Андрей Кокоулин - Возвращение в Пустов

Шумер подмигнул появившемуся из стены деду, на что тот погрозил бесплотных пальцем.

— Я взял твою одежду, — сказал ему Шумер. — Творческий вечер, а у меня нет ничего своего. Ты не против?

Несколько секунд дед молча изучал гардероб на внуке, затем бесшумно выплыл в окно.

— А брюки, знаешь, отцовские, — бросил в призрачную спину Шумер.

На выходе в коридор ему встретилась Галина. Она была с бокалом, полным ароматного чая, и шла, видимо, в зал к телевизору.

— Добрый день, — сказал Шумер.

— Ой, вас и не узнать! — заулыбалась, оглядывая его, родственница. — Куда-то собрались?

— Везут на торжества, — сказал Шумер, проходя к вешалке.

— Даже везут?

Шумер кивнул.

— Сергей Андреевич, — сказала Галина, — а вы не против, если мы часть старой мебели выкинем? Под Вовкой сегодня фанера в кровати треснула.

— Я не против.

— А хотите я вам супчика налью?

Шумер, обуваясь, фыркнул.

— Что вы? Куда?

— И правда, — рассмеялась Галина. — Что это я? Вы, наверное, всяких разносолов там напробуетесь, а я с супом.

— На самом деле — испачкаться боюсь, — сказал Шумер, надевая пальто. — Но после, когда вернусь, не откажусь — ловлю вас на слове.

— Я вам оставлю.

— Закроете за мной?

— Конечно!

Шумер шагнул за порог.

Все! Замок щелкнул, дороги назад нет. Как там говорили в одном фильме? Пожалуйте в номера! Он спустился по скрипучей лестнице, толкнул подъездную дверь и неожиданно оказался под противным, холодным, мелко сеющим дождиком. Поднятый короткий ворот спасти от него, конечно, не мог. Морщась, Шумер побежал по мосткам к автомобилю.

— Сергей Андреевич!

— Да? — он притормозил перед приоткрытым окном, за которым стояла самая подозрительная грайя.

— Вы прекрасно выглядите, — сказала старушка, складывая губы в узкую улыбку.

— Это все? — спросил Шумер.

— Извините, Сергей Андреевич, а вы мусор из квартир выносите?

— Выношу, но не сейчас. Если можно, завтра.

— Я тогда вам соберу?

— Хорошо. Я тороплюсь. Простите.

— Никак на свидание?

— Да.

Проще было соврать, чем объяснять: никакое это не свидание, это творческий вечер, нет, меня пригласили, да, он мой, но не совсем, я узнал о нем за два дня, и сам я никого туда не приглашаю.

— Удачи вам, Сергей Андреевич.

— Спасибо.

Старушка, кивая, закрыла окно. Шумер сбил со лба капли. Добежав до «мерседеса», он торопливо забрался на переднее пассажирское сиденье.

— Все.

— Вы быстро, — сказал водитель, включая зажигание. — В полчаса уложились.

— Я старался.

Автомобиль рыкнул и мягко тронулся.

Едва выехали к вокзалу, Шумер позволил себе закрыть глаза. Шуршали дворники, чуть поскрипывала кожа кресел, фоном, негромко, звучала какая-то музыкальная радиостанция с бодрым ведущим. Шумер пытался угадать маршрут. От вокзала налево — Купеческая, анализировал он, на светофоре мы притормозили и ушли направо — на Красноармейскую, по ней прямо до самого конца, чтобы выбраться на Ленинградскую.

Он открыл глаза, когда «мерседес» свернул раньше.

— Мы не по Ленинградской?

— Там ремонт у Жукова, — ответил водитель, выкрутив рулевое колесо, — перековыряли с осени асфальт, и, понимаешь, деньги у них кончились. Обещали в апреле вот заделать, но в этом или в следующем, делайте ваши ставки. — Он покосился на ноги Шумера. — Штаны у вас, конечно, чума.

— В смысле?

— Самый шик сейчас. Как это? Визаж… Не, винтаж называется. Винтажные брюки. Отец у меня в чем-то таком щеголял в семидесятых. Правда, у него штанины расходились у ступней.

— Клеш, — сказал Шумер.

— Ага. Как у Волка из «Ну, погоди!».

Пестрые домики улицы Соболева поплыли справа и слева. Коммерсанты, скупившие помещения нижних этажей, развлекались кто во что горазд. Кто светодиодной подсветкой занавешивал окна, кто ставил ростовую плоскую фигуру с бокалом пива в руке и казалось, будто она панибратски предлагает каждому проходящему мимо заскочить и отметить; кто выносил над тротуаром аляповатую вывеску.

«Продукты». «Пивной бар». «Парикмахерская». А дальше кафе «Плюмбум», зоомагазин, цветочная «Анютка», аптека, магазин сантехники «Водоворот», отделение банка, снова кафе. Подсветка перемигивалась с банкоматами, светофор на углу задавал ритм.

Все наносное, думал Шумер, все для денег, для богатства, для желудка, все для насквозь материального, низменного существования.

С Бугримовым они забыли иное.

С другой стороны, глупо ожидать, что глаза вдруг зацепятся за вывеску «Все для вашей души». Или за афишу «Как жить духовной практикой». Или за витрину, за которой складно и весело, сообща, трудятся люди. Так им и скажу, решил Шумер. Вы все забыли, отринули, но еще не все потеряно. Вы увидите, что можно жить по-другому.

Соболева окончилась небольшой площадью, «мерседес» проехал мимо помпезного, недавно отстроенного, сверкающего зеркальным стеклом здания, повернул на перекрестке и покатил к южным окраинам. Буквально через двести метров дорога испортилась, автомобиль затрясло, из-под колес полетела жидкая грязь.

— Как вам? — повернул голову, ощерившись, водитель. — Чуть из центра — сразу не дорога, а дерьмо. Все у них руки не доходят.

— А сами? — спросил Шумер.

— В смысле?

— Ну, собрались компанией и заделали. Сами.

Водитель посмотрел на него с усмешкой.

— А городская власть на что? Ее тогда пинком под зад или пересажать, если все на плечи сознательных граждан взваливать. Потом, блин, это же приличные деньги, кубометра три битума, асфальтоукладчик. Плюс личное время, которого у всех всегда в обрез. Или вы предлагаете вместо работы?

Шумер улыбнулся.

— Это я так, нервничаю.

— Я вообще за то, чтобы каждый занимался своим делом, — сказал водитель, — вот тогда будет жизнь!

— А какая она будет? — спросил Шумер.

— Нормальная, — убежденно сказал водитель. — Поработал, пришел домой, поужинал, посмотрел телевизор, на выходные — на природу, на шашлычки всей семьей, можно, конечно, на какое-нибудь культурное мероприятие еще, кино, концерт, раз в месяц — в ресторан, в отпуск — куда-нибудь на море, Турция, Болгария, можно там Тунис, в Европу только ни ногой, пафосно, дорого и, честно говоря, нахрен она сдалась.

— И это все? — спросил Шумер.

— А что еще? — удивился водитель. — Ну, ладно, лет через пять-семь можно серьезно подумать о том, чтобы построить дачу, коттедж. Где еще на пенсии копаться, как не в земле? Привыкая, так сказать.

— И больше ничего не надо?

Водитель задумался и кивнул.

— Здоровье. Чтобы у родных, у детей — тьфу-тьфу.

Он постучал по деревянной плашке с иконками, наклеенной над бардачком. Они выехали на Железнодорожную, в конце которой (то есть, в самом ее начале) белели колонны Дома Культуры. На верхушке треугольного сизоватого фронтона мчался в будущее гипсовый красно-зеленый локомотив.