Геннадий Тарасов - Седьмой принцип

Выудив двумя пальцами ключ из кармана куртки, Веня осторожно вставил его в замок. Он помнил, что замок новый и что ни разу еще его не открывал, и потому волновался, не зная, как тот себя поведет. Не заел бы, зараза. И не клацнул бы зубами, ночью ведь слышно стократ сильней. Еще он подумал про цепочку на двери, что, если она накинута, значит, все пропало. Следом промелькнула успокоительная мысль, что Марина и раньше никогда за этим не следила, возложив обязанность на него, с чего бы ей теперь стать такой внимательной и осторожной? Разве что этот, Толян. Эфалид, будь он неладен. Из-за него же, как вору в ночи, в собственный дом пробираться приходится.

Отсекая дальнейшие наплывы бесконечных мыслей, повернул ключ.

Замок, пережевывая свежую заводскую смазку, негромко чавкнул и тихо открылся. Едва толкнув дверь от себя, Лис, оправдывая прозвище, проник в квартиру через узкий проход. Дверь так и оставил приоткрытой – чтобы сделать, что задумал, он рассчитывал, не понадобится много времени, всего пару секунд.

Затаив дыхание, прислушался. Дом отозвался сонной тишиной. А какая она должна быть в третьем часу ночи? Или уже три? Вот днем тишина совсем другая, наполненная множеством сторонних звуков, просто не относящихся к сфере внимания и потому не принимающихся в расчет. Ночью совсем другое дело. Ночью молчок полный.

С кухни в коридор косым конусом падал, рассыпаясь по углам светлыми брызгами, голубоватый луч ночника, придавая реальности некое нереальное измерение. Они и раньше, при нем, оставляли светильник включенным, почему бы без него не делать так же? Что изменилось, что изменится после него?

Ничего…

Он выдохнул, снова вдохнул и повернулся к вешалке. Снял с нее шляпу Толяна, но надевать не стал. Взял свою старую сумку, сунул петас в нее, перекинул ремень через плечо и лишь тогда обернулся на выход.

Но выхода уже не было.

Лис вздрогнул от неожиданности.

– Черт! – выругался вполголоса.

Привалившись плечом к двери, отсекая возможность беспрепятственного и незаметного ухода, перед ним стояла Марина, собственно, теперь уже Мара. Босая. Наверное, поэтому Лис не слышал и не понимал, как и откуда она здесь возникла.

– Я так и знала, что ты заявишься, – процедила она презрительно. Она и смотрела темными глазами презрительно, и губы кривила так же.

Раньше Веню такое ее отношение задевало, он горячился, взрывался эмоциями, начинал спешно доказывать, что не заслуживает такого к себе отношения. Но вот что-то уже в нем изменилось, и ее презрение перестало его трогать. От слова совсем. С чего бы это? Ты сама-то что собой представляешь? Если по чесноку? Смешно даже.

Марина предстала пред пока еще мужем в накинутом на плечи распахнутом халатике, не дедероновом, шелковом, но таком же легком. Декольте у халата было сквозным, сверху донизу, и если груди были прикрыты полами, каждая своей, то, как говорят, «низ живота» чернел и щетинился шерстью – и тем же к нему презрением. Волосы на лобке Марина никогда не стригла, поэтому они у нее росли естественным образом, с боков навстречу друг другу, собираясь строго над улыбкой клокастым ирокезским гребнем. Сейчас они казались черными, но Лис знал, что на самом деле волосы у нее в паху золотисто-рыжие, словно нарезаны из медной проволоки. Вот именно, из проволоки – жесткие, колючие и непокорные. Пока продерешься сквозь них до обители нежности, исцарапаешься в кровь. Вот черт его знает почему, но Лис почувствовал, что эта демонстрация Марины снова его задевает. Самолюбие там или еще что-то, он не разобрал, да и некогда было разбираться. Усмехнувшись показательно и скабрезно, чисто внешне, однако, он растопырил пальцы правой руки и слегка пошевелил ими там, внизу, словно собирался сгрести в горсть выставленную напоказ интимную шевелюру. «Пошловато получилось, но надо же как-то поток в берегах загнать», – подумал он себе в оправдание, заодно заметив, что прежде он ни за что себе подобный жест не позволил бы. Что-то менялось – все менялось, стремительно, и он, конечно, тоже.

Реагируя на его движения, Марина отстранилась, подалась попой назад и запахнула халат.

– Руки! Что-то ты слишком смелый стал, – сказала она с вызовом. В голосе ее проявились, но быстро исчезли нотки некоторого сомнения, однако она совсем не собиралась сдавать позиций и напустилась на Лиса: – Совсем берега потерял? Сейчас вот Толика крикну!

При этих ее словах Веня невольно хмыкнул. Он не раз и прежде замечал, как подуманное только им слово или мысль тут же подхватывалось и озвучивалось Мариной. Ее этот факт всегда раздражал почему-то, но вот эта невидимая связь все еще сохранялась между ними. Хоть и Толик теперь в соседней комнате.

– Ты зачем приперся, вор ночной? Ты где ключ взял? И что это ты утащить решил? Говори, сволочь!

И все это звенящим шепотом. При последних словах она схватилась за Бенину сумку и рванула ее на себя.

– Ну-ка, показывай, что там!

Прижав сумку локтем, Лис удержал ее у себя.

– Тесс! – Он приложил палец к губам. – Тихо, жеребца своего разбудишь.

– Я же сейчас закричу! – продолжала угрожать Марина.

– Лучше молчи. Если хочешь удержать его возле себя, молчи.

Хватка Марининой руки слегка ослабла.

– Мне нужна всего лишь его шляпа, – продолжил Лис. – Поверь, без нее он от тебя никуда не денется. Не сбежит. Просто поверь.

– А тебе зачем? – не унималась жена.

Он едва не сказал ей, что ему этот петас, возможно, поможет найти Вальтера, но вовремя сдержался, сообразив, что тогда ему точно отсюда не выбраться. Марина вцепится в него мертвой хваткой. Но не успел сказать ничего.

– Мара, ты где? – раздался из спальни сонный голос Толяна. – Что там, черт возьми, за возня?

– Я дверь проверила, – громко ответила Марина. – Цепочка не накинута была!

Она, отстранившись, приоткрыла дверь и, сделав страшные глаза, кивком указала Лису на выход. Мол, проваливай, сволочь!

Лис импульсивно достал из кармана остатки Женькиных денег и бросил их на полку под вешалкой.

– Тебе пригодятся, – шепнул он, протискиваясь мимо нее. – Прощай!

В последний миг он окунулся в глаза Марины, заглянул в них, словно в пустую комнату. Там были бедствие и холод одиночества. Но это был лишь случайный акт прикосновения, и от него спасения там никто уже не ждал.

«Ускользнул, ускользнул», – вспыхивало в голове счастливое и удалое, пока несся вниз по лестнице. Выскочив из подъезда, он, не останавливаясь, устремился прочь, в ночь, понимая и предполагая вероятность того, что Эфалид бросится за ним в погоню. Ну, ищи, как говорится, ветра в поле, а парня в городе…

Спустя какое-то время, когда Лис отбежал от дома уже достаточно далеко и остановился, чтобы перевести дух, он услышал, как где-то резко и сильно стукнула, распахнувшись, дверь. В ночной тиши этот звук прогремел, как выстрел. Как залп! «Ну, началось веселье», – подумал Лис, имея в виду погоню. Он был совершенно уверен, что это заклятый его друг Толян, ака Эфалид выбрался на тропу… Войны? Похоже, что так и есть. Войны извечной, никогда не объявлявшейся официально. Следовало, однако, поспешать. Прижав к боку сумку с волшебным петасом, Лис продолжил путь.