Стивен Эриксон - Радость, словно нож у сердца [litres]

– Будь ты понакачанней, я бы тебя сразу записала в солдаты удачи, – сказала она, помешивая в бокале розовой соломинкой. – Но похоже, что ты ничего тяжелее бумажника с собой не таскаешь.

– Не в такой уж я и плохой форме.

– Про твою форму я ничего не говорила.

Саймон звучно вздохнул и принялся выбираться из-за стола.

– Как ни прискорбно, – объявил он, с присвистом дыша, – настала пора законных постельных утех. Увидимся часиков через шесть, матч состоится в любую погоду.

Одновременно с ним поднялся и оператор Джонни.

Они двинулись к номеру, а Каспер смотрел им вслед. Интересовал его больше Венсворт, чем его худощавый дружок. Чего только чудесное спасение не делает с человеком, уже приготовившимся умереть, причем малоприятной смертью.

Словно бы прочтя его мысли, Вивиана заметила:

– Он думал, что уже все, конец фильма. Оказалось, будет сиквел. Пока еще не снятый. Думаю, после этой командировки от Джонни он избавится.

– Это еще почему?

– Саймон и по той части, и по этой. Самое время ему переключиться. – Она отпила глоток, потом продолжила: – Вчера он за мной попытался ухлестнуть. Внезапно. Джонни в это время был на крыше, чужие души фотоаппаратом воровал.

– Староват он для тебя.

Вивиана фыркнула.

– Ты, Макс, недооцениваешь то, что приходит с опытом. – Она вдруг наклонилась поближе. – Так что это было, наркотики? Контрабанда алмазов?

– Оружием торговал.

– Ого, ничего себе бездна морального падения.

– На этом рынке все решает спрос, не предложение. Ну и не забывай, я был нужен только чтобы на месте все проворачивать.

– Это я понимаю. А у поставщиков твоих флаг, гимн и место в Черепахе.

– В какой Черепахе?

– В ООН. У них штаб-квартира на берегу Черепашьей бухты.

– Вот как.

– М-м-м, обиделся? – Во взгляде ее снова загорелся вызов, теперь уже несколько иной.

Он отвел глаза.

– Я, наверное, был не самым достойным парнем.

– Да, Макс, мне доводилось видеть плоды твоей работы.

– Меня зовут Каспер.

– Не путать с дружелюбным привидением. – После паузы она добавила: – Мне нужен сопровождающий. Я собираюсь на стройку.

– Вот как.

– Снова «вот как»?

– Ну… А для кого ты пишешь?

– «Роллинг стоун».

– Шутишь?

– С чего бы?

– Я думал, там в основном интервью с рок-звездами.

– Нет, Каспер, мы – ребята довольно крутые. Контркультура. В нынешней Америке это означает, ха-ха, глас рассудка. Потом, многие рок-звезды – настоящие поэты, и яйца у них стальные. – Она взболтала остатки жидкости на дне бокала. – Мы и еще кое о чем пишем, но я не думаю, что тебе это было бы интересно.

– Я тоже не думаю.

– Так мы договорились?

Он допил пиво и встал.

– Два месяца назад я обязательно спросил бы, что мне с этого будет. И как следует поторговался бы, чтобы добиться от тебя того, что ты вряд ли захотела бы мне дать по доброй воле.

– А теперь?

– Теперь? В шесть утра в вестибюле устроит? Пока еще не жарко.

– Договорились. Только у меня один вопрос. Деловой. В известном смысле.

– Спрашивай.

– Потрахаться в ту сделку входило бы?

Он кивнул.

– То есть в новой жизни ты сделался монахом?

Он заколебался, бросил взгляд в сторону. В бар набилось еще больше журналистов, потных и обгоревших на солнце после того, как они целый день носились за толпами, заполнившими улицы города. Белая кожа – пришельцы из-за границы, из другого мира. Он снова посмотрел ей в глаза.

– Не уверен. В прошлой жизни… все было сделкой, все включало в себя оплату.

– Звучит… уныло.

– Не только звучит.

– Думаю, тебе нужно познакомиться и с альтернативой. Номер 634. Только не задерживайся. Вещи я уже собрала.

Второй раз за вечер она проскользнула совсем рядом с ним. Он стоял у стола и думал, не взять ли еще пива. Только если он заставит ее ждать, это тоже будет демонстрацией власти – и да, раньше он бы так и поступил, даже особо и не задумываясь. Кроме того, в его возрасте лишняя бутылка пива – и есть риск, что, как батя любил выражаться, баллон сдуется.

Так что он просто дал ей время подняться на лифте и сразу же отправился следом.

Рак бывает разный. Тот, что растет в теле. И тот, что питается враждой и несчастьями в темных, неспокойных уголках по всему миру. Теперь они лишились пищи и были обречены – тот, что внутри, и тот, что снаружи.

Инопланетяне – не Бог, но говорят они с нами на языке перерождения.

Саймон Венсворт не одинок в своем неверии, в своих сердитых метаниях.

Как и я.

В течение дня, пока они шли, мысли Коло часто возвращались к маленькой ладошке у него в руке, которую его ладонь скрывала почти целиком. Может статься, у него давным-давно была сестра. Младшая. До того, как его забрали. Ему смутно вспоминалось, скорее осязанием, чем зрительно, как он где-то на тропинке тоже сжимал в своей руке маленькую ладошку. И пожатие это говорило ему тысячу слов одновременно – без единого звука.

Может статься, он просто тянул ее вперед, изнывая от нетерпения. Возможно, даже сердился, что сестренку всегда приходится таскать за собой, что она путается под ногами, когда его зовет целый мир, упрашивая заполнить собой пустое место – его будущее.

Или наоборот, он был ей защитником. Может, он любил ее не меньше, чем она его, и они были неразлучны, она – с обожанием во взгляде, и он – с застенчивой улыбкой, дающей ей понять, что с ним ей бояться нечего.

В любом случае длилось это недолго. Мальчик не способен никого защитить, да и будущее не в его власти. Девочка убита или пропала без следа. А если все же еще жива, то вряд ли помнит о старшем брате, потому что росла сиротой и о прошлом ей рассказать было некому.

После налета, когда его увели, по всей деревне валялись трупы. Коло, правда, мало что об этом помнил, но он и сам совершил не один такой налет, чтобы набрать себе новых бойцов – выжидая у кромки леса, пока не настанет подходящий момент. Он все знал и про тела, валяющиеся в пыли, и про воющих детишек, которых вытаскивают из укромных мест, где они прятались.

Ниила была одной из этих детей. Быть может, у нее был старший брат. Быть может, он остался валяться в пыли, застреленный или зарубленный. Быть может, его убил сам Коло.

Если предоставить людей самим себе, возможно, они сделались бы лучше, все лучше с каждым поколением. Люди могут мыслить, а это многое меняет. Они способны впитать мудрость и пронести ее по жизни в своем сердце. Если предоставить людей самим себе, они могли бы подняться над собой прежними. Но в мире так не бывает. Звучат выстрелы, льется кровь, приходят другие люди, которые никогда ничему не учатся и делают так, чтобы ничего не менялось, чтобы раз за разом повторялись прежние преступления. Из своей ненависти они разжигают костры, а ночную тьму наполняют ужасом.