Дэн Симмонс - Сироты вечности [сборник litres]

И его безлюдью. Над Утюгами кружили какие-то большие хищные птицы, но в городе царила пустота. Даже самолеты или далекие автомобили не нарушали тишины. Это заставило меня подумать о том, какой привычный фон создают эти звуки для такого, как я, городского жителя.

Может, это какой-то недоделанный сдвиг пространства-времени, какая-то дисфункция хроносинкластического инфундибулума? Я, однако, подозревал, что дело не в этом. Что все это как-то связано с Келли Дэл. До этого места в своих размышлениях я дошел, управившись с половиной первой бутылки «Джонни Уокера».

Потом зазвонил телефон.

Он звонил в старой будке около магазина, в двадцати шагах от меня. Даже чертов автомат был не такой: на будке надпись «Телефон Белла», на аппарате эмблема той же фирмы, а не «Ю-Эс Вест» или ее конкурентов. Это вызвало у меня приступ странной ностальгии.

Телефон прозвонил двенадцать раз, прежде чем я поставил бутылку на капот джипа и медленно подошел. Может, это Бог хочет объяснить мне, что я умер, но признан годным только для чистилища, поскольку ни ад, ни рай меня не берут?

– Да? – Собственный голос показался мне смешным.

– Привет, мистер Джейкс.

Келли Дэл, конечно. Я и не ждал по-настоящему, что это окажется Бог.

– Что происходит, девочка?

– Много чего, – ответил тихий высокий голос. – Вы уже готовы играть?

Я взглянул на бутылку и пожалел, что не захватил ее с собой.

– Играть?

– Вы меня не ищете.

Я оставил трубку висеть, подошел к джипу, хлебнул виски и медленно вернулся назад:

– Ты слушаешь?

– Да.

– Я не хочу играть. Не хочу искать тебя, убивать, вообще ничего не хочу. Comprendé? [12] Понятно? (фр.)

– Oui [13].

Это была еще одна игра, в которую мы играли с ней в шестом классе и которую я вдруг вспомнил сейчас. Мы начинали предложение на одном языке, продолжали на другом, заканчивали на третьем. Я так и не спросил Келли тогда, где она научилась основам доброй полудюжины языков.

– Ладно, – сказал я. – Я ухожу, а ты делай что хочешь, только держись от меня подальше, черт тебя возьми. Чао.

Я повесил трубку и подозрительно уставился на нее. Прошло минуты две, но телефон больше не зазвонил.

Две другие бутылки я заботливо спрятал под сиденье и поехал по Двадцать восьмой на север, до Диагональной, четырехполосной магистрали, идущей на северо-восток к Лонгмонту и целой веренице городков вдоль Передового хребта. Боулдерский отрезок Диагональной, как я сразу заметил, был двухполосным… когда же трассу расширили? Где-то в восьмидесятых, наверно. Заметил я и другое: трасса обрывалась в четверти мили от города, и дальше не было ничего. Не было не только шоссе, но и фермерских домов, и полей, и фабрики «Селестиал сизонинг», и завода Ай-би-эм, и железной дороги – даже того, что находилось здесь в начале семидесятых. Вместо всего этого в земле разверзлась гигантская трещина футов двадцати в глубину и тридцати в ширину. Она выглядела так, будто сильное землетрясение отрезало кусок дороги и город от прерии с ее низкой травой и полынью. Трещина тянулась на северо-запад и юго-восток, сколько хватал глаз, и джип через нее можно было переправить лишь после нескольких часов тяжелой работы.

– Sehr gut [14], – сказал я вслух. – Ноль-один в твою пользу, девочка. – Потом развернул джип, возвратился на Двадцать восьмую, смекнул, что более короткий проезд еще не построили, и поехал через весь город на юг, к Тридцать шестому шоссе и к Денверу.

Там поперек шоссе зияла все та же трещина. Похоже, она тянулась на запад до самых Утюгов.

– Прекрасно, – сказал я жаркому небу. – Картина ясна. Не думаю, что захочу остаться, но все равно спасибо.

Джип у меня старый и неприглядный, зато мастеровой. Несколько лет назад я оснастил его электролебедкой с двумястами футами троса на барабане. Я включил лебедку, снял с предохранителя, закрепил кабель вокруг опоры моста футах в тридцати от края трещины и приготовился спустить джип вниз под углом примерно пятьдесят градусов. Я не знал, сумею ли въехать на противоположный склон даже на низкой полноприводной скорости, но надеялся придумать что-нибудь, когда окажусь внизу. В худшем случае вернусь назад, найду где-нибудь бульдозер и сделаю себе личный пандус для выезда из западни. Все лучше, чем играть с Келли Дэл в ее игру по ее же правилам.

Я перевел задние колеса за край и пополз вниз, держась на одном тросе. В этот момент раздался первый выстрел. Он разбил мне ветровое стекло, и правый дворник взвился в воздух, расколотый пополам. На секунду я замер. Не верьте, что боевые рефлексы сохраняются навсегда.

Второй выстрел разнес правую фару и насквозь пробил крыло. Куда угодил третий, я не знаю, поскольку старые рефлексы наконец-то восстановились. Я вылез из джипа и стал искать на каменистом склоне какое-нибудь укрытие, зарываясь носом в землю. Она выстрелила семь раз – у меня не было никаких сомнений, что стреляет по мне Келли Дэл, – и каждая пуля наносила какой-нибудь урон. Выстрелы сорвали зеркало заднего вида, продырявили две шины и даже разбили две бутылки «Джонни Уокера», которые я спрятал под сиденье, завернув в свою рубашку. Оставалось верить, что эта последняя пуля была шальная.

Прождав битый час, я наконец выполз из трещины, оглядел далекие здания в поисках безумицы с винтовкой, вытащил джип на двух спущенных шинах и долго ругался над разбитым виски. Заменив оторванный дворник запасным, я потащился в город, к автосервису на Перл-стрит, если таковой еще существовал. По дороге, на углу Двадцать восьмой и Арапаго, я увидел другой джип. Я снял с него одно новенькое шипастое колесо, решил, что моя запаска в неважном состоянии, а задние колеса выглядят паскудно по сравнению с двумя новыми, и в итоге заменил все четыре. Я мог бы просто увести этот джип и не потеть с домкратом под жарким июльским солнцем, но я человек сентиментальный и привязан к своему.

После этого я заехал в старый спортивный магазин «Гарт бразерс», где выбрал себе «ремингтон» с оптическим прицелом двадцатикратного увеличения, револьвер тридцать восьмого калибра, нож из тех, которые ценились у нас во Вьетнаме. Боеприпасов я набрал столько, что хватило бы на маленькую войну. В армейском универмаге на углу Перл и Четырнадцатой я запасся ботинками, носками, камуфляжной формой, сухими пайками, газовой плиткой, взял еще один бинокль, дождевик получше того, что был у меня, нейлоновый трос, новый спальный мешок, два компаса, стильную охотничью шляпу, в которой, наверное, выглядел полным засранцем, и еще больше патронов для «ремингтона». Денег на прилавке я не оставил. Я чувствовал, что владелец магазина больше не вернется сюда, и сомневался, что вернусь сам.

Магазинчик на Двадцать восьмой улице я нашел пустым. Сотни бутылок, стоявших на его полках еще три часа назад, попросту исчезли. Ту же самую картину я увидел в четырех других магазинах, которые объехал.