Сергей Яковенко - Омут

На краю оврага я остановился и вслушался, пытаясь по звукам определить, где искать старика, но ничего расслышать не получалось. Снизу веяло сыростью и холодом. Слегка удивило, что из водоёма не доносилось кваканье лягушек. Хотя раньше я его тоже не замечал. Всё-таки не доброе это место. И прав был Гена, ожидать от него чего-то, кроме очередной насмешки или издевательства, вряд ли стоило.

Однако я не видел другого выхода. Его просто не существовало. Моя жена и ребёнок погибли. Их больше нет. Юльку я потерял. Её больше не вернуть. Все те люди, которых я встретил здесь, не были людьми даже близко. А та, кто была так похожа на Машу, оказалась для меня ещё более чужой, чем любой другой человек из моего мира. Мира, откуда я пришёл.

Осторожно прощупывая ногами крутой склон, я медленно спускался навстречу густеющей вони. Она била в нос и плотно заполняла лёгкие сыростью, вызывая тошноту. Склон стал более пологим, под ногами захлюпало. Я остановился. Снова прислушался – и сумел расслышать едва различимое сиплое дыхание. Старик был где-то неподалёку. Обернувшись на звук, окликнул его:

– Эй! Я пришёл.

После недолгой паузы где-то в стороне послышался голос:

– Знаю.

Снова повисло молчание. Обувь промокла, вода растекалась между пальцами, заставляя ёжиться от холода.

– Зачем звал?

– Я не сомневался, что придёшь. Кому, если не мне, знать тебя как облупленного, Семёнов. Есть, конечно, одна деликатная деталь, которая нас с тобой разнит, но в целом-то… – Его перебил приступ кашля, переросший в жуткое бульканье. Громко отдышавшись, старик продолжил: – Как ты думаешь, сколько мне?

Немного поразмыслив, я ответил:

– Думаю, лет семьдесят…

Старик снова рассмеялся, но на этот раз обошлось без кашля.

– Мне и шестидесяти нет, Коля. – Он демонстративно сплюнул. – Фу ты, мало того, что никак не привыкну к тому, что нас так называют, так ещё и сам…

– Как – так? – удивился я.

– Да забей… – ответил он, намереваясь замять тему разговора, но, не сдержавшись, продолжил возмущаться: – Нет, ну Николай – красивое, звучное имя! Так нет же! Надо мямлить, сюсюкать! Коленька! Юленька! Машенька… Хренашенька, блин! Бесит, сука…

Эти имена, произнесённые в такой отвратительной манере, вызвали в душе бурный шквал негодования. Ещё большее негодование вызывал тот факт, что это говорил я сам. Пусть и более взрослый, и весьма странный, но я!

– Ладно, проехали, – стараясь сменить тон на примирительный, прохрипел старик. – Подойди ближе, мне говорить тяжело. Расскажу тебе сказочку на ночь.

Я с трудом выдернул ноги из илистой почвы болота, в которую успел увязнуть почти по щиколотки, и пошёл на голос. Каждый шаг вызывал скопившиеся в иле болотные газы, которые с громким хлюпаньем вырывались наружу в виде массивных пузырей, которые лопались на поверхности. Вонь усилилась, и мне пришлось прикрыть нос рукавом, чтобы не стошнило.

– А наверху мы поговорить не могли? – продолжая идти, спросил я и чуть не отпрыгнул в сторону, когда у самого уха услышал его хриплый голос:

– Не могли. Ты же знаешь, что не могли. – Он вцепился в моё плечо, больно сжимая его худыми узловатыми пальцами. – Дай за тебя ухвачусь, сил нет стоять. – У него воняло изо рта. Так сильно, что смрад болота показался ароматом цветущего луга.

Послышался шёпот. Очень тихий. Едва различимый. Вначале я даже подумал, что это снова старик, но уже в следующее мгновение понял, что шептало болото.

– Ну, вот, – с каким-то удовлетворением в голосе тихо просипел старший, – даже как-то поздно началось. Я уж заждался.

На этот раз ничего, кроме раздражения, шёпот не вызывал. Ни страха, ни удивления. Будто встретил успевшего надоесть навязчивого знакомого, от которого давно знаешь, чего ожидать. Возможно, сказывалось чрезвычайное напряжение, связанное с появлением моего состарившегося двойника, а возможно, я просто устал постоянно бояться и удивляться. Стараясь мысленно отмахнуться от этого звука, словно от назойливого комара, решил просто не обращать на него внимания, насколько это было возможным. Но поступив так, мне всё-таки пришлось в очередной раз удивиться, так как шёпот тут же стал стихать и, спустя мгновения, исчез совсем.

Старик хмыкнул и чуть ослабил хватку на моём плече.

– Удивлён? – не сдержавшись, спросил я.

– Есть немного. Обычно не уходит.

– Обычно?

– Уж мне-то можешь поверить. Я с ним уже лет двадцать знаком. Хотя, если честно, давно потерял счёт годам. Даже не знаю точно, сколько мне. Сбился со счёта.

– И сколько у тебя… – Я старался подобрать правильное слово. В голове крутилось слово «прыжков», но мне оно не понравилось, и я сказал: – Попыток?

– Прыжков. Я так это называю. Прыгаю туда-сюда. Ума не приложу, как и чем до сих пор дышу. Лёгкие гниют. С каждым разом становится всё хуже.

– Так сколько?

– Я не считаю. Много. Может, двадцать, может, больше.

– И что ты хотел мне рассказать?

– А что ты хочешь узнать?

– Сколько их? Миров.

– Не знаю. Ни разу в один и тот же не попадал. Но одно тебе могу сказать точно: все они безумные. Каждый мир со своим сдвигом.

– И каждый раз в прошлое?

– В основном – да. Полгода, год – максимум. Зависит от того, сколько продержишься, не вдыхая воду. Однажды вдохнул почти сразу – прыгнул всего на месяц назад. Пару раз и вперёд бросало. Но недалеко.

– И что заставило прыгнуть первый раз?

Старик ненадолго умолк, затем прокашлялся, отдышался и спросил:

– Ты сколько раз прыгал?

– Один, – честно ответил я.

– Так какого чёрта задаёшь дурацкий вопрос?

– Почему дурацкий?

Старик хмыкнул.

– Семёнов, я начинаю сомневаться, ты ли это… Точнее – я ли это.

От внезапной догадки меня обдало жаром. Не-е-ет! Нет-нет-нет! Этого просто не может быть! Так не должно быть! Если я правильно его понял, то он хочет сказать, что свой первый прыжок он совершил по той же причине, что и я. Значит, он и в самом деле мог оказаться мной! Полноценным мной, только множество раз прошедшим через омут и вернувшимся повторно в этот мир! А если так, значит, меня в ближайшие десятилетия ждёт его судьба? Ужасная жизнь скитальца, не способного найти ту жизнь, которую однажды потерял.

– Погоди! Ты… Ты из какого мира? – спросил я, и голос предательски дрогнул.

– А ты смешной. – В темноте я не мог разглядеть лицо собеседника, но было слышно, что он улыбался. – Как я должен тебе это объяснить, ты подумал?

– Понятия не имею. Но ты хотя бы попробуй. Я, например, попал сюда после гибели Маши и Юли. Хотел их вернуть. – Говорить приходилось быстро, чтобы поскорее получить ответ на терзавший меня вопрос. – Прыгнул на полгода назад, но здесь… другие все! Бездушные какие-то, что ли… Они-то, конечно, живыми оказались, но только пустыми, как манекены. Даже не знаю, как сказать. Роботы! Ни любви, ни сострадания, ничего!