Пирс Энтони - Сквернавец

— Привет, дедушка!

— Здравствуй, молодая кобылка.

Шагнув к старому кентавру, девочка сердечно обняла его.

— Кто твои друзья?

— Мы не друзья, — поправил её Сквернавец. Глядя на довольного кентавра, он от всего сердца желал изменить его прошлое, но не мог: девчушке стукнуло семь или восемь лет, что выходило за пределы его таланта. И, разумеется, главное событие в жизни Чета произошло десятилетия назад, а это уж точно за пределами компетенции Сквернавца. Какая неудача. Он заставил себя улыбнуться. — Приятной прогулки.

— Спасибо, — поблагодарил Чет.

Морская корова прощально замычала, отплывая от берега.

— Пока, бабушка! — крикнула девочка. — Спасибо, что проводила.

Сквернавец спросил себя, не отменить ли встречу с кентавром и их беседу, но это тоже ни к чему бы не привело. Чет так или иначе дождался бы внучку. Значит, хаосом тут и не пахло; он не мог совершить ничего скверного.

Места взобралась на спину Чета, и тот порысил прочь. По мере его удаления, с неба спикировал грифон, приземлившийся перед кентавром и обернувшийся другой девочкой.

— Привет, Мерайя! — воскликнула Места.

— Привет, Места! Привет, дедушка! — и вторая внучка присоединилась к первой на спине пожилого кентавра.

Затем появились двое маленьких сфинксов с львиными телами и человечьими головами. За спиной самочки виднелись сложенные крылья. Размерами сфинксы не превышали обыкновенных пони.

— Привет, дедушка, — поздоровался самец.

— Привет, Делл, — отозвался Чет. — Кто твоя подружка?

— Ночница, — представил её Делл. — Ей целых двести лет отроду.

— Двести семьдесят, — пробормотала себе под нос Бекка. — И она только начинает взрослеть.

В самом деле, самка сфинкса выглядела подростком. Выпуклости пока были недостаточно соблазнительны, чтобы заставить глаза мужчин дымиться, но к тому стремились. Оценка Бекки удивила Сквернавца.

— Вообще-то мне двести семьдесят, — скромно поправила друга Ночница. — Но, по меркам сфинксов, мне столько же, сколько и Деллу.

— Похоже на то, — дружески улыбнулся Чет. Затем Делл превратился в человека и присоединился к сёстрам. Самка сфинкса, помахав на прощанье крылом, улетела по своим делам.

Жизнь Чета виделась Сквернавцу целым рядом удовольствий: одарённые внуки, приятное времяпрепровождение. Это злило Сквернавца, но ничего не поделаешь. Он с отвращением отвернулся и вышел с противоположной стороны деревни. Бекка следовала за ним; Сквернавец надеялся, что по дороге она отстанет, но девица прилипла, как банный лист.

Им навстречу попалась грифонша. Как и у всех грифонов, её шкура была цвета сапожной мастики. Беспорядками не пахло и здесь. Хищница фыркнула на них.

— Извиняюсь, — сказала Бекка.

— За что? — раздражённо поинтересовался Сквернавец.

— Это грифонша перед нами извинилась.

— Как, во имя Ксанфа, ты можешь понимать речь грифонов?

Девушка притормозила, словно обдумывая ответ.

— Научилась по дороге.

Грифонша снова фыркнула.

— Она хочет знать, не видели ли мы…

— Она опоздала! — огрызнулся Сквернавец. — В любом случае, это не настоящая грифонша, а просто девушка в грифоньем обличье.

— Её вопрос был не об этом, — качнула головой Бекка. — Она ищет отца.

— Нет, я его не видел, — сказал он грифонше. — Теперь улетай.

Грифонша фыркнула в третий раз.

— Конечно же, мы охотно послушаем твою историю, — живо откликнулась Бекка.

Сквернавец разозлился, но подходящей остроты для того, чтобы заткнуть глупую девчонку, на ум не приходило. Что она о себе возомнила? Её причуды всё больше отдавали неприятными и опасными странностями. И он почти утратил надежду взглянуть на её трусики, так что пользы от неё не было никакой.

Грифонша пристроилась к путникам сбоку и, пока они продолжали идти, фыркала уже непрерывно. Бекка переводила.

— Её зовут Гризельдой, и её история весьма необычна. Много лет назад, ещё в тысяча сорок третьем году, до периода Безволшебья, группа путешественников мужского пола забрела в деревню Магической Пыли, где в то время жили только женщины всех видов. Их мужчин завлекла своим пением Сирена, а её сестра Горгона обратила их в каменные статуи. Таким образом, на женщин легла ответственность по рассеиванию магической пыли в Ксанфе, чтобы она везде ложилась более-менее ровным слоем. Грязная работа, но кто-то же должен был её выполнять.

— Древнюю историю вспоминать обязательно? — прорычал Сквернавец. — Выслушивать её в школе кентавров было скучно, а сейчас — ещё скучнее.

Проигнорировав его замечание, Бекка продолжала перевод: — Итак, одним из путешественников был кентавр по имени Честер, отец Чета. Другим — грифон Кромби. Вообще-то он был человеком в облике грифона, необходимом для особой миссии. В любом случае, грифон из него получился красивый и привлёк внимание грифонши Гринель, работавшей в деревне. Она потеряла мужа годы тому назад в битве крылатых чудовищ на горе Парнас, и сходство с ним Кромби было поразительным. Его мускулистый торс, мощные крылья, дурной характер… Гринель не устояла и…

— Да хватит уже! — взвыл Сквернавец. — Любовь между грифонами мне как-то побоку.

— Какая жалость, малыш, — сочувственно произнесла Бекка. — А вот мне интересно, и я не привыкла к тому, чтобы меня затыкали, так что замолчи-ка сам.

И снова Сквернавец был слишком ошеломлён, чтобы ответить. Что с этой идиоткой происходит?

— Она приблизилась к Кромби, который оказался ещё и женоненавистником, о чём уведомил её сразу же. Но Гринель, благодаря предыдущему браку, умела обращаться и с такими самцами. Она отступила — только для того, чтобы вернуться вечером. Понимая, что надолго Кромби в деревне не задержится, действовала грифонша быстро. Ей жизненно необходим был детёныш, который утешил бы её в горе, которого она полюбила бы всем сердцем и который бескорыстно любил бы её в ответ. Поэтому посреди ночи она принесла Кромби воды…

— Посреди ночи! — повторил Сквернавец. — Что за дурацкие шутки? Грифонша не смогла бы принести ничего подобного.

— Вода находилась в чашке с крышкой, и грифонша закрепила всё это на верёвке вокруг шеи, — терпеливо пояснила Бекка. — Я, кажется, велела тебе закрыть рот, тупица.

Он вновь опешил от её внезапного высокомерия. Эта девушка точно не была знакомой ему Беккой.

— Тронув лапой, она разбудила Кромби. Тот открыл глаза и яростно зафыркал. «Глупая идиотка с птичьими мозгами! Ты на меня наступила! Что с тобой не так?» Но вместо того, чтобы ругаться с ним или улететь прочь, Гринель протянула ему кружку с водой. От гнева Кромби захотелось пить, и, погрузив в жидкость клюв, он опустошил сосуд. Вода необычайно освежала. Затем, даже не поблагодарив грифоншу, он прикрыл веки и опять задремал. Но она провела по его лицу кончиком крыла, чтобы его глаза открылись, и Кромби увидел её. Тогда-то и обнаружилось, что вода, которой он только что утолил жажду, была из источника любви.