Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]

Сандро сплевывает в раковину кровь из разбитой губы. Раковина ржавая, скособоченная. Трудно представить, что эта квартира и роскошные витрины – один и тот же город.

Видимо, где-то здесь тоже проходит Граница – невидимая Нике, но понятная для всех жителей Вью-Ёрка.

– Ладно, готово, – говорит мама Сандро, сняв пробу гигантским половником. – Давайте к столу, дети!

Громкий голос разносится по всему дому – небось, и соседи сейчас прибегут, думает Ника, но нет, только из глубин квартиры, обгоняя друг друга, несутся еще пятеро – трое мальчиков и две девочки, братья и сестры Сандро. У всех волосы заплетены в длинные тонкие косы, перетянутые яркой лентой или разбросанные по плечам.

Усаживаются за стол. Так тесно, что Ника сидит вплотную к Марине, а с другой стороны ей в ребра упирается острый локоток смуглой девчушки, на вид чуть старше Шурки.

– А вы откуда во Вью-Ёрке? – спрашивает сенёра Фернандес.

– Издалека, – отвечает Марина, – а вы?

– Разве не видно? – Сандро смеется, встряхивая гривой.

Ника смотрит с изумлением: что должно быть видно? Но Марина кивает, словно все поняла.

В тарелку шмякается половник буро-коричневой массы, исходящей паром. Ника так голодна, что, не дожидаясь, пока положат остальным, запускает туда ложку и тянет ее ко рту.

– Ну-ка, девочка, не спеши! – говорит хозяйка. – В вашем издалека, что, не принято благодарить Господа, перед тем как набить себе брюхо?

Марина толкает Нику локтем, и та, покраснев, возвращает ароматную еду в тарелку.

Мать Сандро складывает ладони лодочкой и быстро говорит:

– Господи, благодарю Тебя, за то, что даешь нам нашу ежедневную пищу, сохраняя силу в наших телах, чтобы мы славили Тебя и дальше, день за днем, пока не придет пора Перехода.

– Аминь, – хором говорят ее дети, и тут же кухня наполняется звоном ложек, причмокиванием, хлюпаньем и чавканьем. Сразу понятно, что здесь сидят голодные люди, которых никогда не ругали за то, что они не умеют вести себя за столом.

Ника наворачивает фасоль – ну да, фасоль, после первой же ложки понятно. Кто бы подумал, что может быть так вкусно!

Работая ложкой, Сандро морщится – кажется, ему сломали ребро, и правая рука плохо слушается.

– Ничего, – говорит его мать, – хочешь, покормлю тебя с ложечки, как в детстве?

Все ржут.

– Я сам, – буркает Сандро и добавляет: – С Божьей помощью.

Ника думает, что впервые видела, как люди молятся. Ну да, Михаил Владимирович говорил, мол, живые знают, что, уходя, попадут в Заграничье, но существует ли Заграничье второго порядка, Заграничье для дважды мертвых, – никому не известно. Поэтому очень часто мертвые все еще верят в Бога – вот и храмов у них много, не чета нам.

– А вы давно из Банамы? – спрашивает Марина.

Банама! Ника чуть не подавилась. Та самая область, где в оффшорной тюрьме держат Гошу! Но с чего Марина взяла, что Сандро и его семья – из Банамы?

– Кто ж нам считает, деточка, – отвечает сенёра Фернандес. – А ты ведь, небось, никогда и не была в тех краях?

– Нет, – качает головой Марина, – но у нас все знают о гирельерах…

– Вива либерта! – кричит Сандро, срывает ленту с косичек, и они разлетаются по плечам.

– Вива! – вторят ему братья и сестры.

– Тихо, – шикает мать, – у нас ужин, а не долбаный митинг.

– Ладно тебе, ма, – бурчит Сандро, но затем снова завязывает ленту и тянется за лепешкой, чтобы подобрать остатки еды с тарелки, и Ника думает, что могла бы остаться здесь навсегда, потому что вот она, настоящая семья, с матерью, братьями и сестрами, которой у нее никогда не было и никогда не будет. Да, она могла бы остаться – если бы не Гоша.

Плюх! Сенёра Фернандес шлепает посуду в полную пены раковину – брызги почти долетают до Ники.

– Сейчас все перемоем – и на боковую, – говорит сенёра Фернандес. – Выключу свет, и все. Нечего им телевизор смотреть, только электричество тратить, тоже, между прочим, деньги немалые.

– Особенно в кризис, – говорит Марина.

– Деточка, – отвечает ей женщина, – кризис – это у богатых, а у нас – просто жизнь. Как была, так и осталась. Младшие уходят в школу, а сами лазают черт-те где, и дай бог, чтобы по стройкам, а не по чужим форточкам! А Сандро… эх, мальчишка совсем от рук отбился. Ведь пришибут его джеты рано или поздно, ох, чует мое сердце!

Ника уже знает: джеты и бананы – две враждующие молодежные банды. Они делят юг Вью-Ёрка и то и дело сходятся в жестоких драках, защищая границы своих владений. Защищая границы, думает Ника. Никогда и в голову не приходило, что могут быть какие-то еще «границы», с маленькой буквы.

– А ваш муж?.. – спрашивает Лёва.

– Нету мужа, – отвечает сенёра Фернандес, – нет и не было.

– Как же так не было?.. – начинает Ника, но Марина пинает ее под столом, чтобы замолчала.

– А вы никогда не бывали у нас, да? – спрашивает сенёра Фернандес, погружая руки в мыльный раствор.

– В Банаме? – говорит Марина. – Нет, никогда. Это вообще наша первая поездка.

– А хотели бы?

– Да! – выкрикивает Ника.

И Марина строго на нее смотрит, а потом говорит задумчиво:

– Можно было бы и съездить. Почему нет?

Интересно, как они тут путешествуют? Майк говорил Марине, это непросто, но вот эти Фернандесы – люди небогатые, вряд ли могут себе позволить что-то особенное…

– Я думаю, вас мне Бог послал, – говорит сенёра Фернандес. – Вы ведь возьмете с собой моего Сандро? Нечего ему делать во Вью-Ёрке.

– Конечно, – говорит Лёва. – Сандро отличный парень, и мы с радостью…

– А что вы не отправили его домой раньше? – спрашивает Марина.

– Так, деточка, как же я его отправлю? Для этого компаньон нужен, а где его взять? Вот я и говорю: вас мне Бог послал.

– Мы будем рады помочь, – осторожно говорит Марина, – тем более, интересно было бы побывать в Банаме. Но я не знаю, как быть компаньоном и что нужно делать.

Сенёра Фернандес плещет тарелками в раковине, вынимает их и ставит на буфет.

– Ничего вам не надо делать, – говорит она. – Достаточно того, что вы живые.

У Ники перехватывает дыхание, рука сжимает грязную вилку – бесполезное, в сущности, оружие. Краем глаза она видит, как вскакивает Лёва. Одна Марина остается сидеть, как сидела.

– Как вы догадались? – спрашивает она.

– Девочка, только живые задают вопрос «давно ли», – говорит сенёра Фернандес. – У нас тут нет времени, это же все знают, – через плечо она смотрит на Нику с Левой и добавляет: – Да вы успокойтесь, чего там. Вы ж моего Сандро спасли – я вам не враг, не выдам. И даже спрашивать не буду, как вы здесь оказались и зачем.

Ника облегченно улыбается и кладет вилку на стол – осторожно, чтобы сенёра Фернандес не заметила.

Но та замечает и, улыбнувшись, говорит Нике:

– А про мужа моего ты тоже зря спросила. Мы же здесь так и появились: я и их шестеро. А был ли у меня муж, да какой – это все у живых. Здесь никто уж и не помнит.