Элис Бродвей - Вспышка

Сквозь потрескивания сучьев в костре я слышу, как дышит Галл. В историю Фенна сложно не поверить – Обель так бы и поступил: всё обдумал бы и выложил соображения старейшинам.

– Обель тогда сказал, что описание обряда нельзя воспринимать и воспроизводить буквально, – с нескрываемой гордостью за брата произносит Фенн. – Обель доказывал, что это ритуал воспоминания и незачем проводить его каждый год, требуя искупления грехов. Представляешь, как старейшинам понравилось такое заявление? Память, воспоминания, почитание – для них это звучало как слова из мира отмеченных.

Я киваю. Действительно, почтительная память не то же самое, что искупление грехов. Фенн щурится в едких клубах дыма и разгоняет их рукой. Огонь здесь, в лесу, настоящий – даже более настоящий, чем в городе.

– Тот год выдался неурожайным. У нас никогда не было лишней еды, но в тот раз на фруктовые деревья напали жуки, а овощи сгнили. Воды было много, даже слишком, но почти ничего не выросло. И люди говорили, что всё из-за проклятия, которое навлёк на нас Обель в тот день, когда его вытащили из озера. – Фенн пожимает плечами, бросив на меня задумчивый взгляд. – Не знаю, может, они и были правы и на город пало проклятие. Но когда люди голодают, они ищут виноватого повсюду.

Он прав. Голод меняет людей, влияет на их разум и совесть. Это мне хорошо известно.

– Старейшины разговаривали с Обелем месяцами. Им вторили отец с матерью. Все уверяли, что он не прав, а слушать стоит только старейшин. И тогда Обель сказал, что развеет проклятие – снова пройдёт через обряд очищения. Надел как-то утром белую тунику с камнями, на берегу собралась толпа. Обель вошёл в воду, скрылся и вскоре вынырнул. Он провёл под водой не дольше нескольких секунд. Все обрадовались, закричали, но он даже не обернулся – переплыл на другой берег, где сегодня прятались вы с Оскаром, взял свои вещи, которые отнёс туда заранее, и больше мы его никогда не видели.

Фенн бросает в костёр сухие листья, они темнеют, сворачиваются и горят.

– Говорят, что с того дня, как Обель ушёл, земля стала давать урожай. Немного, но хоть что-то. И вернулась надежда. Люди поверили, что проклятие развеялось, потому что Обель повёл себя правильно, покорился. Все увидели в этом подтверждение старинной легенды о Белии и её проклятии. Обель искупил грехи и ушёл, исправив всё, что было сделано не так. – Фенн пожимает плечами. – А теперь всё начнётся снова.

Фенн заканчивает рассказ, и у нашего маленького костра воцаряется тишина. Я откашливаюсь.

– И с тех пор вы его не видели? – спрашиваю я.

Фенн качает головой и поднимает вверх фляжку с водой:

– Выпьем за Обеля! Который устроил нам весёлую жизнь и смылся. За Обеля! Он мог бы спасти нас, но решил не задерживаться.

Вот и ещё кусочек мозаики становится на место. Теперь понятно, откуда в младшем брате Обеля столько ярости, а ещё покорность и искренняя вера в религию. Он много лет старался ничем не напоминать Обеля, доказать, что не похож на брата. Хотел быть лучшим, безгрешным. Тяжёлая ноша. Забрав у него фляжку, я произношу другой тост:

– Нет, Фенн, не так. За Обеля, который делал всё что мог, чтобы помочь вам с тех пор, как ушёл из Фетерстоуна. За Обеля, который остался верным вам даже в Сейнтстоуне, среди отмеченных.

– Я кое-что слышала об Обеле и уверена, что он был бы в восторге от такого внимания к своей персоне. – Голос Галл звучит хрипло, и, закончив фразу, она заходится глухим кашлем.

Фенн встаёт и подходит к ней:

– Присоединяйся! Не станем же мы пить без тебя. Садись и выпей воды, тебе станет лучше.

Фенн помогает сестре сесть, и мы передаём друг другу фляжку.

– А мы вернулись к тому, что уже было, – шепчет Галл. В её глазах мелькает страх. – Проклята вся наша семья или только я?

Галл дрожит, и я обнимаю её за плечи. Уткнувшись лицом мне в плечо, она горестно всхлипывает.

– Не бойся, Галл. Тебя никто не обидит, – шепчу я ей на ухо.

– Лучше бы я умерла. Мне было суждено остаться там, на дне.

Я вспоминаю её наглухо застёгнутую тунику с крепкими швами. Пыталась ли она спастись? У меня нет сил задать этот вопрос. Быть может, пыталась и не смогла расстегнуть ни одной пуговицы, а может, решила всё исправить… Я крепко обнимаю Галл и шепчу, что очень её люблю и никогда не оставлю. Оскар, до сих пор сидевший тихо, встаёт и потягивается:

– И что вы будете делать?

Об этом нам думать совсем не хочется.

– Не знаю. – Фенн смотрит на пляшущие языки пламени и улыбается. – Дома сейчас как раз время сбора у костра. Я ни разу не пропускал встреч у костра, даже когда был совсем маленьким или болел.

– И я не пропускала, – шепчет Галл. – Фенн, огонь у нас есть, давай устроим наш собственный вечер у костра! Совсем как дома!

– Хорошо. – Фенн ласково улыбается сестре, и Галл радостно хлопает в ладоши. – И с чего мы начнём? С легенды? – Она взволнованно кивает.

На щеках Галл понемногу расцветает румянец, хотя в глазах ещё таится грусть.

– Давай, Фенн. Расскажи нам какую-нибудь из ваших историй, – просит Оскар.

Фенн смущённо опускает глаза, но Галл смотрит на него с таким восхищением, что он согласно кивает:

– Ладно, будет вам история.

Галл старательно напускает на себя серьёзный вид, но всё же расплывается в улыбке, и Фенн улыбается ей в ответ. Невероятно… Здесь, рядом с двумя отмеченными и беглой пустой, юноша выглядит на удивление довольным жизнью.

– Садитесь поудобнее, если сумеете, а если не сумеете, то на меня не пеняйте, я вам ничем помочь не смогу. Вам эта история вряд ли понравится, – обращается Фенн к нам с Оскаром. – Это рассказ о силе и власти. О том, как мы спаслись.

Давным-давно правил государством король. Он был уверен, что правит мудро, но его народ жил в страхе. Люди подчинялись, потому что иначе их ждали пытки и смерть. Королевство богатело, жители покорно выполняли все приказы короля, но изобилие видели лишь сам король и его королева, которая в суровости не уступала супругу.

Когда разнеслась весть, что королева ожидает дитя, несколько подданных (самые храбрые из всех) принялись возносить молитвы. Они просили, чтобы с появлением ребёнка жизнь в королевстве изменилась, пришла надежда и освобождение, в котором они так отчаянно нуждались. Люди молились и раньше, но их просьбы оставались без ответа. Однако они не сдавались.

Они молились так истово, а рождённое их молитвами волшебство стало столь могущественно, что силы зла взволновались. Но разве предполагал кто-то, что помешать правлению жестокого короля могут какие-то молитвы? И всё же однажды ночью, незадолго до рождения принца или принцессы, злой демон пришёл во сне к королю и королеве. Он поведал правителям, что их ребёнок, вполне возможно, уничтожит всё королевство. Демон рассказал о храбрых просителях, чьи молитвы сплелись в магическую силу.