Андрей Кокоулин - Возвращение в Пустов

— Тогда я прошу выйти на сцену человека, ради которого вы все здесь и собрались! Сергей Андреевич Шумеров!

Бугримов взмахнул рукой в сторону кулис. Огладив свитер ладонями, Шумер быстрым шагом вышел к публике. Свет ослепил его, и он чисто по наитию добрался до Бугримова и стойки с микрофоном. К краю.

Осталось только шагнуть — и вниз.

— Здравствуйте.

Установилась тишина. Шумер видел повернутые к нему пятна лиц за световой завесой. Бугримов исчез.

— Сергей Андреевич? — вдруг несмело спросил кто-то из первых рядов.

— Да, — улыбнулся Шумер.

Его неожиданно продрало холодом, словно льдистая волна нахлынула, обнимая ступни, колени, бедра, поднимаясь все выше и выше, пока не стиснула сердце и горло. Он кашлянул и, незаметно поведя плечами, повторил:

— Да, это я.

Тишина вдруг дзонкнула, будто стекло под каблуком, и зал выдохнул и наполнился голосами, блеском глаз, хлопками, вставаниями, жизнью.

— Сергей Андреевич!

— Ура!

— Не побоялись!

— А мы ждали, ждали…

— Это действительно вы?

— Рады очень вас видеть!

— Это я, — сказал Шумер.

Он смотрел на подавшихся с кресел людей и узнавал их. Алексей, Игорь, Зина с его второго пришествия, Анна, Дмитрий, Антон Викторович — с памятного третьего. Андрей Павлович, милиционер, остановивший его для проверки документов в самый первый раз. Владимир, Александр, Ольга, Ксения, Евгения, Максим, еще один Владимир, Анатолий, две Ирины рядышком, Денис Комков. Да, повзрослели, да, изменились, но это не имело значения. Это все-таки они, на какое-то время зажженные им люди.

На мгновение Шумер словно вернулся по времени назад, почувствовал напор, бурление крови, единение с этими повзрослевшими мальчишками и девчонками, что занимали кресла, но потом натолкнулся на один странный взгляд, на другой, горящий злостью, и чувство его увяло, свернулось улиткой.

— Я пришел, потому что хотел с вами поговорить, — сказал Шумер. — Я думаю, нам необходимо это сделать.

— Почему? — выкрикнул кто-то.

— Что? — обернулся на голос Шумер.

— Почему вы бросили нас?

Баскетбольного роста парень встал, в пиджаке, в темной рубашке под ним, и нехорошо искривил губы — будто заранее знал, что ему ответят.

— Я испугался, — честно ответил Шумер.

Парень издал горлом странный клокочущий звук. Санька Малышев! — вспомнил Шумер.

— А зачем вернулись?

— Потому что должен, Саша.

— Вы ничего нам не должны! — крикнул другой, круглолицый, коротко стриженный парень, сидящий двумя рядами ниже. — Мы все забыли и не хотим начинать снова!

Акустика была на высоте.

— Я не вам, Иван, должен, — сказал Шумер. — Я в первую очередь…

— Почему вы нас не слушаете? — вдруг очень тонко, на грани истерики спросила его красивая, в красном жакете женщина в четвертом ряду, по центру. Тонкая шея, высокая грудь, соблазнительное декольте. — Вы понимаете, что все уже прошло? Этого не вернуть! Того замечательного времени — не вернуть!

Инна! — обмер Шумер. Какая стала.

— Инна, — сказал он мягко. — Я не собираюсь ничего возвращать…

— Вы обманули нас! — крикнул кто-то справа.

— Мы верили вам!

— Вы все испортили!

— Мы же думали, что все получится!

Шумер моргал, слушая, как люди встают один за другим и высказывают ему все, что, видимо, копилось в них годами. Он чувствовал их горечь, их ненависть, их обманутые надежды, каждая реплика била навылет, только не думал, что это будет так массово. Бум! Бам! Бом! Предатель. Трус. Подлец. Правильно, звенело в голове. Правильно! Так и нужно. Зал качало, Шумер вздрагивал. Взгляд его оторвался от растянутых в криках ртов и поплыл по стенам, по темным отверстиям вентиляции, по лепнине. На одном из верхних рядов он вдруг увидел Людочку и Петра, которые сидели с такими лицами, будто попали в зал по ошибке. Возможно, не ожидали того напора, с каким происходил творческий вечер.

— Уезжайте, Сергей Андреевич!

— Так будет лучше!

— Не бередите!

Шумер, улыбаясь, дождался паузы.

— Ребята, — сказал он, возвращаясь в ряды глазами. — Зачем вы меня гоните? Я не уйду и не намерен снова сбивать вас с толку. Я понимаю, что разочаровал вас. Но это не отменяет того, что по большему счету я прав. Прав. Вы разве не видите, что человек остановился в развитии? Что так, как вы повсеместно живете, жить нельзя?

— А мы живем, Сергей Андреевич! — выкрикнула Инна.

— И нам нравится! — поддержал ее Эдик Симутович.

— А вы — предатель!

Собравшиеся зашумели, а Шумер, обернувшись, увидел, как Бугримов с блестящими глазами стоит за кулисами и просто-таки впитывает хлещущие из зала эмоции.

— Да, — сказал Шумер, — я предал вас. Но вернулся, чтобы все изменить. Вы не обязаны следовать за мной. Я все сделаю сам.

— Что вы сделаете? — с вызовом спросил рыжий Мишка Ясанов по прозвищу «Морковка».

— Изменю мир.

— Зачем?

— Ребята, — сказал Шумер, — вы же вместе со мной пережили многое. Я надеюсь, что хоть чуть-чуть, но вы уловили возможное будущее, дышали его воздухом, и ваши души наполнялись радостью перемен. Вы же ощущали это, я знаю. Вы видели, как может быть.

И снова встала Инна.

Наверное, три с лишним года все же были большим сроком. Из смешливой девчонки, когда-то несмело ждущей его поцелуя, она превратилась в женщину, упрямую, тертую и знающую себе цену.

— Сергей Андреевич! — сказала она, и вокруг притихли.

— Слушаю, Инна, — сказал Шумер.

— Очень приятно, что вы меня помните.

— Я всех помню.

— Это не важно, — тонкими накрашенными ногтями Инна тронула спинку кресла перед собой. — Сергей Андреевич, разве вы не видите, что ничего не можете изменить? Понимаете? Вы хотите построить утопию там, где ее не может быть по определению.

— Почему? — улыбнулся Шумер, чувствуя покалывание в груди.

— Потому что вы — идеалист! — сказала Инна.

— Это плохо?

— Это значит, что вы не видите, что творится вокруг. Вы нарисовали себе картинку, нарисовали будущее и заставили нас в него поверить. Но это только картинка! А за ней — обычная жизнь, отличная от той, что вы нам…

Инна шумно втянула воздух ртом.

— Это не картинка, — сказал Шумер.

— Помолчите! — громко сказала Инна. — Дослушайте! Сергей Андреевич, я с вами была полгода…

— Чуть меньше.

Инна сверкнула глазами, и Шумер предпочел умолкнуть.

— Вы были замечательным организатором, чудесным, — сказала она дрогнувшим голосом, — за вами хотелось бежать вприпрыжку, куда скажете, куда поведете, все казалось таким возможным, таким сияющим, будто у тебя в голове, в теле включили генератор сил и счастья. Только вы, наверное, не хотели видеть, что мы спим по восемь человек в комнате, что греем воду для того, чтобы помыть голову, потому что горячей воды нет, что питаемся вскладчину, у кого какие запасы остались, все в общий котел, что штопаем шмотки, потому что у нас нет возможности купить новую одежду. Да мы и сами не обращали на это внимания. Что у нас было тогда? Работа и вы. Вечера, полные ваших слов, вас, смеха, чудес. Я тоже, когда вспоминаю, вижу светлую картинку, но за ней…