Дэн Симмонс - Сироты вечности [сборник litres]

К счастью, в сотне футов впереди был Гэри, он вогнал свой ледоруб, обмотал веревку (один раз вокруг себя и два раза вокруг ледоруба), точно рассчитал траекторию К., в нужный момент бросился на живот, заскользил по ледяному склону с протянутой рукой и ухватил трехпалую ладонь Канакаридиса – получилось все ловко и четко, как у пары акробатов на трапеции. Веревка натянулась до предела, но ледоруб не выскочил, и человек и мантиспид два с половиной раза качнулись, будто маятник, и на этом, собственно, все. К. пришлось на следующий день остаток пути до ледника идти без ледоруба, но он справился. Зато мы теперь знаем, как выглядит пристыженный жук: затылочные гребни у него наливаются ярко-оранжевым.

Мы наконец сошли с ножа. Через ледник собирались идти в связке. Единогласно решили держаться поближе к восточной стене К2. Из-за того бурана трещины присыпало снегом, а за последние трое суток мы не видели и не слышали ни одной лавины. Рядом со стенкой трещин было намного меньше, а лавина могла застигнуть нас в любой точке ледника. Идти рядом со стенкой тоже было по-своему опасно, но так мы бы в два раза быстрее прошли ледник и избежали лавинной угрозы, ведь если идти через центральную часть, пришлось бы на каждом шагу проверять трещины под ногами.

Мы преодолели две трети пути вниз, и уже отчетливо были видны ярко-красные палатки базового лагеря на скалах за ледником, когда Гэри спросил:

– К., может, обсудим тот вариант с Олимпом?

– Да, – прощелкал-прошипел наш жук, – я давно уже хотел поговорить об этом и надеюсь, что, быть может…

И тут мы услышали ее – раньше, чем увидели. Будто несколько товарняков неслось на нас сверху, со склона К2.

Мы замерли, пытаясь разглядеть снежное облако – лавинный след, надеясь на чудо – на то, что она сойдет на ледник за нами. Но лавина прокатилась по склону через бергшрунд в четверти мили сверху и теперь, набирая скорость, неслась прямо на нас. С оглушительным ревом. Похоже было на белое цунами.

– Бежим! – крикнул Гэри, и мы рванули вниз, не беспокоясь больше о бездонных трещинах под ногами: нам было все равно, мы просто пытались вопреки всякой логике обогнать стену из снега, льда и камней, несшуюся на нас со скоростью шестьдесят миль в час.

Теперь я припоминаю, что мы были связаны остатками паутинки, с интервалом в шестьдесят футов, а страховка крепилась к обвязкам. Для Гэри, Пола и меня связка ничего не меняла, поскольку мы бежали со всех ног, в одном направлении, приблизительно с одинаковой скоростью, но с тех пор я видел, как быстро могут передвигаться мантиспиды, если задействуют все шесть ног и используют ладони как дополнительные стопы, и теперь я знаю, что К. мог рвануть в полную силу и бежать в четыре раза быстрее нас. Может быть, он сумел бы обогнать лавину, ведь нас задело лишь ее южным краем. Может быть.

Он не стал и пытаться. Не перерезал веревку. Он бежал с нами.

Лавина захлестнула нас своим южным краем, подкинула, затянула внутрь, пооборвав сверхпрочные паутинки, потом опять вытолкнула наверх, снова накрыла и понесла на снежное поле под ледником, разлучив навеки.

Вашингтон, округ Колумбия

С того дня минуло три месяца, сейчас я сижу здесь, в приемной госсекретаря, у меня было время все обдумать.

В последние два месяца мы – все жители планеты, даже жуки – были очень заняты, потому что Песня наконец зазвучала; она становится все сложнее и прекраснее. Как ни странно, она не очень-то и отвлекает, эта Песня. Мы ведем себя как обычно. Работаем, едим, смотрим Эйч-Ди-ТВ, занимаемся любовью, спим, но теперь всегда звучит Песня, она всегда на заднем плане, хочешь ты слушать или нет.

Невероятно, что раньше мы ее не слышали.

Их больше не зовут ни жуками, ни мантиспидами, ни слушающими. На каждом земном языке они теперь именуются «принесшие Песню».

Хотя принесшие Песню то и дело напоминают нам, что они не принесли ее, лишь научили нас слушать.

Не знаю, каким образом и почему мне удалось уцелеть, хотя остальные погибли. В теории можно попробовать плыть по поверхности лавины, но на самом деле ни у кого из нас не было ни малейшего шанса что-либо сделать. Та стена из снега и камней шириной в полмили просто смела нас, потащила вниз и выплюнула одного меня, почему – это известно, наверное, только К2, а скорее всего, неизвестно и ему.

Меня обнаружили голым и потрепанным где-то в трех четвертях мили от того места, откуда мы бросились бежать. Гэри, Пола и Канакаридиса так и не нашли.

Через три минуты на ледник примчался аварийный «си-эм-джи» (они, видимо, всю дорогу нас караулили и ждали случая вмешаться), потом еще двадцать часов зондировали снег, искали с локаторами, а когда чиновники вместе с морской пехотой уже готовы были растопить лазерами всю нижнюю треть ледника, чтобы только отыскать тела моих друзей, вмешался спикер Адурадаке – отец (и, как выяснилось, мать) Канакаридиса.

– Оставьте их там, где они лежат, – велел он переполошившимся чиновникам из ООН и насупившимся полковникам морской пехоты. – Они погибли все вместе в вашем мире и должны остаться вместе в лоне этого мира. Их голоса в Песне теперь звучат вместе.

И спустя неделю Песня зазвучала (ну или мы впервые ее услышали).

Входит помощник госсекретаря, он многословно извиняется за то, что мне пришлось ждать: Яркая Луна беседовала с президентом; потом провожает в кабинет. Мы стоим вместе с ним и ждем.

Видал я футбольные поля поменьше этого кабинета.

Через минуту в другую дверь входит госсекретарь и подводит меня не к неудобному стулу напротив огромного письменного стола, а к двум диванам, стоящим друг против друга. Мы усаживаемся на них, она спрашивает, не хочу ли я кофе или еще чего-нибудь, кивком отсылает помощника, снова выражает соболезнования по поводу гибели моих друзей (она присутствовала на поминальной службе, где зачитывал речь президент), мы немного болтаем о том, какой прекрасной сделалась жизнь теперь, когда всех нас объединяет Песня, а потом госсекретарь несколько минут расспрашивает – деликатно, заботливо – о моем физическом состоянии (полностью поправился), моральном состоянии (потрясен, но мне уже лучше), о щедрой правительственной награде (средства я уже вложил) и планах на будущее.

– Именно поэтому я и попросил вас об этой встрече. Нам обещали восхождение на Олимп.

Она пристально смотрит на меня.

– На Марсе, – зачем-то добавляю я.

Секретарь Бетти Уиллард Яркая Луна кивает и откидывается на спинку дивана. Стряхивает с темно-синей юбки несуществующую пылинку.

– Да-да, – говорит она, тон у нее все еще любезный, но в нем появился тот железный призвук, который я хорошо помню с нашей беседы в ресторане «На крыше мира». – Принесшие Песню подтвердили, что готовы выполнить свое обещание.