Филип Дик - Вспомнить все (Сборник)

Вдруг раздался щелчок в наушниках.

— Харл! — отчетливо донесся голос Эда Бойнтона. — Харл, мальчик мой! Харл подскочил на месте, потом с отчаянной благодарностью завопил:　

— Папа, я здесь!

Эд Бойнтон схватил его за руку, едва не сбив с ног.

— Что за дела? Куда ты пропал? Что ты тут устроил?

— Нашел его? — раздался голос Тернера, — Тогда не стойте там! Быстро выбирайтесь. Они рассыпают порошок.

Сапы швыряли в воздух полные горсти белого порошка. Он клубился в воздухе, покрывая все вокруг. Больше всего он походил на растертый мел. Другие сапы, возбужденно вереща, разбрызгивали масло из больших горшков.

— Уходим, — мрачно согласился Бойнтон. — В таком состоянии с ними лучше не связываться.

— Но… — промычал Харл.

— Быстрее! — рявкнул отец, дернув его за руку. — Нельзя терять ни секунды. Харл обернулся. Женщины было не видать, зато другие сапы носились с порошком и маслом наперевес. Сапы с острыми копьями зловеще шли цепью, проверяя каждый куст.

Харл позволил отцу увлечь себя прочь. Голова у него шла кругом. Он понимал, что больше никогда не увидит эту женщину. Когда он выключил невидимость, она с криком убежала.

Почему? Он никак не мог паять и толк. Чем он так ее перепугал? Что такого сделал?

И почему ему так хочется снова увидеть ее? Чем она так важна? Он не понимал. Сам себя не понимал. Не мог рационально объяснить собственные чувства и поступки.

Жалкий, потрясенный, Харл и сопровождении отца и Тернера вернулся к яйцу, Он все пытался осознать, что же произошло между ним и той женщиной. Никак не выходило. Сперва он утратил разум, потом она утратила разум. Должно быть, неспроста, надо только понять.

У яйца Эд Бойнтон замер, глядя назад.

— Повезло, что мы ушли невредимыми, — сказал он Харлу, качая головой. — В таком состоянии они как звери. Они животные, Харл. Просто дикие животные.

— Садитесь, — нетерпеливо сказал Тернер. — Поехали уже, пока нас не нашли.

Джулия никак не могла унять дрожь. Ее колотило даже после того, как ее заботливо вымыли в реке и растерли маслом.

Она свернулась клубочком и обняла колени. Рядом, положив ей руку на плечо, с мрачным лицом стоял Кен, ее брат.

— Что это было? — бормотала Джулия. Ее передернуло. — Страшилище такое. Я как его увидела, чуть не померла.

— На что он был похож? — спросил Кеи.

— Знаешь… на человека. Но совсем не человек. Весь такой железный, с головы до пят, руки и ноги такие здоровые. А морда белая, прямо как мука. Тошнотворная образина. Белая, железная, тошнотворная. Как корень, вылезший из-под земли.

Кеи обернулся к старику, сидящему позади. Тот ловил каждое слово.

— Что это было? — спросил Кен. — Мистер Стеббингз, что это было? Вы все знаете о таких вещах. Что она видела?

Мистер Стеббингз медленно встал.

— Белая кожа, говоришь? Как тесто? Большие руки и ноги?

Джулия кивнула.

— И еще кое-что…

— Да?

— Оно было слепое. Вместо глаз две дыры. Черные провалы. — Дернув плечами, она уставилась на реку.

У мистера Стеббингза сжались челюсти. Он кивнул.

— Да, я знаю, что это было, — сказал он.

— И что же?

Мистер Стеббингз нахмурился, глядя вдаль. На лбу его пролегли морщины.

— Не может быть, — пробормотал он себе под нос, — но, судя по твоему описанию… Это подземные твари. Они роют громадные пещеры и тоннели и живут там. На поверхность выползают в горах. Они не люди, хотя и похожи на нас. Там, в глубине, они добывают железо. К нам почти не лезут. Они боятся солнца.

— Как их зовут? — спросила Джулия.

Мистер Стеббингз порылся в памяти, вспоминая легенды, слышанные от других и читанные в древних книгах. Существа, живущие под землей… Похожие на людей… Роют тоннели, добывают железо… Слепые, с большими руками и ногами и мучнистой кожей.

— Гоблины, — объявил он. — Ты видела гоблина.

Джулия кивнула, глядя в землю.

— Да, — сказала она. — Ему это имя в самый раз. Я так испугалась. И убежала. Гоблин был такой жуткий. — Со слабой улыбкой она посмотрела на брата. — Ничего, я в порядке…

Успокоенный Кен потер большие темные ладони.

— Рад слышать, — сказал он. — Значит, можно вернуться к работе. У нас еще куча дел.

1955

Перевод А.Скобина

От ужасного звука, что эхом проносился по дому, дребезжали посуда и сточные желоба. Звук был похож на рокот — размеренный, неспешный, как от далекой грозы. Время от времени он, безжалостный, гас и вновь рождался в тихой ночи.

В уборной трое детей сгрудились вокруг стула, нервно и суетливо пихаясь, изнывая от любопытства.　

— Он нас точно не видит? — сдавленно прошептал Томми.　

— Не увидит, ты только молчи. — Стоя лицом к стене, Дэйв Грант потоптался на стуле. — Или говори тише.　

— Дай посмотреть. — Джоан пихнула брата локотком под ребра. — Пропусти.　

— Тихо, ты. — Дэйв оттолкнул ее. — Я почти разглядел…

Он прибавил свету.

— Дай посмотреть, — сказал Томми, стаскивая Дэйва со стула. — Дай.

Дэйв мрачно отошел в сторону.

— Это наш дом.

Осторожно забравшись на стул, Томми прижался щекой к стене. Вглядываясь в узкую трещину, он поначалу ничего не мог разглядеть по ту сторону. Однако постепенно начали проявляться смутные формы…

Сидя за старинным письменным столом огромных размеров, Эдвард Биллингс давал отдых усталым глазам. Вот он извлек из кармана жилетки круглые часы и медленно, аккуратно завел их. Без очков узкое морщинистое лицо выглядело блеклым, несовершенным, напоминая чертами старую птицу. Надев очки, мистер Биллингс придвинулся ближе к столу. Натруженными пальцами застучал по клавишам, отчего машинка — груда металлических деталей — загромыхала. И вновь по дому пронесся угрожающий рокот.

Комната мистера Биллингса была темна и завалена всевозможным хламом: бумаги — в кучах и стопках — на столах и на полу; графики, анатомические атласы, звездные карты, зодиакальные таблицы — на стенах; батарея пыльных мензурок, пробирок и свертков на подоконнике; унылое чучело серой птицы на книжном шкафу; гигантская лупа, греческие словари и словари иврита, коробка с почтовыми марками и нож для бумаги — на столе. На двери, в волнах горячего воздуха от газовой печки, колыхалась липкая лента для мух.

У одной из стен лежали останки волшебного фонаря, на них мешок с одеждой: рубашки, носки и затертый, поблекший сюртук. Рядом стопки перетянутых шпагатом газет и журналов. Прислоненный к столу, в склизкой лужице стоял большой черный зонт с металлическим набалдашником. Имелся и стеклянный ящик с коллекцией бабочек.

А за столом, за видавшей виды машинкой, в окружении заметок и смятых бумаг — крупный старик.

— Ни фига себе, — сказал Томми.