Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— Так ведь здорово было! — с жаром сказал долговязый. — Мир посмотрели!

Коренастый укоризненно посмотрел на него, покачал головой и потянулся за курткой.

— Давай, — сказал он. — Выходи на связь. А я посмотрю, что на улице делается.

— Да что там может делаться, — сказал долговязый, доставая телефон спутниковой связи. — Холодно, чайки орут, пингвины, падлы, подсматривают!

В чем-то долговязый преследователь Ильи Константиновича Русского был прав.

Дул холодный ветер, пронзительно орали чайки, и среди торосов иногда можно было увидеть скользящее тело пингвина. Но все зависит от того, с какой точки зрения посмотреть на происходящее. Если смотреть с точки зрения человека, то погода на Южном материке не способствовала прогулкам. В такую погоду обычно стыдно собаку из дома выпускать, хотя вполне вероятно, что собака считает совсем иначе. А с точки зрения пингвинов — погода была вполне нормальной и прямо созданной для гуляния.

— Мы должны защитить интересы рядовых американских граждан, — сказал генерал Макклейн. — Америка смотрит на вас, парни! И не только Америка, сегодня на вас смотрит весь мир!

Энтузиазма среди спецназовцев речь не вызвала. Слишком холодно было, в такую погоду просто не хотелось куда-то тащиться и спасать каких-то придурков, по собственной инициативе забравшихся в эти ледяные пространства.

— Сэр, — с сомнением поинтересовался высокий плечистый капитан в серо-белой под цвет местности куртке. — Насколько я понимаю, военных действий пока никто не открывал. Не вызовут ли наши действия недовольства правительства? Генерал Макклейн согласно качнул головой.

— Ты абсолютно прав, солдат, — сказал он. — Но речь идет о спецоперации по спасению американских граждан, а для этого нам не надо находиться с потенциальным противником в состоянии войны, достаточно того, что противник ущемляет интересы этих граждан.

— Фамилии у них какие-то странные, — покачал крутой бритой головой старослужащий капрал Нагумини Кархакардо. — Ну, Хилькевича я еще как-то принимаю, у меня знакомый был с такой фамилией, он в Нью-Йорк перебрался, когда арабы в Иерусалиме шалить стали. Но Русской? Эмигрант, да?

— Я запрашивал департамент, — сухо сообщил генерал. — Мне подтвердили, что эти люди действительно американские граждане, причем относятся к разряду особо ценных.

— Значит, русские, — констатировал капрал. — Ценные — значит при деньгах. А русские в последнее время здорово наших Морганов и Ротшильдов пощипали. Говорят, один их программист самого Билла Гейтса на полтора миллиарда обул!

— Они наших людей грабят, — сказал кто-то в строю. — А мы их интересы будем защищать?

— Отставить разговоры, солдат, — сказал генерал Макклейн. — Армия вне политики. — Как и вне бизнеса, — грустно подытожил тот же голос.

Генерал Макклейн был во всяких переделках. В молодые годы он повоевал рядовым пехотинцем в Ираке и Ливии, участвовал в боевых операциях в Сирии и Эквадоре, и едва не попал в плен во Вьетнаме, куда отправился с небольшой группой спецназовцев вызволять двух столетних пенсионеров, попавших в плен еще в шестьдесят седьмом году прошлого века. Поэтому сейчас он с грустью смотрел на молодых бойцов — не было в них азарта и куражу, присущего его поколению. Да что там говорить, бутылку виски в баре о чужую голову боялись разбить, с проститутками на «вы» разговаривали, а из вражеского тыла, куда их иногда забрасывали, сразу начинали бомбардировать штаб сухопутных войск паническими радиограммами с требованиями немедленно выслать туалетную бумагу, лак для ногтей и пиво. Измельчал десантник. А сам генерал и в своем уже немолодом возрасте чувствовал, что запросто сможет голыми руками задушить в болоте аллигатора, чтобы полакомиться его печенью. Генерал Макклейн слыл большим специалистом диверсионной войны. Но пингвины — эти неожиданные и незнакомые соперники — генерала очень смущали. И в первую очередь тем, что было не ясно главное — как с ними вести рукопашный бой. А в том, что рано или поздно это придется делать, генерал уже не сомневался.

В районе Земли Королевы Мод были обнаружены обширные подземные полости.

Шестой континент Земли загадочен и неизведан.

В январе 1820 года лейтенант Российского Императорского флота Михаил Петрович Лазарев открыл новый материк. Спустя двадцать с небольшим лет директор Национального музея в Стамбуле Халил Эдхем разбирал библиотеку византийских императоров в старом дворце султанов и на пыльной полке он обнаружил карту, сделанную на коже газели и свернутую в трубку. Составитель изобразил на ней западный берег Африки, южное побережье Южной Америки и северный берег Антарктиды. Береговая кромка Земли Королевы Мод южнее семидесятой параллели была свободна ото льда. Составитель нанес в этом месте горную цепь. Имя составителя Эдхему было хорошо известно — адмирал военного флота Оттоманской империи и картограф Пири Рейс, живший в первой половине XVI столетия. Подлинность карты не вызывала сомнений. Графологическая экспертиза заметок на полях подтвердила, что они выполнены рукой адмирала. Сам Пири Рейс в заметках на полях, составленных в начале XVI века, очень любезно разъяснил нам, что он сам ответственности за первичную съемку и картографию не несет, и его карта базируется на большом количестве более ранних источников. В конце 1959 года в Библиотеке конгресса в Вашингтоне исследователь Хэпгуд обнаружил карту, составленную Оронтеусом Финиусом. Датировка чертежа — год 1531-й от Рождества Христова. Оронтеус Финиус изобразил Антарктиду со свободными ото льда берегами, горами и реками. Рельеф центральной части континента не обозначен, что, по мнению Хэпгуда, позволяло предположить наличие в этой местности ледниковой шапки.

И наконец — Филипп Буаше. Действительный член Французской академии наук. В 1737 году он опубликовал свою карту Антарктиды. Буаше дал точное изображение того времени, когда Антарктида была совершенно свободна ото льда. На его карте представлена подледная топография всего континента, о которой наше человечество, не имело полного представления вплоть до 1958 года. Более того, основываясь на утраченных ныне источниках, французский академик изобразил в середине самого южного материка водное пространство, разделяющее его на два субматерика, лежащие к западу и востоку от линии, где теперь показаны Трансантарктические горы.

О том, что в Антарктиде имеются обширные подземные полости, говорили давно.

Нацисты, пришедшие к власти в Германии в начале тридцатых годов двадцатого века, предприняли две антарктические экспедиции, исследуя ранее не изученную территорию. Эта территория получила название «Швабии». Чтобы застолбить участок, германские самолеты пролетели над Южным континентом, с немецкой аккуратностью засеивая территорию вымпелами и значками с изображением свастики. Сразу же после этого к берегам Антарктиды направились немецкие подводники. В районе Земли Королевы Мод они нашли систему соединенных между собой пещер с теплым воздухом. «Мои подводники обнаружили настоящий земной рай», — самодовольно сказал гросс-адмирал Карл Дениц. Так это или не так, но в одна тысяча девятьсот сорок третьем году двадцатого века на торжественном заседании подводников он выступил с докладом, в котором прозвучало многозначительное утверждение, что германский подводный флот гордится созданием на Южном континенте неприступной крепости «Шангри-ла». Даже во время войны транспортные подводные лодки доставляли в район Швабии горнопроходческое оборудование, рельсовые дороги, вагонетки и фрезы для проходки туннелей. Наряду с этим завозилось и иное оборудование, а также вооружение, включая печально известные ракеты «фау» и образцы летательных аппаратов, напоминающих по форме тарелочки. В самом конце войны немцы построили восемь огромных транспортных субмарин серии «U», которые после спуска на воду бесследно исчезли. Однако неизвестным журналистам удалось снять документальные кадры, в которых мы видим огромные субмарины в антарктических льдах. Говорили даже, что в преддверии капитуляции из Германии в район Земли Королевы Мод был отправлен караван немецких транспортных подводных лодок особого назначения. Они эвакуировали в Антарктиду печально известный «Аненербе», институт, занимавшийся в Германии всем — от мистических проблем до изучения артефактов, оставленных нам в наследство исчезнувшими цивилизациями и инопланетянами.