Эдвин Табб - Смерть — это сон. Белая вдова

— Вы рассуждали о вере, — сказал капитан. — Какое все это имеет отношение к Карлу?

— Разве это не очевидно? Перевоплощение является в этом мире несомненной реальностью и…

— Несомненной! — Серж едва ли не выкрикнул это слово. — Что вы под этим подразумеваете?

— Только то, что говорю, — спокойно ответил Брэд. — Если вам эта тема не очень-то…

— Пожалуйста, продолжайте. — Серж поглядел на Элен, которая вернулась с кофе. Взяв у нее чашку, отпил немного, улыбнулся в знак благодарности. — Мне хотелось бы знать, к чему вы клоните.

— Я изучал историю, — произнес Брэд и показал на груду книг, которые он принес из библиотеки. — Проведение такого исследования жизненно необходимо, если я намерен приспособиться к современной эпохе. Как ученый, я, естественно, ко всему отношусь скептически и требую доказательств. Не веры, а доказательств. Вам ясна разница?

— Естественно.

— Хорошо. Так вот, насколько мне удалось докопаться, все началось примерно через двадцать лет после Катастрофы. Ортодоксальные религии и до нее умирали медленной смертью, война только окончательно завершила этот процесс. Весь мир провалился в тартарары, и человечество оказалось на грани скатывания к состоянию варварства. Затем, причем совершенно неожиданно, перевоплощение стало считаться неопровержимым фактом. Как вы объясняете такой феномен?

— Очень просто, — ответил капитан. — Вследствие колоссальнейшей нехватки обезболивающих средств медики прибегли к помощи гипноза как одного из способов обезболивания. Естественно, были проведены соответствующие эксперименты. По ходу проведения этих экспериментов и был обнаружен принцип Прорыва.

— Уточнение. — Брэд поставил на стол чашку. — Способы полного изменения личности были известны задолго до войны, но открытия исследователей тогда не принимались всерьез. Хотите, чтобы я продолжал дальше?

— Да, но… — Серж осекся, поскольку неожиданно для самого себя резко повысил тональность своего голоса. — То, о чем вы говорите, еще ничего не значит. О многом люди узнавали более, чем единожды.

— Верно, но разве истинная сущность открытия меняется в зависимости от того, когда оно совершено?

Он загнал капитана в тупик, но не такой уж большой была эта победа. Разговор этот был чисто личного свойства, задевал глубоко спрятанные душевные струны. Он и в прошлом не раз заводил своих собеседников в словесные ловушки, но всегда у них еще оставалось в запасе нечто такое, чем он не обладал.

Имевшейся у них верой, что ли?

— Вы допустили один недосмотр. — Серж поднялся и глянул на часы. — Вы полагаете, что ваша родная эпоха была всемогущей. Вы считали, что вам известны ответы на все вопросы, но история ясно показала, насколько глубоко вы заблуждались.

— Мы располагали доказательствами.

— А что такое доказательства? Разве это не то, что ищут ученые для того, чтобы подтвердить свои собственные гипотезы? Разве подбор доказательств не зависит от экспериментатора? Так вот, Брэд, может быть, ваши современники проводили не те эксперименты.

Брэд только тяжело вздохнул и вернулся к кофе. Не поднял взор, когда Элен показала Сержу на дверь. Женщина, провожающая своего мужчину на работу. Они были любовниками, в этом не было сомнений, однако он почувствовал к ним только некоторую зависть. Ревности у него не было и в помине.

— Брэд! — Элен села напротив него. Лицо ее было серьезным. — Вы верите в перевоплощение?

— Нет.

— Почему?

— Потому что очень уж кстати подвернулось оно в постатомный век. Я поражен им как средством, предназначенным для удовлетворения крайне насущной необходимости. Орудием, изобретенным для выполнения вполне определенной работы. Тот факт, что с его помощью был достигнут успех, еще не доказывает истинности его существования.

— Вы шутите!

— Нет, я совершенно серьезен, — уныло возразил Брэд. — Послушайте, Элен, и попытайтесь представить, как все это было на самом деле. Наверное, не составляет особого труда составить общую картину мира после Катастрофы. Опустошенная страна, промышленность уничтожена, мало продуктов питания, отсутствует система образования, во всем полнейшая неразбериха. А затем, как-то совершенно неожиданно — перевоплощение. Как единственная панацея, с помощью которой можно собрать разрозненные фрагменты и снова составить из них нечто цельное.

Элен слушала Брэда, не перебивая, не сводя глаз с глаз собеседника.

— Что еще могло убедить людей в необходимости трудиться ради будущего? Дети? Большинство родившихся в те годы вряд ли можно было даже так называть. Борьба за существование человечества как расы? В отсутствии прочных религиозных убеждений, при том уровне образования, который мы обеспечили своему народу до того, как заварилась вся каша, никого это нисколько не волновало. Может быть, это могли сделать политики? Но ведь как раз-то они и уничтожили наш мир. Отдельная яркая личность? К этому времени люди, готовые к самопожертвованию, давно вымерли, как когда-то динозавры. Мы жили в насквозь эгоистичном мире, Элен. Только чудо могло заставить людей работать, как ломовые лошади, без какой-либо надежды на немедленное вознаграждение.

— Значит, чудо. Чудо перевоплощения?

— Другого ответа я не представляю. Тщательно взвешенное, безжалостное введение единственной системы, которая была еще в состоянии спасти то, что осталось от прежнего мира. Только она могла вызвать личную заинтересованность в будущем в душе каждого мужчины, женщины или ребенка, остававшихся в живых к тому времени. И вызвала то же самое и в последующих поколениях. Кто-то в те жестокие годы оказался подлинным гением!

— Или святым праведником, — подчеркнула Элен. — Возможен и такой вариант. Что произошло в действительности, вы вряд ли в состоянии утверждать с абсолютной уверенностью, Брэд. Именно так вполне могло быть — это нисколько не противоречит всему остальному, о чем вы говорите.

— Возможно, — признался Брэд. Такая возможность его в самом деле беспокоила. — Но факты против этого. Почему здесь нет сейчас никого, кто помнил бы нашу эпоху? Почему все они из настолько далекого прошлого, что почти невозможно проверить их правдивость? И почему существует такое явление, как люди, которых здесь называют увечными?

— Серж тоже один из увечных.

— Что? — Брэд нахмурился, личность капитана вызывала немалый интерес у него. — Он пытался как-то это объяснить?

— Он говорит, что увечные, скорее всего, и есть новорожденные в самом буквальном смысле. Их здесь считают как бы перворожденными. Потому что им не доводилось жить раньше и поэтому не в состоянии помнить прошлое.

— Может быть — звучит вполне логично. — Он снова нахмурился, затем покачал отрицательно головой. — Тут какая-то неувязка. Случаи новых рождений возможны только тогда, когда исчерпан весь «список очередников», которые когда-то жили и умерли. Мы знаем, что население этого мира по своей численности не идет ни в какое сравнение с населением нашего мира. Из чего следует — а что в таком случае произошло со «списком очередников»?