Андрей Кокоулин - Секретарь

Быц!

— Стоп! — Мальгрув неожиданно отклонился и потер щеку, на которой расплылся красноватый овальный след.

— Хар-ра! — усмехнулся Штессан.

— Ну, случайно это, все видели, — с нотками обиды в голосе сказал Мальгрув и снова приблизил физиономию.

Ложки замелькали быстрее, перестук их сделался частым, дробным, вбок выстрелила искра. Неожиданно в пальцах у Штессана от ложки остался лишь черенок, а нос его стремительно порозовел.

— Один-один! — крикнул Лёшка.

— И-эх! Ты за кого болеешь, Алексей? — Штессан покосился на него, потом потрогал нос и подобрал новую ложку. — Продолжим?

— Не против, — ответил Мальгрув.

Тыц!

Ложки столкнулись с таким звоном, что у Лёшки мурашки побежали по спине. Несколько мгновений Штессан давил и по мельканию казалось, что великан вот-вот получит чашечкой по выпяченному подбородку. Как вдруг получилось, что ложка Мальгрува, вынырнув снизу, шлепнула Иахима по губам, похоже, не понял не только Лёшка, но и сам шлепнутый.

— Да ё!

Штессан потряс пальцами, давая им отдых.

— Я так понял, Иахим, — произнёс Мёленбек, — как говорит наш молодой секретарь, один — два.

— Лёшка, — мотнул головой Штессан, — неси стул.

— Зачем?

— Бери ложку, садись, поможешь завалить этого обжору.

— А можно?

Мальгрув задумался, закусил мысль пирогом.

— Тебе — курицу, мне — горшок. Весь. Тогда можно.

— Согласен!

Лёшка проволок стул вокруг стола.

— Держи! — Штессан вручил ему ложку. — Садись.

Лёшка сел.

— Руку — сюда, — объяснил Иахим, — вторую — сюда, под локоть. Двигаются только предплечье и кисть. Лицо ближе.

Напротив Лёшки мигнули желтоватые глаза великана.

— Страшно? — спросил Мальгрув.

— Ну, получу ложкой, — храбрясь, сказал Лёшка, — даже полезно.

— Никогда не думай о поражении, — толкнул его в плечо Штессан и выставил свою ложку, касаясь чашечкой ложки Мальгрува. — Ну, готовы?

— Угу, — чуть двинул челюстью великан.

Лёшка выдохнул.

— Ну, я тоже…

Мир вдруг сузился, сжался. Все, что от него осталось — лицо великана, три руки, три ложки. Ноготь большого пальца у Мальгрува был неровно обгрызен.

— Начали!

Лёшка замолотил ложкой, все время почему-то попадая в пустоту. Вправо, влево. Тыц! Звон от столкновения. Белые пятна, как солнечные зайчики. Глаза жмурятся от страха и жутко хочется оторвать локоть.

Тыц!

— Дави! — крикнул Штессан.

И Лёшка, чувствуя себя барабанщиком, задёргал кистью с удвоенной силой. Да когда же он попадёт?

Бум-м! Боль неожиданно вспыхнула над бровью. Сначала показалось даже, что череп проломился и брызнул осколками.

— Бли-ин!

Лёшка чуть не грохнулся на спину вместе со стулом. Мелькнула разочарованная гримаса на лице Штессана. Но ведь не понятно, как прилетело. Не было, не было…

Пережидая боль, Лёшка сморщился и закрыл один глаз.

Тыц-тыц! Поединок и не подумал останавливаться. И Мальгрув, и Штессан сидели на стульях как прибитые.

— Ты как, Алексей? — спросил Мёленбек, привстав со своего места.

— Шишка будет.

— Ну а что ты хотел? Это как-никак Первый кнафур.

Бум!

— Ха! — громогласно вскрикнул Мальгрув, победно вскидывая ложку. — Всё! Мой горшок! Как там? Один — три!

— Три — один, — Иахим, потирая щеку, обошёл стол. — Но мы с Алексеем потренируемся и как-нибудь тебя взгреем.

— Да? — удивился великан. — А я думал, секретарь не для этого.

— Бери свой горшок, — почему-то сердито сказал ему Мёленбек.

— Да я это… — смутился Мальгрув. — Алексей, это твоё.

Он вручил Лёшке вертел с куриной тушкой. Одна ножка у курицы, правда, отсутствовала.

— Так, ладно, — сказал Мёленбек, поднимаясь, — вы тут доедайте. Потом, Алексей, на тебе посуда, а вы, господа ликурты, можете размяться в зале. Кстати, Алексей, — обернулся он у раздвижных дверей, — тебя ждёт ещё одно хельманне. Не расслабляйся.

— Да, господин Солье! — Лёшка в шутливом салюте с натугой вскинул вертел.

Шлёп! — курица съехала по граненому железу к руке, жиром испачкав пальцы. Мёленбек с усмешкой качнул головой.

— Так что у тебя была за история? — спросил Штессан, когда владелец особняка скрылся в коридоре.

Лёшка, кое-как сковырнув курицу с руки, заставил ее соскользнуть на подставленное Иахимом блюдо.

— Я сквозь стену прошёл!

— Серьёзно? — спросил Мальгрув, отрывая лицо от по праву перешедшего к нему горшка.

Под его носом широкой полосой застыла подлива.

— Мне надо было пройти, — сказал Лёшка, — и как-то так получилось… Ну, там мне было сложно по лестнице…

— Такое бывает, — кивнул Штессан. — Ца в тебе много, оно вполне может в какой-то момент сработать на твое желание. Только я бы не думал, что это будет происходить постоянно.

— Это ладно мы, — пальцем выгребая подливу, сказал великан. — Нас этому учили. В каждом кнафуре — до пяти мастеров! Ходят между рядами, кристаллами в ладони щёлкают, потом — раз! — в лоб! Не сместился, считай — окосел.

Иахим фыркнул.

— Не слушай трепача, Алексей.

— Не, у нас это было, — серьезно сказал Мальгрув. — Давно, правда. Мы еще с ассаями тогда только-только разбираться начинали. Я вот был его года на три постарше… — он показал глазами на Лёшку. — Сквир сквиром. Глимендорский поход не удался, мы потеряли четверых, а ассаи — всего одного…

Мальгрув выскреб дно горшка ложкой.

— Не знал, — сказал Штессан.

— Это дело прошлое, теперь уже только вспоминать, — вздохнул великан, прищурил глаз и посмотрел в опрокинутый горшок. Рот его скорбно изогнулся. — У Первого кнафура — славная история. При деде принцессы нашей хорошо воевали.

— Я не застал, — сказал Иахим.

— Я застал краешек. Потом ассаи, Скрепы, и кнафуры встали на границе…

Лёшка слушал про Глимендорский поход, про какого-то Гасар-Хейна, про Синие поля и долины Канасеи и почему-то представлял себя рядом.

Ему было странно уютно, как юнге среди бывалых, просоленных моряков или пиратов. Пиастр-ры! Пиастр-ры! Романтика, жестокая, манящая. Хлопают паруса, кричат чайки, волна окатывает с головы до ног.

Звон оружия, крики, и ты в гуще схватки. И колдуны, и кристаллы, но дерёшься ты, конечно, плечом к плечу не за какие-то монеты, а за родных и близких, за друзей, за страну, за Гейне-Александру и Ленку Линёву.

Ты может быть даже и Дартаньян.

Во всяком случае, Мальгрув похож на Портоса. Штессан, правда, похож лишь на Штессана. И ещё одного для бесстрашной четверки не хватает. Но так ли это важно?

Ах, пой душа!

— У Скрепов однажды заметили тварь, — продолжал между тем Мальгрув. — Видел такую, нет? Белая, игольчатая, две лапы впереди и брюхо волочит. Брюхо заиндевелое, но внутри будто свет проглядывает синюшный, словно она светильник проглотила.

— Нет, — качнул головой Иахим, пробуя щеку языком с внутренней стороны.