ты почувствовала, что неподалёку проплывает корабль, да? Дальше что?

— Зачем тебе? — растерялась она.

"Чтобы понять, как и почему наша лодка не разлетелась на куски, — подумал он, — учитывая, что ты считаешь, будто это сделал я, страшный человеческий колдун. Если пойму, глядишь, и обратно выведу".

— Хочу понять тебя, — объяснил он.

— Ищешь слабости? Подлизываешься? Надеешься спасти себя со своими друзьями?

"Не, ну если ты спрашиваешь о таком, то явно ведь хочешь, чтоб тебя обманули, — подумал он. — Прямо напрашиваешься, наивное синее существо. Сказывается, видать, отсутствие общения с людьми. Люди-то с тобой не общаются. Люди-то тебя слушаются. А теперь с тобой начали говорить, ты подозреваешь неладное, но тут же проговариваешь всё вслух в надежде, что тебя переубедят".

— Ну, спасти-то, конечно, надеюсь, — ответил он. — Себя, как минимум. Но и тебя хочу понять. Понимаешь, мне кажется, мы с тобой очень похожи.

И не соврал ведь почти.

— В чём же? — фыркнула она.

— Я тоже нигде надолго не задерживаюсь, — принялся перечислять Алекс. — Мне тоже некуда возвращаться. И меня тоже очень часто раздражают люди.

— Но ты всё равно предпочитаешь быть рядом с ними? — фыркнула она. — Боишься остаться наедине с собой?

— Да эти случайно прицепились, — отмахнулся он. — А мне нужно было кому-то дать вёсла. Но вернёмся к тебе. Итак, плывёт корабль. Ты делаешь что?

— Я зову, — она пожала тонкими плечами, и Алексу показалось, что на этот раз даже слегка виновато: что не может толком объяснить, ответить на вопрос. — Это выходит само по себе... Я думаю о том, чтобы ветер донёс мои мысли. И ветер несёт. И волны несут...

— Понял, понял, — отмахнулся Алекс. — И людей к тебе потом тоже несёт. Но никто не доплывает.

— Редко кому удаётся, — ответила она. — Так, чтоб и корабль, и люди целы — никому. Только тебе, колдун.

"Ясно, — подумал Алекс. — Что ничего не ясно. Кто привёл лодку? Я ушёл в себя, девчонка просто звала, остальные под гипнозом просто плыли... Кто остаётся? Да никого не остаётся".

В памяти всплывали мутные отрывки из легенд Загорья. Что-то там о живом океане, прародителе богов, который иногда лично вмешивался в дела смертных. Но во-первых, то в Загорье, тут и легенд-то таких не ходит, во-вторых, с чего океану и прародителю спасать его, Алекса? Тем более, что любой океан уже должен был сообразить: ему не нужно, чтоб его спасали. Он сам может за себя постоять.

Он сам привёл корабль. Понять бы, как.

Алекс расстегнул верхние пуговицы на рубахе, вытащил амулеты.

— Думаю, помогло что-то из этого, — сказал девчонке.

Она уже даёт слабину. Она уже готова доверять ему. И почти не видит в нём врага, как, впрочем, и он не видит в ней. Значит ли это, что он тоже понемногу сдаёт позиции?

В любом случае, почему бы не сказать правду: он не такой страшный колдун, как ей кажется. Вместо того, чтобы запугивать, вызвать на откровенный разговор. Выстроить хоть какое доверие. Пусть она перестанет бояться его. Пусть поверит.

Тогда будет шанс договориться с ней раньше, чем она его окончательно заколдует.

Она придвинулась ближе. Осторожно коснулась одного амулета, другого, рассматривала с неподдельным, детским интересом. Те дикие девчонки-ведьмы тоже так делали.

Так, стоять. Опять женщин вспоминаем. Это всё гипноз.

Но приятно, от её касаний, её взгляда, дыхания: приятно, будто не амулеты, а он сам вызвал такой искренний интерес.

— Как тебя зовут? — спросил он в очередной раз.

Только теперь прозвучало иначе. Теперь он подумал, что она действительно ему нравится. И чёрт с ней, с синей кожей и странными глазами. И с зубами, что бы там с ними ни было.