Геннадий Михеев - Карта русского неба

Рита... с ней что-то не так. Всего три дня прошло с последней встречи, а она изменилась. Иван так и не смог уловить, в чем сдвиг. Не успел Хвастов проникнуть в Ритино пространство, у порога возник этот зануда корреспондентишко, в неизменном ненавистном пиджачке. Похоже, Витек дежурит у дома предмета своего вожделения, извращенец хренов.

- О, господин профЭссор, какая нежданная встреча.

- Мне, своим хвилософским умишком представляется, что она очень даже жданная.

- Что-то вы, батенька, сюда зачастили.

- Слушай, приятель... мне уже не смешно. Ты что - распорядитель будуара?

- Ни в коей мере. Я - защитник. - Витек гордо, как молодой петух, встал в полупрофиль.

- А я тогда - форвард.

- Ой, какие вы, герр проф...

На сей раз Маргарита не стала продлевать для себя шоу бодания двух самцов:

- ВиктОр, разве тебя звали?

- А его? - Хамски парировал журналюга.

- Иван Александрович, - Это уже событие: не "Ссаныч", а именно что "Александрович", - пришел по делу. В отличие от тебя.

- Но...

- Никаких таких но.

- А вот и не уйду. Потому что...

- Хватит всяких этих твоих потому. Гуляй... пока молодой.

- Маргарита, ты просто не понимаешь, насколько он страшный человек. Он играет с тобою только ради забавы, а, когда наи...

- Дос-ви-дос. Иван Александрович, товарищ не понимает.

Итак, дарован карт-бланш. Иван получил ни с чем не сравнимое удовольствие, загребя противника в охапку и сбросив его с крыльца. Витек повел себя низко:

- А вот я сейчас в милицию. Она еще разберется, кто вы такой. В органах установят, что за...

Дальнейшая речь поверженного и отверженного не была услышана, ибо Рита захлопнула дверь. Ивану стало не по себе, когда произнесено было слово "органы", ведь еще совсем недавно он на пару с Манделой избавлялся от трупа ученика. После странных похорон Мандела попрощался и исчез. Возможно, драма с Вагняринненом была изощренной галлюцинацией. По крайней мере, кровавые следы на полу дома были затерты столь тщательно, что даже органам не докопаться. Да... а что сказал Мандела напоследок: "Не упускай узд, Хвост, конь удачи ретив".

- ...Ваня... такое чувство, что мы друг друга знаем вечность...

Двое возлежат на Ритином сексодроме. Много раз Иван представлял себе это мгновение, казалось бы, оно прекрасно и остановимо. Но есть примесь досады. Все то же чувство: невозможно сосредоточиться, чтобы четко себя позиционировать. А, может, журналюга прав - ну, насчет того, что Ивану надо лишь наиграться? Был предмет вожделения, а теперь он стал объектом обладания. И что изменилось? Цель достигнута, за счет унижения противника Иван стал "альфой".

Случилось все слишком быстро и неизвестно, что успела испытать Рита. Она лежит совершенно нагая, прижавшись как ребенок к Ваниному плечу. Гладит ароматной ладонью волосатую грудь.

- Так оно и есть, зайчонок. Мы и вправду друг друга знаем очень-очень давно. Только все никак не встречались. Точнее, встречались не с теми.

- Ваня... не уезжай. - Вот, ч-чорт, выругался про себя Хвастов, наверное и вправду ведьма. Рыжий, красный - человечек опасный... Он ей еще не рассказал о своих грандиозных планах, а она все знает. А, может, спросить у нее про будущее? В смысле, о том, что выйдет в итоге. Нет, страшно... Иван, наконец, увидев Ритино тело все как есть, вдруг открыл для себя, что оно не так и совершенно. Праздность и далеко неюный возраст породили жировые складочки; туловище так и пропитано негой. - Или так, Вань. Ты возьми меня с собой. Я буду хорошей женой. Или подругой, если хочешь. Только не оставляй меня.

- С чего это ты вдруг, зайчонок...

А мысли у Ивана между тем о другом. Оказывается, победа - вовсе не достижение. "От ненужных побед остается усталость" - была такая песня. Час назад Иван еще только был "одним из", и вот уже женщина говорит: "Не бросай". Так легко жить, не имея привязанностей!

- Потому что я уже устала от всего этого. Я подарю тебе сына - правда...

Сын у Хвастова уже есть, и он отца люто ненавидит. По слухам, уже взял себе фамилию матери. Ну, да, Иван слишком был увлечен наукой, на воспитание сына времени не оставалось. Но ведь это все было в прошлой жизни. И, кстати... почему Рита не родила от двух своих предыдущих мужей?..

Это в одну и ту же реку дважды не войдешь - в одно болото вляпаться можно тысячекратно. Всякая женщина, впуская в себя малую твою часть, желает овладеть тобою целиком, без остатка. Господь одарил Риту великолепной грудью, эту благодать не скрыть даже одеждой. Даже милые детские конопушки вокруг очаровательных розовых сосков не оттеняют великолепия пышущих жизнею персей. Неплохо стать младенцем - и вытягивать из этих холмов благотворную силу. Но вот, рыжие волосы на лобке - несексуально. Рита это знает и, стесняясь, скрывает свое лоно одеялом. Наверное, она и вправду стала бы хорошей матерью. Но не срослось.

- Зайчонок... я не против подарков. Но я думал, свобода для тебя - высокая ценность.

- Кому нужна эта твоя свобода.

- Всем.

- Кроме меня. Возьмешь с собой? Говори, не увиливай. – Рита довольно больно ущипнула Ивана за сосок.

Иван когда-то был опытным ловеласом и знает: никогда и ни за что не оправдывайся перед женщиной. К тому же вот такое унижение типа "не бросай меня" - бумеранг. Попрыгун-стрекозел... Наговорить можно что угодно, сейчас Рите просто хочется слушать Иванов голос. Слова - пыль; они материализуются, конечно, но крайне редко.

- Но я же тебе ничего еще не сказал.

- А я знаю...

Иван наконец огляделся. Спальня Маргариты еще пошлее будуара. Лебедя, киски да херувимчики. Гламур каменного века. А, пожалуй, от такой среды она не избавится никогда и нигде, будет возить свою эту будуарину как улитка раковину. Даже по склону великой Фудзи.

Иван вдруг понял, что не так. На самом деле Рита заклинает его... уехать.

Нелюбовь

Иван и сам не понял, почему его завернуло к почтовому отделению. Наверное, жалость взыграла к влюбленному в него как кошка шарику. В отделении было нешумно, разве только отвратительный старик за столиком мусолил бумажку. Алену Хвастов не нашел, брутальная тетка едко доложила: в отпуске. С трудом выбил из матроны адрес. Оказалась, девушка проживает в другом конце райцентра. Благо, из конца в конец всего-то двадцать пять минут ходу. Старик, послушав, как скандалит Иван (Хвастов действительно вел разговор на повышенных тонах), издевательским тоном произнес:

- Тоже мне... хахаль. Уж околеванцы пора, а все туда же.

Бредя малознакомыми улочками, Иван то и дело порывался повернуть назад – рвануть в свое Истомино. Но не повернул… не то смалодушничал, не то продемонстрировал себе же свое упорство. На что ему уродина с почты? Хвастов и сам не понимал. Жалко, что ли. Оказалось, Алена обитает в двухэтажном бараке, на первом этаже. Устойчивый кошачий запах в подъезде вызывал приступ тошноты. У двери с изодранным дерматином, на которой белой краской был вымазан номер "9", звонка он не нашел. Пришлось стучать по косяку.