Андрей Кокоулин - Возвращение в Пустов

Шумер вышел в коридор и, почувствовав сухость в горле, двинулся на кухню. Там, подобрав ногу под себя, в джинсах, футболке, кофте сидела Галина и гадала кроссворд в журнале. Виктория с пластиковой ложечкой в пустом стакане из-под йогурта стояла рядом и беззвучно плакала. Щеки у нее были мокрые.

— Ну, как вы, полежали? — спросила Галина.

— Да, только долго не получилось. А что с дочкой?

— Ничего.

Шумер прошел к ведру и зачерпнул воды ковшиком.

— Она, кажется, плачет.

— Ей полезно.

— Да я так.

Шумер сделал несколько глотков.

— Областной центр на «У»? — спросила Галина.

— Ульяновск, — сказал Шумер. — Других нет.

— Точно, — качнув головой, Галина проставила буквы в кроссворде. — Я не то, чтобы держу детей в ежовых рукавицах, Сергей, вы не подумайте, просто их иногда надо ставить на место, а не потакать их капризам.

— Ну и не потакай! — громко заявила Вика.

— И это — из-за второго йогурта, — объяснила Галина Шумеру.

— А я бы вечером не ела, — сказала Вика, — я бы только сейчас.

— Угомонись.

— Сама угомонись!

Девочка бросила на пол пластиковый стаканчик и выбежала из кухни. Шумер посмотрел ей вслед.

— Мне казалось, она послушная девочка.

— На нее иногда находит, — сказала Галина, — не обращайте внимания, я уж привыкла. Сейчас подуется, а через полчаса прибежит ластиться и извиняться. А вас-то детей нет?

— Не успел еще, — улыбнулся Шумер, поднимая стаканчик.

— Ну, это дело такое, — сказала Галина, изучая пустые клетки, — мужикам до пятидесяти можно, а у нас после тридцати пяти, считай, все, не забеременела, так дурой и помрешь.

— Почему? Не все же в детей упирается.

— Ну как же? В чем же тогда смысл жизни? — она посмотрела на Шумера удивленными глазами. — Другого-то смысла и нет.

— А вот они выросли…

— Внуки, — ответила Галина. — Не знаете: оставшаяся после уборки урожая трава?

— Стерня.

— Верно, — она шариковой ручкой вписала слово. — Вы знаете, в чем дурдом? Можете называть меня клушей, наседкой, но когда я вижу женщин что в правительстве, что в бизнесе, что вот за рулем, я всегда думаю, что они, во-первых, двинутые, забывшие свое предназначение идиотки, а во-вторых, что они отнимают место у мужчин.

— Значит, мужчины такие.

— Не-а, — улыбнулась Галина, — мужики сами такими не становятся, уж поверьте. Здесь без женщины никуда.

— То есть, это хитрый женский план по завоеванию мира?

— Скорее, глупый женский план. Знаете, кем видят мужчин такие дуры?

— Догадываюсь.

Галина закрыла журнал и повернулась к Шумеру.

— Ресурсом. Рабами. А всех женщин — своими соперницами. И у них нет жалости, совершенно. Ни к тем, ни к другим.

— Вы будто столкнулись с этим воочию, — сказал Шумер.

— Был опыт.

Галина, вздохнув, открыла заслонку и полешком пошевелила угли в печи.

— Это с Виталием?

— Что? Нет, это еще до него. Я тогда… — она вдруг смутилась. — Что я вам буду рассказывать? Все уж забылось. Да и я тоже дура была.

— Мам, — подбежал Вовка, не выпуская из рук гаджета, — а мы сегодня пойдем в торговый центр?

— Нет, папе еще зарплату не выдали, — сказала Галина.

— А когда выдадут?

— Это его надо спрашивать.

— Как же его спросишь, если он на работу ушел!

Вовка возмущенно фыркнул и ускакал прочь. Гаджет его пиликнул, словно тоже решил высказать свое мнение.

— Вы извините, Сергей, — сказала Галина, — я, наверное, резко высказалась, но я хотела сказать, что в том, что у вас нет детей, виноваты, скорее, не вы, а именно женщины, которые все хотят из мужика податливого трансформера сделать. Чтоб он был и принц, и конь, и миллионер, а она, значит, госпожа, сидела на диване и ничего не делала. И начинается: ты должен это, ты должен это, мужик ты или тряпка, загрызи, укради, убей. Некоторых сразу от такого отношения на годы воротит.

— Да нет, — улыбнулся Шумер, — это не связано с женской агрессией. Я сам по себе сложный человек. Но, в общем, мне кажется, вы рассуждаете вполне разумно.

Галина рассмеялась.

— Что вы? — махнула она рукой. Лицо ее, не слишком красивое, круглое, с возрастными морщинками под глазами, вдруг осветилось внутренним светом, вызвав в Шумере желание замедлить время и любоваться. — В своих рамках я, возможно, где-то и соображаю, но чуть в сторону и — видите? — Галина тряхнула журналом с кроссвордом. — Ульяновск! Там ведь и «у» первая была проставлена.

— Бывает.

— А я про Улан-Удэ думала.

— Я просто с географией на короткой ноге.

— Ой, нас тоже помотало. Но у нас — север Казахстана, Кустанай, Рудный, и здесь, по области. Правда, с месяц мы жили в Калуге, но это так, совсем ни о чем.

— Я могу вас спросить, Галина?

— О чем?

Шумер мазнул ладонью по подбородку.

— Нужно ли менять человечество?

— Ну у вас и вопросы.

— Мне для исследовательской работы, — сказал Шумер. — Просто в общих чертах. Хотя бы: куда движется человечество и правильно ли движется.

Да я и не думала об этом, — легко сказала Галина. — Это уж, простите, мужское. Вы такое любите. О судьбах мира да глобальных проблемах. И о футболе еще. А мне бы чего попроще: как ребенка обуть, как одеть, как в хорошую школу устроить, как накормить всю свою ораву. На эти темы я с удовольствием с вами поговорю.

— То есть, вы живете хорошо?

— Да не особо. Но сейчас, знаете, не жалуюсь. А уж с квартирой!.. Вот лет семь назад, когда я Викой была беременна, Вовка маленький, Виталика уволили, работы нет никакой… — вспомнив, Галина вздрогнула всем телом. — Вот тогда беспросветная жизнь была, на гречке одной полгода сидели, курицу раз в месяц видели, хорошо, родители Виталика помогали, тянули нас, сколько могли.

— Разве это не стоило бы поменять?

Шумеру почти хотелось, чтобы она призналась: да, все не так, Сергей, все вдрызг, переверните, настройте мир по-новому, если можете.

Не дождался.

— Чего ж менять? — вздохнула женщина. — Прожито и прожито. Из сердца, из памяти не выкинешь. Тощая была — фото покажу, не узнаете.

— То есть, если бы, скажем, имелась возможность спасти человечество…

— Спасти?

— В некотором роде. Направить. Но для этого надо было бы серьезно себя изменить… Даже не так. Для этого надо было бы каким-то образом подвинуть людей на изменение образа жизни, ориентиров…

— Сергей, — сказала Галина, — оставьте вы это.

— В смысле?

— Разве у вас есть возможность что-либо изменить?

Шумер улыбнулся.

— Допустим, что есть.

— И что вы хотите сделать?

— Сделать людей лучше.

— Ой, то много кто хотел сделать! Но вообще, конечно, это не мое дело. Бог вам в помощь. Только, знаете, Сергей, я вам скажу, что у нас, среди многое повидавших, мало доверия к тем, кто хочет сделать всем хорошо.

Шумер кивнул.