Тим Вернер - Мы, монстры. Книга 1: Башня [СИ]

Выдохнул.

— Надо... — сказал он, вдохнул и выдохнул еще раз — воздуха не хватало. — Надо было посылать химеру... Меньше жертв.

Бордрер вскочил, рванул из ножен за поясом меч. Он был меньше, чем Нивен его помнил. Меньше и гораздо старше. Не огромная каменная глыба — толстый лысеющий старик. И очень испуганный сейчас, хотя старается держать себя в руках. Краем глаза Нивен заметил, как Кровер мотнул головой: ему нужна была секунда, чтоб переключиться с химеры на окружающий мир.

У него не было секунды.

Нивен схватил тяжелую чашу со стола и, не глядя, швырнул колдуну в голову. Тот мягко осел в кресле.

Бордрер тем временем покосился на дверь за спиной.

— Побежишь? — спросил Нивен, сделал мягкий шаг к нему, так же мягко обхватил горлышко кувшина, что бы тут же, под рукой на столе. — Закричишь?

Три простых действия: плеснуть в лицо, разбить кувшин о край стола, полоснуть осколком по горлу. Или вогнать в глаз. Или в грудь. Это как разобьется.

Ты изменился, - медленно проговорил Бордрер.

— Заладили, — дернул плечом Нивен, — все меняемся. Всё меняется. Так, Чистильщик?

Еще один мягкий шаг вперед, и вместе с ним — отшатнулся назад Бордрер.

— Что в тебя вселилось? — спросил он.

— Становлюсь собой, — ответил Нивен. Болело все тело. Болело и было ватным. И с каждым мгновением становилось все хуже. — Наверное.

"Или умираю..."

“Еще немного, — убеждал себя, — немного продержись. Давай, злись на него! Разозлись, сейчас же!”

Но Бордрер его боялся. Человек, научивший его всему, смотрел сейчас в глаза, тщательно пытался скрыть страх, но дыхание у него сбилось. И рука, сжимавшая меч, вцепилась в рукоять слишком сильно. Он и не поднимет ее сейчас, если захочет. Ее будто свело судорогой.

И все-таки Бордрер замахнулся. Коротким деревянным движением вскинул меч, и Нивен прыгнул на опережение. Легко выкрутил руку, заставляя выпустить оружие, ударом ладони в грудь опрокинул на спину, кувырком, подхватывая меч, оказался у двери и сунул тот в замок вместо щеколды, которой здесь не было.

Развернулся, подсекая вскочившего было Бордрера, упал сверху, впечатал коленом в грудь. Теперь пусть кричит — никто не поможет. Но Бордрер не кричал: наверное, он помнил, что крики Нивену нравятся.

— Ты стал быстрее, — сказал Бордрер, глядя ему в глаза, — сильнее, лучше. Можем обсудить новые условия.

— Я стал лучше, — согласился Нивен и подумал, что сейчас упадет. Голова кружилась. И кажется, начали кровоточить перевязанные раны. Будто их заново нанесли. Нивен уже понял: каждое верное решение отдается болью.

Значит, подумал он, сейчас я делаю все правильно.

— А теперь, Нивен, — заговорил командным тоном Бордрер, знакомым с детства тоном, от которого мутило и голова бдто бы кружилась еще больше, а происходящее казалось сном. — Теперь поднимись и помоги подняться мне.

— Хватит командовать, — сказал Нивен. — Хватит подсылать ко мне людей. Колдунов. Монстров. Не нравится, как я работаю — напиши письмо. Напиши: вы-го-ня-ю. Будет меньше проблем.

Теперь Бордрер уставился на него с откровенным ужасом.

“Шутить, наверное, тоже… Как говорил гном? Не моё”, — подумал Нивен.

И сказал:

— Еще раз пришлешь кого-нибудь ко мне — вернусь и убью.

Ужас в глазах Чистильщика сменился изумленным недоверием.

Родителей не выбирают. Даже названных. И их не убивают. Даже если они хотят убить тебя. Это — их решение. А Нивен принимает свои. Верные. Те, от которых больно.

“Ты сам выбираешь” — так ты сказал, рыжий монстр?

— Что с тобой случилось? — с неожиданной жалостью спросил Бордрер.

— Вырос, — ответил Нивен и коротко ударил кулаком в нос — вырубил.

Удар отдался болью по всей руке.

“Ага, — подумал Нивен, поднимаясь на колено — встать на ноги сразу было трудно. — Правильно... И правильно, и приятно”.

А потом в окно влетел зверь. И своенравное время не замедлилось на этот раз. Потому Нивен опять не успел подумать. Боковым зрением увидел прыгающего в окно монстра, еще удивился: он-то как до окна добрался? И тут же — как шевельнулся колдун у стены. Как выбросил руку в сторону монстра. И следом за рукой выдохнул заклинание. Короткий каркающий выкрик: прицельный и мощный ментальный удар, способный снести с десяток человек. И, вероятно, одного зверя.

Которому тут не место.

Который вообще не знает, что тут делает.

Нивен не успел подумать: разворачиваясь, рванул с пояса Бордрера кинжал. Поднимаясь, метнул и раскрылся навстречу удару. Инстинктивно попытался прикрыться второй рукой, но знал: бесполезный жест, от такого удара не прикроешься. Его только на себя взять можно. Чтоб снесло только его.

Кинжал вонзился в грудь колдуну, но Нивен этого уже не видел. Он падал во тьму. Все еще пытался понять, что только что сделал, и понял: снова все верно просчитал. Монстр нанесет противнику куда больше ущерба, чем он сам. Может, даже убьет всех. Может, даже разрушит башню.

А потом, с опозданием в удар сердца, хлынула боль.

“Значит, все верно, — подумал Нивен. — Значит, еще одно верное решение”.

Тьма подхватила его.

И боли не стало.

Сначала Йен услышал глухие удары.

Они отдавались далекой, еще не осознанной до конца головной болью. Потом был скрежет, хруст и снова удары.

Будто били чем-то тяжелым в железную стену. Или в дверь.

И пол под ним ходил ходуном…

“Откуда подо мной пол?” — подумал Йен, не открывая глаз. Сначала нужно было прийти в себя и только потом собраться с силами и посмотреть, что натворил. Отвратительно чувство: будто пил вчера. И так же болит голова, и так же трудно собрать вместе мысли. И уже заранее тошно от того, что сделал, хотя еще толком не понял, что именно сделал.

Йен подождал, пока туман в голове рассеется, а боль станет ясной. Медленно разлепил веки и осторожно сел, уперевшись рукой в пол. Перед глазами плыло, рука дрожала, норовила подогнуться. Йен уперся второй, выпрямил спину, поморщившись от боли. Огляделся.

Небольшая комнатушка. Рядом — тела, но не разодранные, даже как будто не укушенные. Раз тело, два тело, три…

Взгляд, скользнувший вдоль стен, остановился в шаге от собственной ноги. Йен прыжком оказался рядом, перевернул. Мог и не переворачивать — что он, эльфа не узнает? Пусть даже на четверть.

— Эй! — сказал он и тряхнул Нивена за плечо, хоть сразу видел: бесполезно. Эльф не дышал, лицо было белым, почти приобрело человеческий оттенок, а губы — растянулись, то ли в кривой ухмылке, то ли в не доведенном до конца оскале.

Йен тряхнул его еще раз.

Казалось, что он спит. Раны кровоточили совсем недавно: кровь с плаща измазала руки. Он был тяжелым. И холодным.

С первого взгляда смертельную рану не определить. А может, ее и нет. Может, сбылось то, о чем ему говорили? Он умирал — и он умер, так?