Клиффорд Саймак - Ветер чужого мира [сборник litres]

Разумеется, все это враки чистой воды, но чем нелепее миф, тем истовей в него верят. К тому же эту выдумку поддерживает целый Институт Бессмертия, сидящий на правительственном обеспечении и кормящийся с миллиардов подачек от страждущих простофиль, что богатых, что бедных. Все эти простофили, разумеется, уже умерли или скоро умрут – независимо от своей щедрости.

– Так что же ты ищешь? – спросил я у Фуллертона слегка раздраженным тоном, поскольку разговор уже начал меня утомлять. – Растение? Животное? Какую-то цивилизацию?

И он ответил – торжественно, будто судья:

– Этого я тебе сказать не могу.

Не можешь, да и черт с тобой. Больно надо!

Но я продолжал его подначивать – наверное, просто чтобы убить время. Ну и еще мне не нравился этот парень. У меня аллергия на фанатиков. Как сядут на уши, хоть святых выноси.

– А если найдешь, как узнаешь, что нашел?

Вместо ответа Студент смерил меня встревоженным взглядом, и я решил, что хватит его дразнить. Не ровен час, разрыдается, как малое дитя.

Мы еще немного посидели, но уже без разговоров.

Фуллертон выудил из кармана зубочистку, сунул ее в рот и принялся задумчиво двигать челюстями. Захотелось врезать ему по физиономии, потому что он вечно жевал зубочистки и эта мерзкая привычка выводила меня из себя.

Наконец он выплюнул обглодыш и вразвалочку ушел к себе в палатку.

Я сидел в одиночестве и глазел на ракету. Света от фонаря едва хватало, чтобы прочесть опознавательный знак: «Каф-VII – Эксп. 286». Этого было достаточно, чтобы в любом уголке галактики сообразили, кто мы такие.

Ибо все знают о планете Каф-VII, полигоне для сельскохозяйственных экспериментов. Так же как всем известно о планете Альдебаран-XII, центре медицинских исследований, или о Капелле-IX, планете-университете, или о любой другой планете особого назначения.

На Кафе-VII чем только не занимаются, и команды вроде нашей – а таких сотни – лишь малая часть персонала планеты. Но мы – передовой отряд, работающий на новых мирах (кое-где, кстати, еще не ступала нога человека, а если и ступала, то лишь разок-другой). Выискиваем новые растения и животных, чтобы пустить их на опыты.

Не сказать, что успешно. Было дело, мы нашли какие-то травки, которые пригодились на одном из элтанианских миров, но по большому счету наш экипаж не совершил выдающихся открытий. Похоже, нам просто не везет – как не повезло с хамальским ядовитым плющом. Трудились мы не меньше остальных, но толку от наших трудов почти не было.

Иногда непросто смотреть, как другие поисковые группы получают за свои находки премию и повышение по службе, в то время как мы приползаем к начальству с пустяковыми травками, а то и вовсе с пустыми руками.

В общем, работа у нас непростая, а если кто-то скажет иначе, гоните его куда подальше. Бывает, на чужой планете парни попадают в переплет и возвращаются изрядно потрепанные. Если вообще возвращаются.

Но сейчас, похоже, мы нашли золотую жилу: мирная планетка, славный климат, ровный рельеф, ни враждебного населения, ни опасной фауны.

Вебер не торопился меня сменить, но в конце концов выполз из палатки и снова принялся рассматривать дохлятину. Обошел вокруг нее несколько раз, глянул с одной стороны, с другой и заявил:

– Самый странный случай симбиоза на моей памяти. Если бы не увидел собственными глазами, сказал бы, что такое невозможно. Обычно симбиоз встречается у организмов попроще.

– Ты про кусты, что из него растут?

Он кивнул.

– А пчелы?

Он чуть снова слюни не пустил.

– С чего ты так уверен, что это симбиоз?

Он едва не начал заламывать руки, а потом признался:

– Я не уверен.

Я отдал ему винтовку и отправился к себе. У нас с Кемпером была одна палатка на двоих. Когда я вошел, то увидел, что у нашего бактериолога сна ни в одном глазу.

– Боб, это ты?

– Я. Все нормально, спи давай.

– Не могу, – признался он. – Лежу и думаю: что-то здесь не так.

– Из-за живности?

– Нет, не из-за нее. Из-за самой планеты. Никогда такой не видел. Она же голая, что твоя коленка. Ни деревьев, ни цветов, ничего. Просто океан травы.

– Ну и что тебе не нравится? – спросил я. – Разве где-то написано, что на свете не бывает планет-пастбищ?

– Ты упрощаешь, – возразил он. – И вообще все слишком уж просто. Чистенько, гладенько и сверху бантик. Как будто кто-то решил: «Давайте-ка соорудим планету попроще. Долой все излишества и биологические эксперименты. Оставим только основы основ. Одна-единственная форма жизни и еще трава в качестве кормовой базы».

– Не загоняйся, – посоветовал я. – Откуда ты знаешь? Может, тут есть и другие формы жизни. Может, тут такие сложности, которых мы и представить себе не можем. Да, пока мы видели только стада этой скотины – наверное, потому, что они заслоняют все остальное.

– Да ну тебя к черту! – буркнул он и отвернулся к стенке.

Вот этот парень был мне по душе. Мы с ним делили палатку с тех самых пор, как он вступил в нашу команду, то есть уже больше десяти лет, и все эти годы мы прекрасно ладили.

Иной раз хотелось, чтобы остальные тоже прекрасно ладили между собой. Ага, как же!

Ссора началась сразу после завтрака, когда Вебер с Оливером заявили, что вскроют тушу на общем столе. Парсонс – по совместительству наш повар – чуть глотку не надорвал от возмущения. Зачем он так, понятия не имею. Ведь с самого начала знал: им что в лоб, что по лбу. Такое случалось уже сто раз, и ему известно было: что ни делай, что ни говори, стол отвоевать не получится.

Но схватка была славная.

– Разделывайте свои туши в другом месте! Весь стол мне заляпаете, и кто потом за него сядет?

– В каком другом месте, Карл? Мы аккуратно, на краешке.

Курам на смех, конечно. Через полчаса весь стол будет завален потрохами.

– Брезент разложите! – огрызался Парсонс.

– На брезенте не получится. Нужно…

– И кстати, как долго вы собираетесь возиться? Через пару дней эта туша совсем протухнет!

Переругивались они довольно долго, но к тому времени, как я стал подниматься по трапу за нашим зоопарком, Оливер с Вебером уже закинули тушу на стол и приступили к делу.

Выгружать клетки, вообще-то, не моя обязанность, но за много лет я уже привык к этому делу. Надо, чтобы клетки были внизу, когда Веберу или кому-то еще понадобится мелкая живность для опытов.

Я спустился в зоокаюту. Завидев меня, крысы распищались, зартилы с Центавра пронзительно заверещали, а панкины с Полярной звезды, те и вовсе чуть из шкур не повыскакивали, потому что панкины только о еде и думают. Сколько их ни корми, все им мало. Пусти их на продуктовый склад, и они будут жрать, пока не лопнут.

Нелегкая это работа – сперва поднять клетки к шлюзу, потом по очереди прицепить к тросу и спустить на землю, – но в итоге я справился, не помяв ни единой железки, а это большое достижение. Обычно я ронял пару клеток, они разбивались, животные сбегали, а Вебер потом целыми днями шипел, какой я безрукий.