Тим Вернер - Мы, монстры. Книга 3: Зверь [СИ]

Да, тогда бы он остался.

Йен закрыл глаза.

Сон не шел.

Было пусто.

“Может, потому Нивен боится женщин? — подумал Йен. — Он чувствительный, он эту пустоту раньше чувствовал. Может, даже с каждой своей женщиной чувствовал… Точнее — после ухода каждой женщины...”

Впрочем, скорее всего, Нивен чувствовал что-то другое. Может, ему было страшно. Может, больно. Может, наоборот, слишком весело, а он же такой злой и мрачный, что веселиться никак нельзя. Откуда Йену, Затхэ, древнему монстру, знать, что может чувствовать Нивен? Он-то сам не умеет чувствовать, как люди. Никогда не умел. Никогда не научится.

И то, что для него пустота, для них — совершенно иное.

Именно поэтому ему никогда не жить с ними.

Слишком разные.

Дверь с громким хлопком распахнулась и в комнату стремительно вернулась Мышка.

— Знаешь что! — повторилась она и угрожающе ткнула в него когтистым пальчиком. — Знаешь что, делай, что хочешь, а одну ночь ты мне, как ни крути, должен!

Йен поднялся на локтях. Хотел что-то ответить, но не успел придумать — она слишком быстро оказалась рядом. Сбросила куртку на пол. Провела рукой по волосам — и те, освобожденные от заколки, рассыпались темным водопадом по плечам.

— Я пытался, — напомнил Йен, отодвигаясь к спинке ложа, но догадываясь, что это бесполезно. Огляделся по сторонам. — Вот даже обидно: раз в жизни пытался поступить благородно, а никто не заметил…

Мышка улыбнулась хищно, совсем не по-мышиному.

— Ты пытался, — согласилась она, — но ничего не вышло.

И мягко, по-кошачьи, запрыгнула на кровать.

От ее волос пахло морозным горным ветром.

“На ветру, значит, разгуливала, пока все с зограми возились…” — мысленно обиделся Йен. Тут же осознал, что от него-то пахнет совсем иначе. Но обдумать это не успел.

Она склонилась к нему, волосы чиркнули по щекам, губы, едва коснувшись его губ, скользнули к шее, а руки вдруг оказались под мешком, который здесь считают одеждой.

Ух’эр свалился с облака почти на голову — Эйра едва успела отскочить. Хорошо, что сил еще хватило: как была самой прыгучей из всех, так и осталась.

И теперь стояла над ним, скрестив руки на груди. Наблюдала, как, хрустя костями, он собирает себя обратно. Хрустел долго — с большой высоты, видать, упал. Так долго, что Эйра принялась грызть ноготь от скуки. Потому ее слова прозвучали невнятно — с ногтем во рту попробуй внятно поговори:

— Не пойму, брат... Ты пытался убить меня или себя? Или нас обоих, чтобы было, как в какой-нибудь красивой людской легенде в мою честь?

Ух'эр как раз вправлял челюсть, потому ответить не мог, и Эйра продолжила:

— Вот как можно быть такими лицемерами? Если уж говорить о людях. Говорят, что умереть вместе — это красиво, но сделать так сами — не-ет, не хотят. Вот начали бы умирать, разбившись на пары, во имя любви, знаешь, сколько крови бы мне досталось... — и мечтательно улыбнулась.

— Мне, — сказал Ух'эр и сел. Ударил себя ладонью по спине. Хрустнул хребет.

"Ага, — подумала Эйра, — сделаем вид, что он у тебя есть, милый братец, будто это не ты только и делаешь, что сидишь у ног своего драгоценного Лаэфа и ему поддакиваешь..."

А вслух переспросила:

— Что?

— Умершие, даже в твою честь, мои, — хрустнул плечами он. — Тебе, как обычно, остается довольствоваться слезами, крошка.

Усмехнулся, но вышло еще более криво, чем всегда: не до конца вправил челюсть. Ударил кулаком с другой стороны — и та с сухим треском стала на место.

— Сейчас никто из нас ничем не довольствуется, — мрачно напомнила Эйра.

Ух'эр запрокинул голову и оскалился во всю свою черную пасть. Так резко запрокинул, что Эйре показалось: сейчас голова отвалится совсем и с тем же оскалом покатится прочь. А то и засмеется по пути. Но голова держалась, а брат все показывал зубы.

— Отчего же? — весело удивился он. — Ты, как я вижу, вполне довольна ногтями! — и доверительно спросил. — Вкусные?

Эйра сердито сощурилась, но ноготь изо рта вынула. А то Ух'эр еще тоже попробовать захочет. Он, конечно, не всерьез, но все прекрасно знают, как далеко он может зайти со своими шутками. Пол руки откусит, такими-то зубищами...

— Я чего к тебе пришел... — начал он, сделал паузу, старательно вправляя руку.

— Пришел? — с нажимом переспросила Эйра.

Ух'эр вздохнул и признался:

— Упал. Но не просто так упал, малышка. От радости! От гордости! — подумал и добавил. — Ну и потому что смеялся сильно.

Схватился обеими руками за голову, дернул ее, возвращая на место.

— И что смешного? — равнодушно спросила Эйра. На самом деле ей было интересно, но за напускным равнодушием чувствовала себя привычнее, спокойнее. Тут все вокруг такое скучное, что даже истории Ух’эра кажутся интересными, а шутки — смешными.

Все серое, мрачное, одинаковое.

И яблок нет.

— Ты, сестра! Ты смешная! — Ух’эр ткнул в нее пальцем, а потом задумчиво уставился на него. Палец не указывал на Эйру — торчал совсем в другу сторону. Ух'эр вздохнул, схватился за него другой рукой, дернул, выровнял. — Ты там такое учудила!

И ткнул тем же пальцем вверх — о человеческом мире, значит, речь.

Он все не поднимался на ноги, потому Эйра присела напротив. Совсем близко. Уставилась в глаза и снова потянула ноготь в рот. С наслаждением хрустнула зубами: почти так же, как брат — костями.

Потребовала:

— Расскажи!

И очень надеялась, что сейчас ее глаза не горят тем воодушевленным нетерпением, которое захлестнуло с головой. Не стоит показывать ему свою слабость. И плевать, что он и так все ее слабости знает.

Он придвинулся ближе, так, что на руке, палец которой до сих пор держала во рту, Эйра ощутила его ледяное дыхание.

— Наплела сетей ты, подруга! — доверительно прошептал. — Люди до сих пор в них, как в паутине. Но самое смешное — не только люди. Путаются, спотыкаются, падают…

— Это разве хорошо? — она убрала руку, двинулась еще ближе, и теперь его дыхание было уже на губах. — Наш общий маленький эльф запутается, увлечется и никогда не позовет нас, а мы ведь его так ждем…

— Не-ет, — замотал головой Ух’эр и радостно заулыбался. — Чем скорее запутается, тем скорее упадет, тем скорее поймет, что без нас ему не встать. Это ведь твои сети, сестренка! Ты же еще ни разу не плела таких, из которых можно выбраться! Хоть нога, хоть рука, хоть шея — что-то все равно остается в петле.

— А если он не захочет выбираться? — Эйра не думала, что говорит. Ух’эр был слишком близко, и думать мешало его присутствие, его безумный сверкающий взгляд, такой близкий сейчас, его дыхание. Хоть что-то интересное за все это время... Остальное сейчас было неважно, и хотелось просто что-нибудь говорить. Тем более — это еще один шанс сделать вид, что говоришь по секрету, и придвинуться немного ближе.