Дэвид Митчелл - Литературный призрак [litres]

Джером равнодушно помотал головой. Он свою миссию выполнил. Хорошо ему – целыми днями забавляется с красочками, а денежки капают на банковский счет. На персональный счет, между прочим.

– Руди, солнышко… – начала я.

– Ну что еще?

– Я только не понимаю, когда же мы с тобой… Ну, ты знаешь…

– Что?

– Помнишь, мы говорили…

Эмоции Руди всегда отражаются у него на лице. Он от меня ничего не скрывает. За это я его и люблю. Он швырнул тарелку на стол, пицца соскользнула на пол.

– Черт подери! Опять! Не нуди, Маргарита! Достала уже! Все пилишь меня и пилишь, будто тебе сто лет и ты вся в морщинах и в маразме. Можно подумать, что я сплю с собственной бабушкой!

Я люблю Руди. Но я ненавижу, когда у него вот так блестят глаза. Это все кокс виноват.

– Скажи, зачем нам эти деньги, если мы их не тратим?

– Чего тебе надо? Машину? Шубу? Чего? Ты опять залезла в долги? Кому ты должна? Кому? Говори!

– Никому, никому! Мне ничего не надо…

Джером вздохнул, взял свой кофе и удалился в мастерскую.

– Мне нужен только ты. Я хочу уехать с тобой в Швейцарию.

– Курочка несет золотые яички здесь, а не в Швейцарии, Маргарита. Собирай их в корзиночку, и смотри у меня, не сверни курочке шею.

– Ради этих золотых яичек я каждую неделю изображаю из себя дешевую подстилку!

– Всем нам приходится идти на жертвы.

– Лично я не знаю, долго ли еще выдержу. На счету уже наверняка скопилась внушительная сумма…

– Нет, не скопилась. На взятки таможенникам ушло целое состояние. И потом, Грегорскому причитается львиная доля. Это же он все устроил, ты не забыла?

– Кто ж забудет о Грегорском с его бронированным «мерседесом»! Ответь мне, пожалуйста, на простой вопрос: сколько денег у нас на счету?

– У тебя критические дни, я угадал? Ну да, точно, критические дни. Охренеть. Кровь семь дней хлещет, мужик давно бы сдох, а бабе хоть бы что.

– Сколько денег у нас на счету?

– Много. Но недостаточно.

– Много – это сколько? Назови сумму.

– Маргарита, успокойся и веди себя как взрослый человек, иначе я прекращу этот дурацкий разговор.

– Я совершенно спокойна. Я задаю простейший вопрос, Руди. Сколько денег мы выручили за продажу пяти бесценных шедевров? Ну, Руди? Назови сумму.

– В долларах США? Шестизначное число.

– Конкретней.

Руди сменил тактику.

– Финансами распоряжаюсь я. Твоя работа – обеспечивать нам допуск и прикрытие! Или ты считаешь, что справишься с моей работой лучше меня? Считаешь, да? Тогда валяй!

Это все проклятый кокаин виноват. И постоянный стресс, конечно. Сохраняя внутреннее спокойствие, я обиженно надула губки. Маргарита Латунская играет на мужских чувствах, как скрипач-виртуоз. Когда мне нужно добиться чего-нибудь от женщины, я прибегаю к гневному натиску. Когда имею дело с мужчиной, мое оружие – обиженная гримаска.

– Понимаешь, солнышко, главный хранитель Рогоршев лапает меня неделю за неделей. Сил больше нет… Ведь я так люблю тебя… – притворно всхлипнула я.

Руди зарычал и огляделся, будто искал, кого бы загрызть.

– Хочешь выйти из игры? Ну давай, отправляйся к Грегорскому и заяви ему: «Большое вам спасибо за денежки от украденных картинок, но мне разонравилась моя работа. Уезжаю. К празднику пришлю открытку». Одумайся, женщина! Он тебя живо без каши съест и не подавится.

Мне показалось, что он готов меня ударить.

– Но ведь мы потому и выбрали Швейцарию, что там нас никто не достанет…

– Как бы не так! У Грегорского длинные руки.

– Знаю я этих длинноруких…

– «Знаю я этих длинноруких», – презрительно повторил Руди. – Ты про тех, что ли, кто тебя трахал? Про партийную канцелярскую крысу? Про колченогого престарелого матросика?

– Он был адмиралом.

Руди фыркнул:

– А что ты знаешь о переводе средств? Об отмывании денег? Я в любой момент выдам тебе твою долю, ради бога. Но что ты будешь делать, когда швейцарские таможенники поинтересуются, откуда у тебя целый чемодан наличных? Мы играем в команде! И ты не можешь так просто выйти из игры, когда тебе вздумается!

– Когда мы уедем?

– Всему свое время! Отвяжись! С тобой бесполезно разговаривать, когда ты в таком настроении. Так, я пойду прошвырнусь!

И он ушел, хлопнув дверью.

Из мастерской выглянул Джером:

– Он не разбил мой веджвудский фарфор?

– У него нервы сдают. Ничего удивительного – отъезд на носу, – объясняю я.

Джером буркнул что-то по-английски.

Сегодня мой день рождения.

Ноги ноют. С чего бы это, в мои-то годы?

На лестнице я услышала, что в квартире звонит телефон, достала ключи, стремглав пролетела по коридору и схватила трубку. Я понимаю Руди, поэтому всегда прощаю. Не то что другие женщины, которые пользуются его добротой.

– Алло, – выдохнула я.

– Добрый день. Госпожа Латунская? Простите за беспокойство. Это Татьяна Макух, из музея. Что с вами? Может быть, я не вовремя?

Я перевела дух, пытаясь скрыть разочарование в голосе.

– Нет, что вы. Просто я не успела отдышаться после бега.

– После бега? Вы бегаете трусцой? В парке?

– Нет, по лестнице. К телефону, чтобы взять трубку.

– Вы сегодня заняты?

– Да. Нет. Пока не знаю. А что?

– Мне так одиноко. Я подумала, может, встретимся, угощу кофе? Или зайдете в гости, в мою конуру, и я приготовлю вам настоящий варшавский борщ.

Отказать Татьяне? Мой язык сам собой произнес: «Да, конечно!» А как же Руди? Но с другой стороны, почему я должна сидеть как пришпиленная и ждать его? Может, и к лучшему, если он меня не застанет: пусть думает, что не очень-то в нем нуждаюсь. Пусть это послужит ему уроком.

– Отлично! Знаете кофейню возле Пушкинского театра?

– Да, конечно.

– Жду вас там через час.

Ну и ну. Няма вспрыгнула мне на колени, требуя ласки. Я рассказала ей и про то, как Руди на меня разозлился, и про то, как славно мы заживем в Швейцарии. Чего ради я согласилась провести вечер в обществе надменной соперницы из Польши?

В пустом кафе пахло темным деревом и кофе. Я распахнула дверь, и в полосах света заплясали пылинки. Звякнул колокольчик. В подсобке еле слышно играло радио. Татьяны еще не было, хоть я и припозднилась.

– Привет, Маргарита!

Татьяна шевельнулась и попала в полосу света. Ее волосы отливали золотом. Изящный костюмчик из черного бархата подчеркивал подтянутую фигуру. Она была очень соблазнительна. Для мужчин типа Рогоршева.

– А я вас не заметила.

– А я вас жду. Ну, присаживайтесь. Спасибо, что составили мне компанию. Что будете пить? У них прекрасный колумбийский кофе.

Она что, пытается произвести на меня впечатление?

– Что ж, если официантка проснется, закажем колумбийский.

Из подсобки вышел какой-то тип и спросил с сильным украинским акцентом:

– Вам колумбыйскохо?