Ольга Онойко - Рождённый в СССР [сетевая публикация]

— А тут поставим на паузу, — велел Виктор.

Мы с Колей вопросительно на него посмотрели. Геннадий Антонович тяжело перевёл дух. Его губы ещё шевелились, будто ему сложно было прерваться на середине исповеди.

— Вас обманули, — коротко сказал Виктор.

Геннадий Антонович заморгал, потом плотно зажмурился и потёр веки.

— Да, — ответил он, — у меня было такое подозрение. Но в каком плане обманули?

— Настоящие боги-покровители сфер деятельности, — объяснил Виктор, — принимают только одну жертву. Догадываетесь, какую?

Геннадий Антонович долго молчал.

— Ж-жизнь, — предположил он, заикнувшись.

Виктор усмехнулся.

— Нет. Тяжёлый труд.

— П-понятно…

— Дайте угадаю. Культ просил вас не афишировать.

— Д-да.

— Вы связались с какой-то злобной хренью. Давайте дальше.

Дальше, впрочем, ничего нового не было. Когда сумма кредитов достигла критической, а среди кредиторов оказались по-настоящему опасные люди и организации, в уплату за спасение от долгов и врагов божество потребовало отдать «самое дорогое».

Самым дорогим для Геннадия Антоновича на тот момент был его бизнес. Но о нём речь не шла. Поддержка и защита бизнеса были самой сутью божества. Так утверждал культ. Требовало божество что-то другое.

Геннадий Антонович очень любил свою единственную дочь Таню.

Это было невыносимо трудное решение. Но ведь именно невыносимо трудного от него и хотели… Да и выхода у него уже не оставалось. Он много задолжал. Его уже вызывали на «задушевные» разговоры. Угрожали ему. Угрожали, что пострадают его родные. А божество было куда снисходительнее и действовало мягче. Оно забирало своё не сразу целиком, а постепенно, часть за частью, не очень быстро, оно никуда не торопилось и у Геннадия Антоновича ещё было время, чтобы поправить дела и выплатить долги деньгами, а не чем-то другим… Он только пытался выиграть время. Выгадать немного времени.

Он договорил и сгорбился, обхватив колени.

Стало очень ясно, что он, Светлый, догадывался, что имеет дело со «злобной хренью», но гнал от себя эти мысли. Самообман для нас очень характерен…

— Виктор, — сказал я. — Вы понимаете, кто это… что это такое?

— Я догадываюсь.

— Коля?

— Что — «Коля»? — проворчал тот и повернулся, закинув локоть на спинку кресла. — Значит, так, дядя Гена. Обрывай с ним все связи. Говори что угодно. Завтра же. Будут угрожать. Неважно. На месте он тебя не прикончит, а на всё остальное плевать.

Геннадия Антоновича затрясло. У него зубы застучали.

— Ч-ч-что это такое?

— Завтра мы его выносить точно не пойдём, — буркнул Коля. — Подготовиться надо. Может, ещё и не меня пошлют. Сам-то я по мертвякам… Раз в жизни не очкуй, дядя Гена! Если не разорвёшь сделку, он тебя за собой потащит. Тебе тогда небо с овчинку покажется.

— Кто? Кто?!

— Демон.

Нацисты, как и следовало ожидать, были здесь совершенно ни при чём.

Виктор отправился к себе домой, а Коля поехал к Ирине Константиновне и заодно подбросил меня. Живём-то мы с нею в одном подъезде… По пути Коля много ругался и что-то неразборчиво бормотал. Я не выдержал и спросил:

— Коля, как это получилось? И что это за демон — сейчас, да ещё в городе и… с легендой прикрытия.

— Хреново получилось. И самое хреновое, что это не совсем демон. У него не легенда, у него реальная функциональность. И из-за этого… Надеюсь, шеф знает, что с ним делать. Или знает людей, которые знают. Но… — Коля выругался с какой-то нутряной злобой и замолчал.

— Но что?

— Люди, которые знают, могут быть с ним же связаны.

— Зачем им это?

Коля хмыкнул.

— А много ты знаешь людей, которые готовы жертвовать тяжёлым трудом?

— Вообще-то много. Но они не жертвуют. Они просто работают.

— Ну да. Ты же Светлый у нас.

— Клирик, — сказал я. — Коля, я могу помочь? Тогда, под Смоленском, вроде бы получилось.

— Здесь другая история. Проблема в том, что это действительно не совсем демон. Теперь.

— Ничего не понимаю. Можешь объяснить?

…Если понадобился зачем-то демон, можно усмирить уже существующего — или родить нового.

По многим причинам новый удобнее. Старые «природные» демоны явились от сил морей, гор, лесов, болот — всех мест, где когда-то погибали люди. Они тяжелы на подъём и ленивы, многого в современной жизни не понимают, часто боятся больших городов и для горожан безопасны. Старые «рождённые» демоны — неадекватны и плохо поддаются дрессировке. Поэтому чёртово колесо работает без остановок. Экзорцисты гибнут в сражениях со старыми демонами. А кто-нибудь в это время вынашивает идею родить свежего.

Это очень затратно. Это требует крови. Но молодой демон сможет, например, работать с высокими технологиями, а ведь это так удобно…

При сенаторе Маккарти в США рожали для борьбы с коммунистами демонов от сил мирового капитала. Несколько таких во время перестройки оказались в СССР. Когда Советского Союза не стало, у них не осталось врагов.

Только друзья.

Это были молодые демоны с ясным разумом. Оказавшись в атмосфере «дикого капитализма», некоторое время они просто блаженствовали. Но они быстро разобрались в ситуации, обернули её к своей максимальной выгоде и занялись делом: нашли почитателей, создали культы и объявили себя покровителями бизнеса…

— И понимаешь, в чём подлость, — сказал Коля, — это не ложь. Они действительно в этом разбираются. Действительно способны помогать. И помогают! — он ударил рукой по рулю. — А что требуют платы, так ведь всё добровольно и без обмана. Поэтому их очень трудно изгнать. Или даже невозможно…

Я задумался. Коля тем временем припарковал машину, продолжая вполголоса честить демонов и их поклонников.

— Коля, — сказал я. — Там, под Смоленском… Твой шеф упомянул экзорцистов именем пролетарского Интернационала. Он пошутил или они правда были?

— Ира, я старый хрыч! — говорил он. — Я старый хрыч, Ира!

— Володька, дети! Дети, Володька!

Ирина Константиновна прогуливалась в сквере у дома под ручку с седым джентльменом в удивительно старомодной соломенной шляпе. Вроде такие называются «канотье». Шляпа выглядела особенно неуместной, потому что день был пасмурный и холодный. Плотные тучи стояли низко и сумерки, казалось, не рассеивались. В руках у джентльмена была палочка, но он на неё ни разу не опёрся — играл ею и едва не жонглировал.

— И кому ты говоришь, что ты старый, Володька! — ворчала Ирина Константиновна. — Я тебя старше на сколько лет?

— На тридцать пять.

— Тридцать четыре!

— Да, это принципиальная разница. — Джентльмен ловко нагнулся, подобрал с обочины алый кленовый лист и снял шляпу, пристраивая его за ленту. Волосы у него были белые-белые, как снег.