Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]

Внезапно она понимает: Доктор говорил, что бесконечный процесс превращения можно остановить, если две сущности взаимно аннигилируются и растворятся в первозданном хаосе. Видимо, этого и хотел Ард Алурин – догнать брата, обнять его, исчезнуть вместе.

Куда они исчезли? После смерти живые попадают в мир мертвых, мертвые – в мир дважды мертвых, в конце концов – в глубинные миры. Куда уходят погибшие в глубинных мирах?

И мы погибли или нас просто отбросило взрывом в один из бесчисленных фрактальных отростков Заграничья? И неужели я здесь одна?

Ника озирается: никого.

– Гоша! – кричит она. – Го-о-о-о-оша!

Во влажном воздухе голос далеко разносится над берегом. Ответа нет.

– Го-о-о-о-оша!

Нике становится страшно. Она привыкла, что Гоша всегда рядом… теперь она не знает, что делать.

А ведь когда-то, думает Ника, я умела со всем справляться одна.

– Ничего, – говорит она вслух, – снова научусь. И придумаю, как найти Гошу. Или он придумает, как найти меня. Или Марина с Лёвой найдут нас обоих.

Собственный голос успокаивает Нику. Она идет вдоль кромки прибоя, бормоча себе под нос: мы обязательно найдемся. Успокаивает себя, уговаривает.

Через десять минут останавливается, прикладывает ладони рупором ко рту, кричит: Го-о-о-оша! – и на этот раз слышит далекий отклик, словно кто-то повторил последний слог. Эхо? Откуда эхо на пляже?

– Го-о-оша! – снова кричит Ника.

И в ответ отчетливо доносится:

– Тише!

Она оглядывается: звуки доносятся из леса. Ника бежит к опушке, и навстречу ей выходит длинноволосый бородатый мужчина. Он прижимает палец к губам и повторяет:

– Тише!

– Добрый день, – говорит Ника.

– Добрый день, – так же шепотом отвечает мужчина. – Не орите здесь, пожалуйста. Это небезопасно.

– Вы не видели моих друзей? – спрашивает Ника. – Двое ребят и девушка.

– Не видел, – качает головой незнакомец, – но знаю, где они.

– И где?

– В глубине острова, – он машет рукой в сторону чащи. – Их захватили дикари.

– Дикари? – переспрашивает Ника.

– Ну да, – говорит мужчина, – мертвые дикари. В этой области кроме них и нас никого, собственно, и нет.

Ника замирает – не только потому, что теперь знает, где искать Гошу, но потому, что наконец заметила: они с незнакомцем говорят на всеобщем языке.

– Вы тоже… живой?

– Я уж и не знаю, – отвечает мужчина с ухмылкой. – Столько раз пересекал Границу и столько путешествовал, здесь и повсюду, что не удивлюсь, если где-то по дороге сам не заметил, как стал мертвым.

– Я тоже, – улыбается она и протягивает руку. – Ника.

– Тимофей. Тимофей Фармер. Мертвые зовут меня Тим.

– Я о вас слышала. Один бывший врач во Вью-Ёрке рассказывал про ваши пластыри.

– Мои пластыри закончились. И на этот раз закончились здесь, где нет никакой возможности изготовить новые. Такая глушь… вы даже вообразить не можете, Ника. По-моему, тут ничего не менялось тысячи две-три наших лет. Фактически каменный век. Дикари, я же говорю. Даже не знают, что такое Граница. Не понимают, что когда-то были живыми.

– Почему они захватили моих друзей?

– Дикари, – пожимает плечами Тимофей. – Не любят незваных гостей. То есть у них свои представления, зачем духи им этих гостей посылают.

– А вы? Вы-то на свободе.

– Я, когда прибыл, показал им пару фокусов, – усмехается Тимофей. – С тех пор они меня побаиваются. Я живу на отшибе, в пещере вон в той скале. Мы с дикарями друг друга не трогаем.

– Если они вас уважают, – говорит Ника, – вы ведь можете уговорить их отпустить Марину и… и других?

– В особенности Гошу, – договаривает за нее Тимофей.

Откуда он знает, думает Ника. Ах да, я же сама орала на весь берег! Дура.

– Не буду я никого уговаривать, – продолжает Тимофей. – Дикари ужасно упрямы. А если разозлятся – боюсь, нас ждет та же участь.

– И что они собираются делать с пленниками?

– В конечном итоге убьют, – флегматично говорит Тимофей. – Но до этого подвергнут испытаниям, сиречь пыткам. Потому что духи, в которых верят эти дикари, питаются болью и страданием. А если духов не кормить – они сами придут и возьмут свое. Поэтому любой чужак обречен стать пищей духов. С точки зрения дикарей – это самозащита. Все равно что бросить кусок мяса тигру, который за вами гонится.

– Тем более, – говорит Ника. – Пойдем туда, попытаемся их отбить. Объясним, что они тоже могущественные колдуны.

Тимофей смотрит недоуменно:

– Не считайте дикарей за идиотов. Они видят, кто настоящий колдун, а кто нет.

– Вы не настоящий колдун, – отвечает Ника. – Настоящие колдуны умеют путешествовать между мирами без всяких пластырей.

– И твои друзья…

– Разумеется, – Ника пожимает плечами. – Как бы иначе мы здесь оказались?

– И вы можете вытащить меня? Вернуть к живым? Или хотя бы во Вью-Ёрк, Лондр, Парис, любой большой мертвый город?

– Конечно, – говорит Ника. – Но только все вместе. Нужны пятеро, иначе не сработает.

Тимофей молчит, пристально глядя на девушку. Ника смотрит ему прямо в лицо.

Сделай искренний взгляд, командует она себе. Честный-пречестный. Соври, как не врала никогда. От этого зависит спасение Гоши. Спасение нас всех.

– Хорошо, – говорит Тимофей, – я пойду к дикарям. Но сначала надо зайти домой и подготовиться.

Ника идет следом за Тимофеем, придерживая ветки, хлещущие по лицу. Она видит только спину Тимофея, точнее – мешок на спине, который Тимофей собрал в пещере.

Мы обязательно спасем Гошу, уговаривает себя Ника. Тимофей уболтает дикарей, как уболтал Доктора во Вью-Ёрке. Мы спасем Гошу, и Марину с Лёвой, конечно, тоже спасем. А потом вместе придумаем, как отсюда выбраться.

Нике немного стыдно, что она соврала. Марина, когда было надо, врала не задумываясь, а вот Ника не умела и не любила врать. Может, дело в том, что мама когда-то сказала ей, что врать нехорошо. Мамы всем это говорят, но Никина мама ушла рано, и Ника не успела убедиться, что родители тоже ошибаются и тоже врут.

– А много здесь дикарей? – спрашивает она Тимофея.

– На этом стойбище – несколько сот, – отвечает он. – На других бывает и побольше. Вообще – остров маленький, народу много, еды вечно не хватает на всех, отсюда и войны, и жертвоприношения.

– Здесь бывают войны?

– Конечно. Стойбище на стойбище. Убивают всех – мужчин, женщин, детей. Ну, потом, сама понимаешь, прибывают новые мертвые, и всё откатывается назад, буквально за несколько дней. У дикарей плохая память, еще хуже, чем у остальных мертвых.

Странное дело, размышляет Ника. Если этот мир возник три тысячи лет назад, откуда здесь новые мертвецы? В школе говорят, что старые области мира мертвых населяют те, кто был живым в древние времена. Но ведь мертвые тоже гибнут… в любой области Заграничья… и, значит, каждая область должна регулярно получать пополнение из нашего мира. И кто-то, ушедший совсем недавно, попадает сюда.