Вальдемар Лысяк - MW-06-07

Под конец жизни Жевуский побратался с казаками, ставшими для него чем-то вроде бедуинов. Вместе с ними он искал призрачные сокровища в украинской степи и устраивал сумасшедшие скачки. Казаки называли его "атаман Жевуха - золотая борода", и он адресованные ему как графу письма отсылал нераспечатанными, с такой припиской: "Здеся в Саврани графей Жевуских нету. есть только атаман Жевуха золотая борода, а по-арабски, эмир Тадж-эль-Фахер. Графьев ищи себе в Чуднове тай в Погребыщах!" Только не очень-то пригоди­лось кокетничанье с братьями-казаками...

В момент начала Ноябрьского Восстания "атаман Жевуха - золотая борода" наполовину оплатил сна­ряжение выставленного польскими обывателями кавалерийского эскадрона и стал его командиром. Но не по­тому, что перед тем царь приказал ему сбрить пресловутую золотую бороду, но лишь затем, чтобы смыть пре­дательское пятно с фамилии Жевуских, много лет назад запятнанной позором отца-предателя и торгаша. В по­следний раз польского эмира бедуинов видели, как он бил царское войско генерала Рота в битве под Дашовом, 14 мая 1831 года. После сражения он бесследно исчез. Во двор в Саврани прискакал загнанный конь с пустым седлом...

Тела Жевуского так никто никогда и не нашел. Рассказывали легенды, якобы он возвратился на Восток и вел там свободную жизнь бедуина. Те же, что получше вслушивались в степную арфу трав, шептали, что степь поет о казацком ноже в спине золотобородого наездника, душа которого улетела в страну мраморных колонн, несущих таинственный знак над морем сирийских песков.

Три звезды, о которых рассказываю я в седьмом зале MW, составляют единое созвездие. Бадия перед самой своей смертью беседовал с Жевуским, а Жевуский был убит на той самой Украине, где в 1872 году ро­дился сын бедного управляющего небольшого поместья на границе, Александр Булатович, тоже отличный ка­валерист и влюбленный в Восток.

Вначале его послали в четырехклассную уездную школу в Харькове, где обучались сыновья рабочих, крестьян и обедневшей интеллигенции. Во время торжественного акта вручения свидетельств об окончании курса обучения, получив свое, Александр подошел к матери и сказал:

- Мама, через неделю я выезжаю в Петербург и поступаю там в Александровский Лицей!

Услыхавшие его расхохотались. Пария захотел в элитарное учебное заведение, где были любимые сынки высшего чиновничества! С собою Булатович взял два свидетельства: о дворянском происхождении и отличника уездной школы, сел на поезд и поехал. "Сумасшедший!" - говорили о нем. Вернулся же он через не­делю - в мундире Царского Александровского Лицея! Показал, как станет пробиваться в жизни - головой и ку­лаками вперед. Был 1886 год.

Булатович учился великолепно и, несмотря на свою бедность, покорял сердца коллег и пансионерок. Его любили, выбирали заводилой во всех развлечениях, приглашали в богатые дома и обещали великолепную карьеру. Еще до окончания Лицея он получил несколько великолепнейших предложений стать чиновником. Но Булатович снова поразил всех: когда в 1891 году получил диплом, то потребовал, чтобы его сделали... рядовым лейб-гвардейского гусарского полка! Преподаватели и коллеги поглядели на это, скривив губы: фи, блажной! Ему было 19 лет.

Гусары жили в то время по-гусарски: карты, пьянка, дуэли, драки и девицы легкого поведения. То ли он этого не любил, то ли ему все это быстро надоело, но уже через три года он стал выглядывать наружу, обра­щая лицо на юг и восток. Оказия случилась через пять лет, поблизости замаячил экзотичный "тендер"... Как раз в это время в России организовывался полевой госпиталь и добровольный санитарный отряд для армии Мене­лика II, эфиопского негуса. Булатович объявился добровольцем в качестве простого санитара! Его коллеги, зо­лотая гусарская молодежь, поглядели на это с презрением: фи, блажь! Был 1896 год.

Эфиопия - страна легендарного христианского царя Иоанна - на современных картах была белым пят­ном, обрисованная темной чертой границ. На побережье русских должен был ожидать караван, чтобы провести их до Аддис-Абебы. Но побережье добровольцы нашли пустым, от каравана ни следа. Нужно было доставить верблюдов из столицы, то есть, выслать туда кого-нибудь с известием. Местные проводники решительно отка­зали: время безопасного прохода через пустыню миновало, нужно быть сумасшедшим, чтобы так рисковать! Такой сумасшедший нашелся среди своих: доброволец Александр Булатович. С ним отправился только один бедуин, искушенный большими деньгами.

Через пять дней трудного похода через пески пустыни, падая от усталости, русский (польского проис­хождения) и араб добрались до Аддис-Абебы. Власти не могли поверить, что европеец смог пробиться через пустыню в это время года. Нельзя не вспомнить слова Хлоповского, которые тот крикнул Наполеону: " Un Polonais passe pertout !"

В Аддис-Абебе Булатович сразу же превратился в легендарную личность. Его пригласили ко двору, император Менелик выразил ему горячую благодарность, вручил высокий орден и золотую саблю. В Эфиопии Булатович пережил свое первое восточное приключение, причем вдвойне, потому что, после отъезда первой миссии он еще раз вернулся в эту "терра инкогнита". Научные исследования, проведенные им в то время, при­несли ему высшую награду Российского Географического Общества. После этих путешествий у него были на выбор высокие положения в военной, либо научной иерархии. Он же избрал... монашеский клобук! Булатович попросил отставки из армии и сделался послушником петербургского филиала одного из знаменитейших в мире монастырей, располагавшегося на греческой горе Афон. У его друзей волосы стали дыбом: да, человек совсем умом тронулся!

Весной 1911 года в российских газетах появилось специальное полицейское сообщение. Содержанием его стало обращение настоятеля монастыря, просьба ко всем российским жителям помочь найти монаха Анто­ния, в миру Александра Булатовича, исчезнувшего из обители. Неизвестно, а может это люди подсказали, во всяком случае довольно-таки скоро настоятель узнал, что брат Антоний без разрешения духовных властей по секрету подался в Грецию и поселился в монастыре на горе Афон. На высоком (1935 метров) скальном мысу полуострова Халкидике (Македония), врезающемся в Эгейское Море между Стримонийским и Сингитийским заливами, и до нынешнего времени существует монашеская республика. Уже в древности это место, напоми­нающее грекам об Олимпе, почиталось как место пребывания Зевса Тракийского. В средние века на Святой Горе (по-гречески: Хагиан Орос) Афон выросли высоко над землей монастыри и размножились там впоследст­вии будто гнезда гнездящихся в скалах птиц. Ко времени прибытия туда Булатовича в монашеской республике насчитывалось двадцать монастырей и триста пустынь, где проживало более тысячи монахов и отшельников, но времена величия, когда Афон почитался за второй Иерусалим, давно уже канули в Лету. Брат Антоний быстро заметил, что на Святой Горе происходят далеко не святые дела. И он поднял мятеж, яростно выступив против деспотизма монастырского начальства, осудив жестокое обращение с послушниками и младшими ран­гом монахами, потребовал лучшего питания, а также исправления отношений внутри обители. Отупевшее стадо рабов в монашеских рясах, до сих пор покорно сносящих тиранию иерархов, увидав смельчака, подняло головы и встала в строй под его командованием. Об этом мятеже 1913 года мировая пресса писала на первых страни­цах. Заголовок "Бунт в монашеской республике на Монт-Атос!" ("Монт-Атос – Гора Афон) увеличивал тиражи втрое. Не помог и приказ Священного Синода из Петербурга: "Подавить мятеж и покарать недовольных мона­хов!" Направляемые Булатовичем молодые недовольные монахи не позволили себя наказать, захватили власть и начали устанавливать на Святой Горе новые, революционные порядки. Патриарх Константинопольский объя­вил их еретиками, а Священный Синод, опасаясь распространения "заразы" на другие монастыри, обратился за помощью к царю Николаю II. 5 августа 1913 года у подножия скальной стены бросил якорь военный корабль "Херсон" со специальным, созданным в Одессе, карательным отрядом. Осада продолжалась пять дней. Не­смотря на отчаянное сопротивление монахов, солдаты форсировали главные ворота и завоевали гору. Но среди 82 монахов, взятых в плен на "Херсоне" не было "заводилы", которому удалось скрыться в монастырских лаби­ринтах.