Тим Вернер - Двенадцать шагов. Книга 2

— Как поедем? — спросил Кияр.

— Вдоль леса, — Алекс прищурил один глаз, так боль стала слабее, — к северу...

— Не через город? — удивился Кияр.

— Через ущелье.

Нора помахала у Алекса перед носом указательным пальцем.

— Это ущелье не зря назвали Гиблым, — перевёл её жест Кияр.

Алекс молчал. Боль, отступившая было, вернулась с новой силой. Вместе с пристальным взглядом чёрных глаз.

— Ты болен, — сказал пацан. И спросил. — Ты бредишь? Или правда собираешься тащить нас через Троллевый мост?

— Почему нет? — спросил Алекс. — Тамошний тролль, зараза, уже года два как должен мне шесть монет.

Пацан смерил его ещё одним долгим взглядом, припечатал:

— Бредишь.

И развернулся к Норе.

Боль отступила. И Алекс подумал, что, может, дело совсем не в том, что он не выспался.

"Отлично, — мысленно вздохнул он. — Вези туда не знаю куда нечто, от чего у тебя всю дорогу будет болеть голова..."

(Шаг 5. Ребёнок Императора)

Кияр молчал. Конечно, ему хотелось о многом спросить Алекса, но разве Алекс из тех, кто говорит правду? Возможно, он думает правду, но добраться до его мыслей непросто. Как Кияр к ним ни тянулся, те ускользали, сыпались сквозь пальцы. Только нащупывал какой-нибудь образ, только хватался за него — образ рассыпался в пыль. Собирать назад Кияр даже не пытался: Алекс слишком хорошо чувствовал, что в его мыслях копаются — это было понятно по коротким раздраженным взглядам. Так что когда всё в очередной раз рассыпалось — Кияр бросал и отступал.

"Может, когда он уснёт..." — думал Кияр.

И тем более молчал, чтоб Алекс поскорее спал.

Алекс же упрямо не засыпал. Нора всё-таки заставила его забраться в телегу, сама взялась править. Это было непросто: Алекс не слушал никого, кроме себя. Услышать же Нору он вообще был не в силах, потому Кияру пришлось говорить за двоих.

Так что теперь тем более просто было молчать: он устал говорить.

Алекс полулежал в телеге и смотрел на неспешно плывущие мимо деревья из-под прикрытых век. Дышал тихо, слабо. Так дышат люди, которые умирают. Может, он скоро умрёт? Нашёл же отец проводника!

Кияр видел, даже безо всяких образов: проводник чем-то болен. Измождён. Даже сон ему, наверное, уже не поможет: ему нужно лечение. И несколько недель не вставать. А лучше вообще не шевелиться, чтобы смерть подумала, что её работа здесь закончена. Может, тогда отступит? Ведь Алекс уже даже не на грани между жизнью и смертью, он уже в руках смерти, и всё ещё остается в мире живых лишь потому, что смерть то ли забыла о нём, то ли решила дать ему ещё немного времени — выполнить последнее поручение.

Если кто остановит их в дороге, можно сказать, что везут хоронить брата. А что тот ещё дышит — так разве не видно, что ненадолго? Как раз ко времени и доедем...

Телега качнулась на ухабе, Нора коротко оглянулась. Убедилась, что все на месте, никто не выпал, и вновь уставилась вперёд. Кияр прислушался к ней. Нора думала о том, чтобы ехать как можно мягче, осторожнее. Она никуда не спешила. Она вообще не любила спешить.

Её мысли были чистыми, прозрачными, полупустыми, как вода в пруду в безветренный день.

Кияр снова глянул на Алекса. Тот наконец закрыл глаза. Кияр придвинулся к нему, но не слишком близко: так, чтобы если вдруг проснётся и попытается достать — не дотянулся. А то вдруг почует неладное и спросонья полезет в драку?

Прислушался.

От мыслей Алекса пахнуло сухим жаром.

Что-то горело то ли в нём, то ли в его сне...

Да всё там горело! Деревья, дома, камни, песок.

И нигде не было воды.

Кияр подумал, что Алексу, наверное, хочется пить. Потянулся к мешку, в котором была фляга. Достал, открутил крышку, смочил первую попавшуюся в руки тряпку, двинулся ближе и приложил к его лбу.

— Убери, — неожиданно чётко приказал Алекс, и Кияр послушался.

Алекс открыл глаза, сел ровнее и сообщил:

— Не нужно меня протирать, я не тарелка.

Нора покосилась через плечо.

— Следи за дорогой, — бросил ей Кияр. — Всё в порядке.

— Кроме того, что ты решил меня чем-то помыть, — фыркнул Алекс.

— Это вода, — ответил Кияр. — Тебе была нужна вода. Мне показалось, у тебя жар...

— А у меня не было жара, — пожал плечами Алекс.

— Но ты...

Алекс поднял ладонь, и Кияр, повинуясь жесту, замолчал.

— Не надо трогать меня и мою голову, — сказал он. — Я в неё ем и ею думаю. Когда её трогают, думать получается хуже. Настолько хуже, что я не сразу понял, что болит она от тебя. Почему от тебя болит голова, Кияр?

Кияр вздохнул. Снова покосился на Нору. Она всё знает. Совершенно не чувствует, когда он в её голове, но знает. Если не забыла... Нора быстро забывает, ведь её мысли пусты и чисты.

Как бы ответила она, чтобы попроще и покороче? Как бы Кияр объяснил ей?

Наверное, так:

— Я пытаюсь прочесть твои мысли.

Нора не обернулась на этот раз. Не удивилась, наверное. Не утекло, значит, это знание из её прозрачных мыслей.

Алекс же приподнял брови. Долго глядел в глаза, будто пытался понять, правду ли ему сказали.

Наконец спросил, как показалось Кияру, с неким сочувствием:

— И как?

— Не выходит, — так же честно признался он. — Твои мысли закрыты.

— Там ещё надпись: "Не влезай — убьёт", — сказал Алекс. — Не видел? Я могу на лбу написать, чтоб не забыл. Если что-то закрыто — это такой лёгкий намёк, что открывать его не надо…

Кияр слышал от отца, что Алекс говорит странно. Оказалось, он говорит не только странно, ещё и много, и быстро, как будто специально старается, чтобы его точно не поняли. Как его понимали отец? Отец ведь не умеет читать мысли.

Потому в последние годы отец и предпочитал держаться подальше от Кияра: он не любит быть в проигрышном положении. Потому, наверное, отправил за ним и этого, запутанного: чтобы Кияр не выиграл хоть немного, прочитав подосланного человека. Кто знает, какие секреты могут быть в голове у того, кто близок к Императору...

— Слишком многословен, — отметил Кияр вслух. — Что в твоих мыслях такое, что ты так боишься показать, и скрываешь многословием?

— Оно не для детей, — наставительно ответил Алекс.

— Кто ты такой? — прищурился Кияр.

— Ты первый, — ответил Алекс. — Кто у нас мама?

— Чародейка, — теперь пришла очередь Кияра пожимать плечами.

Он сделал вид, что равнодушно отнёсся к вопросу. На самом же деле — был рад, что Алекс спросил его о матери. Он никогда и ни с кем не говорил о ней, даже с Норой. В основном, потому что Норе было всё равно. А Кияр не хотел говорить о ней с кем-то, кому всё равно.

Алекс же сейчас явно заинтересовася.

— Долгие годы она помогала отцу, — продолжил Кияр. — Не будь её — не было бы и его.

— Ага, — кивнул Алекс, — допомагалась… Что с ней случилось?