Алексей Гришин - Поколение живых

Корабль Тиса посадила у самого шлюза, опередив, кажется, какой-то военный транспорт. Выскочив из него, Тиса сама вошла в шлюз и подошла к первому встречному солдату, узнав его по опознавательным знакам.

— Живо, доставь меня к башне совета, — скомандовала она. Солдат взял под козырек, потом сосредоточился — и песчаная лента, медленно набирая скорость, понесла проградку к центру города.

Внезапная тень затмила солнце, и Тиса подняла голову вверх. Над городом кружились веретенообразные корабли, так хорошо ей знакомые. Кружились спокойно, степенно, словно имели полное право находиться здесь без риска для своей жизни после того, как унесли столько жизней ее — Тисы — Армады.

Тиса спрыгнула с песчаной ленты, ворвалась в башню совета, и ринулась наверх. Редкие часовые, большинство из которых когда-то служили под ее началом в армаде, брали под козырек, завидев ее, и восторженно приветствовали. Но она проходила мимо, не останавливаясь и не отвечая на приветствия. Она шла требовать ответа.

Неогеанец у входа в Зал Совета попытался остановить ее, но она отбросила его в сторону и распахнула дверь.

Ма-рина стояла на балконе и смотрела на вереницу чужих кораблей. Ее негромкий голос, четко отдававший приказы минуту назад, дрогнул, когда в умах всех защитников города она произнесла:

— Не бойтесь. Это — наши союзники. Они помогут нам выиграть в этой битве.

Несколько мгновений Тиса стояла как вкопанная, с трудом постигая смысл сказанного. Когда же картина в ее голове сложилась, она сделала шаг вперед, твердый и уверенный шаг, и выкрикнула:

— Это ложь!

Ма-рина обернулась, и на короткий миг в зеленых глазах отразился страх. Тиса ждала этого, ее страх придал ей сил, она шла к Ма-рине, шаг за шагом выкрикивая с хищным азартом:

— Предательница! Лгунья! Изменница! Ты предала нас!

Оставалось всего несколько шагов, и боевые системы скафандра уже были активированы. Тиса, чувствуя замешательство Ма-рины и ее окружения, сделала еще один шаг…

Тиса открыла глаза, с трудом, через силу. Она не могла пошевелиться, тело не слушалось ее, безвольно распластавшись на полу. Над ней возвышалась Ма-рина, с глазами из зеленого льда. Тиса почувствовала, как холод сковывает грудь, и горячему сильному сердцу становится трудно биться в ледяной корке. В глазах потемнело, тело словно провалилось куда-то, и слабым и обреченным показался ей ее собственный голос.

— Так… Просто?

— Да, — ответил другой голос, откуда-то далеко, по ту сторону жизни.

Ма-рина наклонилась и закрыла ее глаза ладонью

Неизвестная планета. Две стороны.

Пробуждение не было теплым. Ничьи руки не обняли ее. Никто не укрыл ее от холода.

Вырванная из дремы, она чувствовала покалывание льдинок. Вдох — и ледяная корка разлетается, на мгновение заставив испугаться, что сделать вдох уже никогда не удастся. Выдох — и мелкая дрожь пробежала по ее телу.

— Ма-ален, — еле слышно прошептала она. Глаза открылись, но вокруг было темно. Сквозь пелену льда не было видно звезд. Луна, многократно исказившись в ледяных зеркалах, жутко скалилась на нее.

Девушка сделала шаг вперед — и вырвалась из плена. Взгляд ее невольно опустился к земле — и она в бессилии упала на колени.

Белые, скованные инеем кости давно умершего человека.

Ма-рина молча взирала на них, не находя слов, не находя мыслей и чувств. Луна двигалась по небу, и тени перемещались по кругу вслед за ней. Она чувствовала, что замерзает, что ей тяжело пошевелиться. Она могла только вдыхать полный льдинок воздух и выдыхать столь необходимое ей тепло.

— Надо встать, — прошептала она сама себе, — что бы с ним ни случилось. Надо.

Она с трудом поднялась на ноги и подошла к искрящейся стене. Она попыталась вспомнить, чему он учил ее. Ведь если она пробудилась сейчас, значит, время пришло?

Ничего не происходило. Забыла, забыла все! Она в бессилии ударила рукой по льду и порезала руку. Кровь, капающая на лед, сковавший некогда росшую здесь траву, уносила еще больше тепла. От бессилия она заплакала, и слезы ее тоже были горячими.

— Нет, ты должна вспомнить.

— Запомни, землянка. В этой войне есть две стороны. Только две. В первой битве вы думали, что отвоевали свободу. Глупцы! Вы отвоевали себе право сражаться на нашей стороне. Все, что вы предпримите против них, будет нам полезно, и мы поможем вам. Все, что вы предпримите против нас, будет полезно им, и они вам помогут. Но страшитесь не угодить обеим сторонам. Мы найдем силы примириться и покончить с вами. Ни на чьей стороне, вы никому не нужны.

Пока вы сражаетесь против Великого, вы нужны нам. Пока вы нужны нам, Великий не отступится. Он знает, что мы дадим вам больше свободы, чем дал бы он.

Запомни и выбирай. Ты не сможешь противостоять и им, и нам. Даже твой учитель не смог — посмотри, как изглоданы его кости! Ах с каким наслаждением мы перемололи его, надменного глупца, когда он отказал нам!

Единственный способ спасти себя и свои народы — подчиниться. Получить гарантию того, что мы не ударим вам в спину.

Две стороны, Ма-рина. Нет другого выбора. Ты не выйдешь отсюда, пока не сделаешь этот выбор.

Холодно, холодно, холодно. Пронизывающий холод повсюду. Дерево, служившее ей спальней, промерзло насквозь. Она ходила из края в край, дуя на пальцы и стряхивая иней с туники. Она не могла заснуть. Ей казалось, что проснуться будет невозможно. Ведь так просто уснуть в холод, и представить, что холод — во сне, снится. Мнимое тепло убаюкает и предаст в тот миг, когда черта уже будет перейдена.

В редкие минуты дремы она видела кошмары. Ее учителя пытали и он кричал от боли. Она просыпалась в холодном поту и с тоской, как тиски сжимавшей сердце, смотрела на белеющие останки.

— Что если я воскрешу его, как он меня, — как-то обронила она. Жуткий смех наполнил собой ледяной купол.

— Время идет, землянка! Войска великого уже на подходе! Ты не встанешь в ряды защитников? Тогда твой учитель зря страдал и перед смертью выкрикивал твое имя!

Посмотри, захочет ли кто встать под твои знамена?

Одна из стен вдруг преобразилась, и она увидела свое отражение и отшатнулась от него.

— Не думаешь ли ты, что они пойдут за старухой? Пятьдесят лет ты провела здесь!

— Это ложь! — Закричала Ма-рина и закрыла лицо руками.

— Все — ложь, — назидательно проговорил голос.

Тепло.

Прикосновение теплых рук вырвало ее из кошмара яви. Она прижалась к его груди и слышала биение его сердца, не смея поднять взгляд.

— Ма-ален…

Так тепло…

— Они говорили, что убили тебя.

— Это ложь. Все — ложь.

Тепло растаяло, будто бы его и не было. Она подняла взгляд, но ничего не увидела. Она была одна.