Рафаэль Лафферти - Дни, полные любви и смерти. Лучшее [сборник litres]

Нет-нет, это не из рассказа Галли! Это опять из бредовой болтовни того солдатика в баре.

Триста лет прошло, а противостояние все продолжается. В огромную кучу свалены черепа малайцев и джилоло, голландцев, и англичан, и португальцев, китайцев, и филиппинцев, и гоанийцев [112] Правильно: гоанцев. Гоа – штат на юго-западе Индии. , японцев и людей из Соединенных Штатов и Австралии.

– Вот только сегодня утром к ним добавились черепа двоих солдат из Штатов, а должно было быть три, – промолвил Галли. – Они пришли, как и все другие, потому что Маргареты съели телор тунтонг особого сорта. Факт, что среди любого вида живых существ (будь то насекомые, или ракообразные, или еще кто), у кого самец при спаривании расстается с жизнью, самка обязательно перед тем съедает телор тунтонг . Одними словами самца на такое не уговоришь.

Я спросил:

– Почему это сегодня добавились только два черепа из Соединенных Штатов, а должно было быть три?

– Один сбежал, – объяснил Галли. – Такого обычно не бывает. Он, этот третий, провалился через яму в срединный мир. Долог обратный путь из срединного мира на родину, и нужно его пройти пешком. Это займет лет двадцать, не меньше, все равно откуда ты родом, а смешнее всего, что вернувшийся обязательно захочет обратно… Тут и конец истории, – промолвил Галли, – но она не должна закончиться внезапно. Спой песню «Чари янг бесар» [113] Chari (греч.) – милость, благодать. Yang (индонез.) – этот. Besar (малайск.) – великий. , если помнишь мотив. Представь, как мелодия флейты долго еще звучит и тает в воздухе.

– Я двадцать лет пропадал, а то и больше, – сказал солдат.

Он стиснул край стола узловатыми руками – я таких ни у кого не видел – и захохотал так, словно самые кости у него смеются.

– Ты знал, что есть еще другой мир, прямо под нашим, а может, за углом? Я шел целые дни напролет, день за днем, измучился весь – боялся, что иду не в ту сторону, а в другую не получалось. А то мне казалось, что этот срединный мир у меня в голове, шибко уж сильно меня по ней приложил кто-то из тех, что нас убивать пришли. И все-таки это место настоящее, так уж все одно с одним увязывается… Я шел-то не домой. К тем девчонкам вернуться хотел, хоть умри. В том мире не было красок, серое все, а так не слишком от нашего отличается. Там даже бары были, немножко на «Красный петух» похожи.

(Забыл сказать, как раз в баре «Красный петух» тот солдат с островов мне рассказывал обрывки своей истории.)

– Мне туда вернуться надо позарез. Вроде я теперь дорогу знаю и как на нее выйти – тоже. Нужно снова по срединному миру идти, понимаете? Меня, конечно, убьют, я и пяти минут не успею развлечься с теми девчонками, но просто надо вернуться, и все. Лет двадцать опять идти… Эх, тяжеленько будет.

Я не был с ним близко знаком и не помню, который он из троих. То ли из Оринджа, штат Техас, то ли из Гоби, штат Теннесси, то ли из Бостона в каком-то восточном штате, и собрался на прогулку длиной в двадцать лет по срединному миру, чтоб найти свою смерть и темнокудрую Маргарету.

Я вчера кое-что уточнил по разным научным источникам. Вот, например, недавняя статья Ревеля о наркотических средствах с Молуккских островов. Он пишет, что орех бесо в самом деле, видимо, замедляет процессы старения, но вызывает рассеянность и гиперсексуальность. Есть еще поко ру – его горькая кора даже в самых мягких по характеру людях вызывает сильнейший гнев. Особый сорт телор тунтонг , если его употребит в пищу женщина, создает вокруг нее необъяснимую ауру, крайне притягательную для представителей мужского пола. Ревель считает, что эти наркотики еще ждут своих исследователей.

Я заглянул и в книгу Мандрагона, «Землетрясения, легенды и Срединный мир». Он утверждает, что пояс землетрясений вокруг земного шара есть в то же время и пояс легенд, и в одной из легенд говорится о подземном царстве – срединном мире, где можно потеряться и блуждать вечно.

На другой вечер – а он был последним – я снова пришел в «Красный петух», расспросить того солдата; вдруг он наконец хоть что-то связное расскажет. Потому что я вспомнил ту старую побасенку Галли.

– Нет, он проездом здесь был, – сказал бармен. – Собирался в дальний путь. Немножко со сдвигом был парень. Я и о тебе частенько то же самое говорю.

Тут и конец той другой истории, но она не должна закончиться внезапно. Погоди минутку, прочувствуй как следует. Спой песню «Иту маса дахулу» [114] Так бывало (малайск.) . , если вспомнишь мотив.

Представь, как затихает мелодия флейты. У меня нет с собой флейты, но рассказ нужно заканчивать именно так.

Рассказ «Seven-Day Terror» завершен в феврале 1958 г. и опубликован в журнале «If» в марте 1962 г. Включен в авторский сборник «Nine Hundred Grandmothers» («Девятьсот бабушек», 1970).

«Семь дней ужаса» – не первый прочитанный мною рассказ Р. А. Лафферти (первым был «Тихая ночь со вторника на среду»), но сразу ставший любимым. И таковым остается до сих пор, хотя с ним и соперничают «Дыра на углу», уже упомянутая «Тихая ночь…» и «Как мы сорвали планы Карла Великого».

«Семь дней ужаса» в научно-фантастической прозе продолжает гордую традицию таких произведений, как «Все тенали бороговы» Кэтрин Мур и Генри Каттнера и «Урочный час» Рэя Брэдбери. Все они о детях, о том, как сильно их мир отличается от мира взрослых, об их особом видении, которое наделяет и непостижимыми, а иногда и опасными способностями. Но дети из историй Лафферти все-таки стоят особняком: их отличают невероятная смелость, зрелость ума и безжалостный здравый смысл.

Да, и еще мудрость: Кларисса абсолютно права, когда заявляет, что такое серьезное научное изобретение, как Исчезатель, не должно попасть в безответственные руки, то есть в руки взрослых. Ведь это просто опасно.

Хотя история кажется легкой и беззаботной – Лафферти это умеет, – все же в ней присутствует его специфическое представление о мироустройстве. Например, «у полицейского Комстока был несомненный талант находить правильные пути решения запутанных проблем. Именно поэтому он был рядовым полицейским и патрулировал улицы, вместо того чтобы сидеть в кресле в полицейском участке».

Но по большей части в этом рассказе Лафферти забавляется – как и мы, читатели. Дети семейства Уиллоуби, от старшего Кларенса до трехлетнего Сирила, обворожительно неисправимы, диалоги блистательны, и нам даже выпадает честь встретиться с «именитым ученым» Вилли Макджилли со товарищи (они всплывают во многих рассказах Лафферти). Прибавьте сюда коробки с овсяными хлопьями, золотые часы, наводнения, пожарные гидранты, кошек, местных чиновников, банки пива – и финал, который вы предполагали увидеть, но не увидели. В общем, Лафферти в своих лучших проявлениях. Сядьте, расслабьтесь и приготовьтесь отлично провести время.