Владимир Сорокин - Доктор Гарин

— Ланч бранчу не товарищ, но старший брат!

Презрительно улыбнувшись, Маша хлопнула в ладоши.

Седобородый Арон встретил Гарина как старого знакомого и продолжил прерванный рассказ о необычной книге:

— Так вот, дорогой, в тот сентябрьский денёк, когда началось восстание палачей, от которого завертелась вся эта алтайская Осенняя революция, я был здесь, на своём рабочем месте. Наш диктатор недоплатил палачам! Идиот решил, что они и так прилично получают. Должны трудиться по зову сердца! Дело государственной важности! Если бы он просто промолчал, всё сошло бы ему с рук. Но дурак придумал заявить об этом во всеуслышание. Сказал буквально: наши палачи не важнее учителей, врачей и почтальонов. А? Просто пожидился да ещё и сглупил! Вообще-то — да, они прилично зарабатывали, раз в шесть больше почтальона. Стали белой костью. И сравнение с почтальонами им по вкусу не пришлось. Причём тонтон-макутам идиот платил исправно. Но палачи, палачи, работники плахи и топора! Основа, так сказать, любой диктатуры! Их унизили! Оказались они чёрной костью. И подняли бунт! Побросав клиентов, вышли на вот эту самую набережную и попёрлись к резиденции дурака. А за девять лет выросла и отъелась, надо сказать, чёртова куча палачей и их родни. Поэтому на площади их встретила конная полиция! Это их обидело ещё сильней: как так, наш патрон вместо того, чтобы по-человечески потолковать с нами и закрыть вопрос, бросает против своей элиты кентавров?! И началось побоище! А наш дурак и его кентавры недооценили ярости палачей. Тут творилось такое, что Арон лишился покоя, прошу прощения за рифму! Верховодила палачами та самая «великолепная семёрка», что теперь в бронзе отлита. Головорезы из тюрьмы на проспекте Эдельвейсов! И один из них, Смирнов, ворвался ко мне в магазин: «Оружие есть?!» У Арона есть оружие, но дома, на кой чёрт оно мне здесь? Книг в нашем городе никто не воровал. Я ему так и сказал. А он заорал, что я вру, увидел сейф: открывай! Ну, открыл. Пошарил, револьвера не нашёл, все бумаги вышвырнул. И схватил, скотина, ту самую книгу! Она была маленькой, с ладонь, в таком тяжёленьком железном окладе с двумя ручками. И на защёлке. Тупой палач принял эту книгу за кастет! Продел свой кулак в ручки и выбежал из магазина. Всё! Не знаю, сколько голов он проломил моей книгой в тот день, но Арон её больше никогда не видел. Вот и вся история, дорогой мой.

— Удивительно! — покачал бородой Гарин. — Впервые слышу, чтобы книгу использовали как кастет!

Старик вскинул кверху свои худые руки:

— Ай-вэй, в каком безумном мире мы живём! Уникальной книгой проламывают головы!

— Книга может быть оружием, но в переносном, так сказать, смысле…

— И потерял, потерял навеки моё сокровище! — качал седой головой Арон. — Получается, easy come, easy go.

— И как?

— Попала ко мне? Я нашёл её на пепелище. Я обожаю копаться на пепелищах, там могут быть старые книги. Знаете, старые книги горят не очень хорошо. Особенно если мелованная бумага. Так вот, когда погорело село Землянуха, я туда сразу кинулся. Там жили сектанты. Молились запертым на замки иконам. Открывали, молились, потом запирали. Иконы сгорели вместе с хозяевами. Там, в подвале, я её и нашёл, эту книгу.

— Благодарю вас! — поклонился Гарин. — Ваш рассказ сам достоин книги.

— Ну так и напишите её, дорогой!

— Вряд ли у меня получится.

Они встретились с Машей в Ded Medved и едва сели за стол, как она положила перед Гариным кедровый портсигар. На крышке был вырезан мамонт.

— Маша! — воскликнул Гарин, беря портсигар. — Мне?

— А кому ещё?

Гарин открыл портсигар. Тот был наполнен дорогими чёрно-золотыми папиросами Black Siberia .

— Какой приятный… и лёгкий… благодарю вас. — Гарин поцеловал Маше руку.

— Надеюсь, он вас не обманет.

— Маша, вы так добры ко мне… а мамонт — это, стало быть, я?

— Вы же сами так себя назвали. Вот я и заказала мамонта.

— Мда, слово — не воробей…

— …но мамонт! Курите на здоровье!

Днём Гарин готовился к отъезду: заплатил за билеты в Хабаровск, прикупил два новых чемодана, себе и Маше, дорожную сумку и кое-какие вещи. У антиквара присмотрел старый красивый барометр — торговец, почувствовав интерес, заломил сильно, Гарин поторговался, но покупать не стал.

Перед балом они с Машей часок поспали в «Белой улитке», проснувшись, выпили, как обычно, по две чашки кофе, приоделись и в семь часов вызвали извозчика, который отвёз их к резиденции президента Алтайской Республики Капчая Мундуса.

Бал открылся в восемь.

В начале к собравшимся в большом зале гостям обратился с краткой речью президент — моложавый, загорелый, приятной наружности, с лёгкой сединой на висках. Он произносил свою речь по-алтайски, тексты синхронных переводов на монгольский и английский висели в воздухе вокруг белой трибуны президента.

Капчай Мундус поблагодарил алтайский спецназ и гвардию за мужество на полях и отрогах сражений, а дипломатов — за мудрость и последовательность за столом переговоров. Он высказал уверенность, что миролюбивый народ Республики Алтай всегда готов к защите своих рубежей и внешние агрессоры обломают зубы о нерушимое единство тубалар, челканцев, телеутов, теленгитов, кумандинцев, русских, украинцев, немцев, казахов, китайцев и монголов, живущих единой дружной семьёй на алтайских просторах. Президент отдельно поблагодарил Республику Саха и Уральскую Республику за военную помощь в борьбе против казахских агрессоров. Затем он пожелал собравшимся приятного вечера и ушёл с трибуны к гостям.

Мундуса проводили аплодисментами. Машу и Гарина на балу опекал Ван Хонг, пригласивший их на бал. Также приглашены были Ангела и Эммануэль. Танцы и фуршет проходили в одном огромном зале, оркестр гремел, кружились и тряслись пары, праздничные гирлянды разноцветных шаров колыхались под потолком. Опытный Ван Хонг зарезервировал большой круглый стол в углу зала. Помимо гостей из разрушенного санатория, за столом оказались представители элиты китайской диаспоры Барнаула. Ван представил Гарина китайцам как «волшебника современной психиатрии», вызвав одобрительные возгласы и снисходительную улыбку доктора.

— Мы все нынче нуждаемся в психиатрических волшебниках! — произнесла полная китаянка, владелица сети ресторанов.

За это шумно, со смехом выпили.

— Почему речь президента не переводилась на китайский? — спросила Маша. — Ведь китайцев в Барнауле больше, чем монголов.

— Болезненный вопрос! — закивал гладкой головой Ван. — Китайцы сейчас в опале. А всё потому, что Китай якобы вдохновил казахских агрессоров на войну против Алтая.

— Якобы! — подхватил китаец, одетый по английской моде начала XX века, хозяин местного Аквамира.