Дэн Симмонс - Сироты вечности [сборник litres]

Женщина перемещалась за пределами света, а я сидел у низкого валуна, примотанный к нему пятью витками веревки. Еще одна веревка, как я чувствовал, связывала мои запястья позади валуна.

– Не хотите спросить, кто я? – поинтересовался странно знакомый голос. – Сразу угадали, да?

Я молчал. И сам голос, и слегка насмешливая интонация были до того знакомы, что я наверняка и не спрашивая должен был помнить, кому он принадлежит. Эта женщина нашла меня пьяным в лесу и связала – вот только зачем? Мария, пожалуй, могла бы, но она в Гватемале со своим новым мужем. Кое-кто из бывших любовниц тоже способен связать меня и бросить в лесу, если не хуже, но такого голоса ни у одной из них нет. За последние пару лет я, конечно, не раз просыпался рядом с женщинами, совершенно мне незнакомыми… и кто сказал, что я должен знать эту? Может, просто какая-то сумасшедшая нашла меня в лесу, увидела, что я пьян, а значит, могу быть агрессивен – в особенно сильном подпитии я, случается, ору и читаю стихи, – ну и связала. Все это имело смысл, но я не помнил, чтобы напился, и голова вместе со всем прочим болела не как с похмелья, и даже совершенно чокнутой даме незачем было меня связывать, и я с полной ясностью помнил, как загнал этот сраный джип в яму.

– Ну что, мистер Джейкс, сдаетесь? – спросил голос.

«Мистер Джейкс» и этот уверенный тон. Бывшая ученица? Я потряс не желающей думать головой. Она болела хуже, чем с похмелья, – иначе, глубже.

– Можете звать меня Роландом, – сказал я сипло, щурясь на огонь и стараясь выиграть время, чтобы подумать.

– Не могу, мистер Джейкс, – сказала Келли Дэл, выйдя на свет и присев на корточки между мной и костром. – Вы для меня всегда будете мистером Джейксом. Притом Роланд – дурацкое имя.

Я кивнул. Я узнал ее сразу, хотя не видел уже лет шесть или семь. В старших классах она красилась под пегую блондинку и носила на голове панковский ирокез. Осветленные волосы с темными корнями и теперь были подстрижены коротко, но уже не под панка. Глаза, большие и полные света в детстве, а в юности ставшие еще больше и освещенные тусклым наркотическим огнем, теперь были просто большими. Тени под ними, неизменно присутствовавшие в семнадцать лет, как будто пропали, но это могло быть игрой скачущего пламени. Прежняя болезненная худоба – казалось, что кокаин, или крэк, или что еще она там употребляла, пожирают ее изнутри, – прошла, но фигура осталась тонкой, и нужно было как следует присмотреться, чтобы разглядеть груди и понять, что перед тобой женщина.

В ту ночь на Келли были джинсы, рабочие ботинки, просторная фланелевая рубашка поверх темной футболки, на голове красная бандана. Лоб и щеки розовели при свете костра. Короткие волосы выбивались из-под банданы. В правой руке Келли держала большой походный нож.

– Привет, Келли, – сказал я.

– Привет, мистер Джейкс.

– Не хочешь развязать меня?

– Нет.

Я помедлил. Прежнего юмористического тона больше не было. Разговор вели два взрослых человека – одной за двадцать, другому за пятьдесят.

– Это ты связала меня, Келли?

– Ясное дело.

– Зачем?

– Сейчас узнаете, мистер Джейкс.

– Ладно.

Я попытался расслабиться и прислонился к валуну, как будто въехать на джипе в шахту, а потом очнуться и увидеть бывшую ученицу, грозящую тебе ножом, было для меня самым привычным делом. Я затруднялся определить, действительно ли Келли мне угрожает. Нож она держала легко, но непонятно было, зачем он ей, если она не собирается перерезать веревку. Келли всегда была эмоциональной, непредсказуемой и нестабильной, – может, теперь она окончательно спятила?

– Не окончательно, мистер Джейкс, но близко к этому. Так, по крайней мере, люди думали… пока они еще были, люди.

Я поморгал:

– Ты что, мои мысли читаешь?

– Ну да.

– А как?

Может, я не умер, попытавшись покончить с собой? И лежу теперь в коме, где-нибудь в больничной палате, и мне мерещится вся эта чушь. Или не в палате, а на дне той ямы.

– Му, – сказала Келли Дэл.

– Прошу прощения?

– Му. Не говорите только, что вы забыли.

Я помнил. Это я научил старшеклассников – нет, шестиклассников в тот последний год – китайскому слову «му». На поверхностном уровне оно означает просто «да», но на более глубоком дзен-уровне учитель часто пользуется им, когда ученик задает глупый, неправильно поставленный или не имеющий ответа вопрос типа: «Обладает ли собака той же природой, что и Будда?» Учитель отвечает на такое «му», что значит: «Я говорю „да“, подразумеваю „нет“, а, вообще-то, тебе следует задать свой вопрос по-другому».

– Хорошо, – сказал я, – скажи тогда, зачем связала меня.

– Му. – Келли встала, возвышаясь надо мной. Нож сверкал при свете костра.

Я пожал плечами (из-за веревок это у меня вышло не слишком грациозно) и сказал:

– Да пошла ты.

Меня одолевали усталость, испуг, гнев и полная растерянность. «Если ты умеешь читать мои мысли, невротичка чертова, прочти и это», – подумал я и представил себе поднятый средний палец.

Келли засмеялась. В шестом классе мне редко доводилось видеть, как она смеется, а в одиннадцатом и вовсе ни разу, но это был тот же самый памятный смех – диковатый, но не совсем безумный, приятный, но слишком резкий, чтобы его можно было назвать очаровательным.

Она снова присела на корточки, нацелившись длинным ножом мне в глаз:

– Готовы начать игру, мистер Джейкс?

– Какую еще игру? – Во рту у меня пересохло.

– Я буду менять кое-что. Вам это может не понравиться. Чтобы прекратить это, вы должны будете найти меня и остановить.

Я облизнул губы. Нож за всю ее речь ни разу не дрогнул.

– Как остановить?

– Остановить, и все. Убить меня, если сможете.

Приехали. Бедняжка точно свихнулась.

– Может, и так, но игра получится веселая, – сказала Келли.

Она резко подалась вперед, и на один безумный миг мне показалось, что она меня сейчас поцелует, но она всего лишь просунула нож под веревку. От рубашки отскочили пуговицы, и холодная сталь прикоснулась к горлу.

– Осторожно!

– Ш-ш-ш, – шепнула Келли и все-таки поцеловала меня один раз, легонько. Ее рука переместилась слева направо, и веревки лопнули, словно рассеченные скальпелем.

Она отступила, а я вскочил… то есть хотел вскочить, но мои ноги затекли, и я чуть не клюнул носом в костер – еле успел опереться на руки, такие же бесчувственные, как поленья, которые я видел в огне.

– Черт, Келли. Это не очень-то… – Я кое-как встал на колени и повернулся к ней.

Костер горел на поляне, на вершине холма. Я не узнавал этого места, но шахты, в которую я будто бы въехал, поблизости явно не было. Я разглядел во мраке несколько валунов, над соснами переливался Млечный Путь. Джип стоял футах в двадцати от меня. Никаких повреждений на нем я не заметил, но их могла скрывать темнота. Окрепший ветерок раскачивал ветви сосен, шелестя хвоей и распространяя ее аромат.