Стивен Эриксон - Радость, словно нож у сердца [litres]

– «Они» – это кто?

– Я думал, что белые. Сперва. Теперь уже не уверен. Может, китайцы.

– Нет, Коло, ни те ни другие. Просто до тебя новости не дошли. Инопланетяне. – Он кивнул на звездное небо. – К нам явились гости, прекратили насилие и принесли дары. Ах, что за дары!

– Тихо, ты ее разбудишь!

– Извини. – Снова покопавшись в карманах, он вытащил полплитки шоколада. Отломил кусочек, протянул Коло, но тот помотал головой. Гость забросил шоколад в рот и некоторое время жевал.

Коло не знал, верить ему или нет. Он снова подумал про толпы.

– Этот новый город, про который ты сказал, – это еще один лагерь беженцев? А эти люди – их согнали со своих земель?

– Нет. Комплекс в его центре построен инопланетянами. Он вырос сам по себе, волшебным образом, словно чудо.

– И ты его видел.

– Да. – Мужчина откусил еще шоколада, прожевал, проглотил и добавил: – Думаю, что его построили для нас.

– Что там внутри?

– Мы не знаем. Нам пока еще не разрешили войти. Он окружен силовыми полями.

Коло отвернулся от него – ему вспомнилась жуткая стена из ничего, изгнавшая его и его людей из их собственного лагеря.

– Тебя должны были воспитать в боязни Бога. Боишься ли ты Бога, Коло?

– Не знаю. Я об этом не думаю.

– Все религии, – сказал мужчина, аккуратно складывая обертку от шоколада, чтобы засунуть ее обратно в карман, – несут нам слово Господне. И говорит он нам все время одно и то же. Очень простую вещь, которую мы в своей слабости чрезвычайно запутали. Знаешь ли ты, Коло, что он говорит?

Коло ничего не сказал. Ему доводилось сталкиваться с религиозными фанатиками. Всегда вооруженными, всегда злыми, всегда готовыми причинять боль. Опьяненными своей властью. Настроения выслушивать еще одну страстную проповедь у него не было, и хотя гость выглядел не слишком опасным, тем более что насилие все равно было невозможно, Коло ощутил испуг.

– Слова у него простые: «живите в мире». Ты скажешь, что тут можно запутать? Но нет, способность человека к злу поистине безгранична.

– Я не знаю, что такое «мир», – сказал Коло.

– Да. Я тоже не знаю. Пулям и бомбам настал конец. Мы больше не видим врага в каждом незнакомце. Поэтому мы собрали свой арсенал и спрятали вот здесь. – Он постучал себя по голове. – Поэтому война продолжается.

– Ты говоришь верно, – хмыкнул Коло.

– Мы лишились смысла, – улыбнулся мужчина. – Сколько мы ни спорим, победы достичь невозможно. Огонь нашей ярости – все равно что небольшой костерок в самом сердце Солнца. Он обжигает лишь того, кто его разжег, а остальные его даже не в состоянии заметить. И ты, и я объяты пламенем, которое ревет слишком громко, не давая нам услышать слово Бога.

– «Живите в мире».

– И, конечно, не только мы с тобой, Коло. Весь мир. Все человечество корчится в пламени, которое само же и разожгло. – Он умолк.

Они смотрели на гаснущий костер, на то, как не-дерево горит без дыма, оставляя лишь черную золу, – как поговаривали, прекрасное удобрение. По утрам к лагерю подходили крестьяне, смотрели, как люди сворачивают палатки и снова отправляются в путь, а потом выскребали черные остатки костров, чтобы отнести к себе на поля. Словно манну небесную.

– Значит, – снова заговорил мужчина, – ты живешь не в мире. Я живу не в мире. А что девочка? В мире ли она, Коло?

Он немного подумал над вопросом, потом кивнул.

– Полагаю, да.

– Я тоже, – кивнул незнакомец. Потом поднялся на ноги. – И потому я завидую тебе, Коло.

– Я назвал тебя гостем, но ты так и не сказал мне своего имени.

– Абдул.

– А Ниила ведет меня в этот комплекс, в инопланетное здание, которое само построилось?

– Думаю, что да.

– Зачем?

– Не знаю. Никто не знает. Нам ничего не обещали. Можно лишь надеяться.

Коло нахмурился. Пнул костерок ногой, полетели искры.

– Я научился ненавидеть это слово много лет назад. Надежда – враг истины, враг мира и того, как он устроен.

– Как он был устроен.

Коло снова хмыкнул. Слова его не убедили, или же он не хотел, чтобы они его убедили, – это ужасное слово разбередило в нем слишком много старых ран.

– В моей голове сражаются между собой тысяча разгневанных воинов, – сказал Абдул. – Не сражается лишь один, потому что это я. Но и те, которые сошлись в яростной схватке, – тоже я. И все же тот один я, который не сражается, он лишь наблюдает за схваткой. Он смотрит, и смотрит, и смотрит. До тех пор, пока ему не останется только одно.

– Что?

– Смеяться, разумеется, – улыбнулся Абдул.

Когда гость ушел, Коло распечатал подаренную ему пачку сигарет. Спать он не хотел, а руки нужно было чем-то занять.

– Купол силового поля начал распространяться вверх, – объяснила Элисон Пинборо премьер-министру, нагнувшись поближе, чтобы перекричать рокот лопастей вертолета. Ночное небо за иллюминатором было черным и казалось беззвездным, хотя это могло объясняться и тем, что стекло тонированное. Земля внизу была столь же черной, ни единого огонька, обозначавшего бы ферму или ранчо – они летели над западным блоком Национального парка «Грасслендс». – Оно принимает форму колонны, – продолжала Элисон. – Дроны рапортуют, что ее высота достигла четырехсот метров. Скорость роста составляет около двадцати метров в сутки, и это силовое поле не пропускает даже птиц.

Премьер просто кивнула. Стоял самый разгар лета, внутри сделалось жарко – даже несмотря на ветерок, дувший из открытых вентиляционных люков. Далеко на юге, где-то в Монтане, гремели грозы – или это была Миннесота?

Элисон бросила взгляд на Мэри Спэрроу. Министр национальных парков, опершись плечом на боковой иллюминатор, не отрывала взгляда от земли под ними, словно прослеживая в памяти изломанные контуры долины реки Френчмен, занимавшей значительную часть парка.

Который сделался теперь частью нового силового коридора, изгибающегося к югу, чтобы соединиться там с другим рукавом, идущим из центральной Альберты. Бизоны, которых в свое время вновь заселили в «Грасслендс», могли теперь свободно использовать свои древние пути миграции до самого Канзаса. Поскольку контроля за их численностью не будет, поголовье должно заметно вырасти.

Волков в «Грасслендс» нет, только койоты. Впрочем, Мэри предсказывает, что это скоро изменится. Хищники удобного случая не упустят, а если их не трогать и не ограничивать в перемещении, быстро займут привычную экологическую нишу. Восстановится прежний баланс.