Владимир Сорокин - Доктор Гарин

— Но это никем не доказано! — воскликнула его худая, полногрудая жена.

— Как всегда, во всём виноваты китайцы, — качнул седовласой головой банкир с живым, улыбчивым лицом.

— Хотя виноваты алтайские политики! — почти выкрикнул крупнотелый хозяин скотобойни. — Мундус — мудрый человек, но его окружение…

— Окружение, окружение… — неодобрительно забормотали китайцы.

— Оставляет желать лучшего, — подытожил Ван. — Жабы у колодца верещат.

— И дуют президенту в уши!

— Наделали глупостей, поссорились с казахами из-за рынка вольфрама.

— Дождались войны!

— И свалили всё на китайцев!

Эммануэль, слушавший всё это с бокалом шампанского в руке, заговорил:

— Господа, не кажется ли вам, что вы переоцениваете влияние политиков на современную политику?

Китайцы непонимающе переглянулись.

— Что вы имеете в виду, уважаемый Эммануэль? — спросил Ван.

— А то, что в нынешнем мире уже второе десятилетие все политические решения принимают не политики.

— Кто же?

— Военные и олигархи.

За столом повисла недолгая пауза.

— Военные и олигархи — это окружение нашего президента, — сказал банкир.

— Они его и толкают на глупости! — выкрикнул владелец скотобойни.

— И у казахов тоже! Там всё решают олигархи! — добавила жена владельца Аквамира.

Эммануэль пожал круглым плечом:

— В своё время меня тоже окружали военные и олигархи. Но никто из них не мог и подумать, чтобы, как вы сказали, «подтолкнуть» меня, например, начать войну из-за рынка вольфрама или даже золота.

— Меня тоже окружали промышленники и военные, — заговорила Ангела. — Но все они знали своё место. Решали всё мы, политики.

— Которые проморгали Первую исламскую революцию, — с презрительной улыбкой произнесла Маша.

— Да! Да! Правда! — заулыбались китайцы.

— Первая исламская! — с удовольствием произнёс Ван. — Европа тогда хлебнула сполна. А Китай — нет! Нас ваши беды не коснулись!

Китайцы довольно заулыбались.

— Первая исламская, — произнесла Ангела, и её одутловатое лицо словно окаменело. — Я понимаю ваш упрёк, Маша. Согласна, я сделала тогда ошибку, за которую Европа дорого заплатила. И эта ошибка, как вы знаете, всегда… Ав! Ав! Ав! Ав! Ав! — вдруг залаяла она.

Глухой, отрывистый лай стал вылетать из её огромных, как всегда густо напомаженных губ, словно серые шары. Глаза её закатились.

Гарин, жующий тарталетку с лососевой икрой, стремительно вытер рот, повернулся к Ангеле и громко и грозно залаял на неё:

— Гаф! Гаф! Га-а-а-аф!

Ангела поперхнулась своим лаем, закашлялась, приходя в себя, закачалась на стуле. Слёзы брызнули у неё из глаз, она беспомощно закрыла их ладонями.

— Гений… — прошептал Ван и зааплодировал Гарину.

Китайцы поддержали.

— Здесь не театр, господа! — недовольно поднял ладонь Гарин, и аплодисменты прекратились.

Ангела плакала и всхлипывала.

Маша и Эммануэль гладили её по спине:

— Всё хорошо. Всё позади.

— Маша, вы умеете перегнуть палку, — пробормотал Гарин.

— Да, в нужный момент и в нужном месте, — грустно покачала головой Маша. — Извините. Простите меня, Ангела.

— Нет… всё хорошо… — всхлипывала та. — Всё слишком хорошо… Спасибо, доктор…

— Бывает! — весело закинула длинную ногу на другую жена владельца Аквамира. — У политиков и не такое случается! Монгольский президент застрелил своего премьер-министра прямо на заседании. А в Московии до сих пор принято зажаривать своих политических противников и приглашать на ужин соратников.

— Московия… да уж, Московия! — понимающе закивали головами китайцы. — Туда лучше не соваться!

— А что, Европа лучше? — качала своей красивой ногой жена владельца Аквамира. — Там территориальные распри до сих пор!

Эммануэль скосил свои глаза на её голую коленку. Лицо его исказилось злой гримасой:

— Merde! Merde!!

И не успели Гарин с Машей опомниться, как он тигром метнулся к даме, свалил её со стула на пол и впился в коленку зубами.

Через полчаса Гарин, Маша и Ван Хонг сидели во вьетнамском ресторане неподалёку от резиденции президента и пили саке.

— Так оскандалиться… — в четвёртый раз повторил Гарин.

Он никак не мог успокоиться после происшедшего на балу.

— Всё, проехали и забыли! — Маша с силой сжала его безвольные пальцы.

— Доктор, вы совершенно не виноваты! — в шестой раз повторил Ван.

— Меня никогда не выставляли с официальных мероприятий… — бормотал Гарин.

— Меня тоже! — рассмеялся Ван. — Хотя как русско-вьетнамский китаец я тут прошёл через многое. И даже бит бывал!

— Там точно не было крови? — снова, навязчиво спросил Платон Ильич.

— Я не видел, — пожал плечом Ван. — Вы быстро его оттащили. У вас, доктор, прекрасная реакция!

— Крови не было, не было! — Маша настойчиво гладила руку Гарина. — Давайте о хорошем. Скоро нам лететь в Хабаровск.

— Прекрасный город! — улыбался Ван. — Был там раза четыре, и он ни в чём меня не разочаровал.

— Надо навестить их завтра, непременно навестить, — бормотал Гарин.

— Кого? — скривила губы Маша.

— Ну, наших. Два приступа, почти одновременно… это плохо. А потому что нет поддерживающей терапии…

— Навестим.

— Доктор, вы их и здесь опекаете, я вижу? — Ван разлил саке по фарфоровым стаканчикам.

— А кто им ещё поможет?

— Вообще-то они взрослые. Я бы сказал — гораздо взрослее нас с вами!

— Глупо, ах, глупо… — махнул рукой Гарин и взял стаканчик.

В его массивной длани он выглядел напёрстком.

— Ладно, выпьем, — вздохнул Гарин и устало выдохнул. — Бывает.

— Бывает! — усмехнулась Маша.

— Бывает! — закивал гладкой головой Ван.

Выпили.

— Я об одном жалею, что не послушала алтайского горлового пения, — заговорила Маша. — Оно было в программе бала.

— Это можно устроить, — обнадёжил Ван. — Договоримся, вам споют.

— Это так завораживает. Жаль, что поют только мужчины.

— Найдём для вас женщину. Завтра? Устроит?

— Конечно! Спасибо, Ван.

— А чего сегодня хотите?

— Вы очень добры к нам, дорогой Ван, — произнёс Гарин. — Несмотря на то, что понесли такие убытки. Санаторий разрушен!

— Да, разрушен, — спокойно повторил Ван. — Но это не главный мой бизнес.

— Это было уникальное место. Мне так приятно было там работать.

— И мне, — вздохнула Маша.

— Придёт время, я его восстановлю.

— Вернулся бы туда с удовольствием.

— И я бы вернулась. Гарин, возьмёте?

— Маша, куда я без вас. Хотя… не верится, что это всё можно вернуть, весь этот уют…

— Всё в наших силах, доктор! — улыбнулся Ван. — Так, а что будем делать сегодня? Я вас пригласил на бал, с которого нас выперли. Бывает! Но я теперь обязан и развлечь вас. Может, в бордель? Знаю хорошее место. Прелестные девочки, мальчики, андрогины.