Клиффорд Саймак - Ветер чужого мира [сборник litres]

Книжка выпала из пальцев Калвера, он потерял нужное место. Раскрыл ее снова, стал проверять даты. Май, июнь… Вот оно!

9 июня. Перкинс убил Фарсона за пояс с деньгами. Хэмилтон его заставил. Никто не знает. Я пахаранил парня ночью.

Калвер выпрямился на стуле, пальцы стиснули записную книжку.

Перкинс убил Фарсона…

А теперь погиб и сам Убогий. Скорее всего, с ним расправились из-за этой вот записи. Убили, потому что Хэмилтон решил избавиться от свидетеля – он-то знал, что старина Харви записывал все подряд, что в его книжке много такого, о чем никому ведать не надо. Уж всяко это касается заезжего типа по фамилии Калвер.

Грант встал со стула, задул лампу и вышел в коридор.

Внизу он задержался, показал книжку служащему и попросил:

– Можно подержать это у вас в сейфе?

Мужчина неохотно, с опаской взял книжку в руки.

– Знаете, чья она?

Мужчина молча кивнул и судорожно сглотнул.

– Кто-то убил Харви ради этой вещицы, – сказал Калвер. – Но не успел ее забрать.

– Э-э… Куда вы уходите, сэр?

– Иду выбивать долги, – объяснил Калвер.

Хэмилтон вскинул голову, заслышав шаги, и замер под дулом револьвера Калвера.

Грант негромко хмыкнул:

– Как делишки, Кэл?

Губы Хэмилтона искривила усмешка.

– Объясни лучше, как ты сюда попал.

– Через подвальное окно, – ответил Калвер. – Все остальные были заперты. Свет нигде не горел, только у тебя окошко светилось.

Рука Хэмилтона скользнула было по столешнице, и Калвер прикрикнул:

– Держи руки на столе, приятель! Не вздумай ящики открывать!

Хэмилтон послушался. Калвер вошел в комнату и притворил за собой дверь. На столе громоздились горы счетов и столбики серебряных монет, а прямо перед Хэмилтоном лежала раскрытая учетная книга.

– Прибыль подсчитываешь? – осведомился Калвер.

Хэмилтон промолчал.

– А я все гадал, чем ты занялся, когда нас покинул. Десять тысяч долларов как-никак… Тоже все записал, до последнего цента?

– Понятия не имею, о чем ты. – процедил Хэмилтон.

– Допустим, ты убил человека, – принялся объяснять Калвер. – Или нанял кого-то, чтобы человека убили для тебя. Допустим, у него при себе было в поясе десять тысяч долларов. Как бы ты поступил с этими деньгами?

– Не знаю, – сказал Хэмилтон. – Такого со мной никогда не бывало. А гадать попусту я не склонен.

– Знаешь, с такой памятью, как у тебя, деловыми людьми не становятся, – ровно произнес Калвер. – Какие уж тут дела, если ты способен забыть об этакой сумме!

– Послушай, я занят! – попробовал было возмутиться Хэмилтон.

– Это ты послушай, Кэл! – прорычал Калвер. – Нечего мне указывать! Ты меня не обдуришь, уж я-то тебя как облупленного знаю! Напомнить тебе насчет Фарсона? Мне нетрудно.

– Фарсона?

– Да, насчет Фарсона. Того парня, которого Перкинс убил по твоему приказу.

Хэмилтон пожал плечами:

– Да Перкинс кучу народа положил. Я что, их всех по именам знать должен?

– Ну, Фарсона ты точно знал, – процедил Калвер.

– У тебя нет доказательств.

– А записная книжка?

Хэмилтон хихикнул:

– Книжка Убогого? Никакой суд ее не примет.

– Я разве говорил о суде, Кэл? Вообще-то, я говорил о долге.

– О каком еще долге?

– Как это о каком? Десять тысяч долларов. Деньги, которые были у Фарсона, принадлежат мне.

– Хочешь сказать…

– Я хочу вернуть эти деньги.

– И все?

– Пока да. – Калвер пошевелился. – Когда получу наличные, я отыщу Перкинса и покончу с ним, а потом вернусь за тобой. Цени мою доброту, Кэл. Если решишь удрать, время у тебя будет.

– А если я не сбегу?

– Очень надеюсь, что так и произойдет.

Рука Хэмилтона непроизвольно дрогнула.

– Калвер, мы же с тобой старинные друзья. Там, на реке…

Калвер сухо усмехнулся:

– Тебя послушать, так мы были чуть ли неразлейвода. Давай отсчитывай мои денежки.

– Они не здесь, – сказал Хэмилтон. – Надо открыть сейф.

– Ладно, открывай. – Калвер обошел стол и встал рядом, не опуская револьвер. – Одно неверное движение, приятель, и ты труп, точно тебе говорю.

Хэмилтон повернулся в кресле, поднялся, сделал шаг и опустился на колени перед сейфом. Его дрожащие пальцы несколько раз неловко повернули ручку.

– Что-то быстро ты сдался, – заметил Калвер. – Наверное, парочку козырей в рукаве припрятал? Не шути со мной, предупреждаю.

Щелкнуло. Хэмилтон потянул ручку сейфа на себя. Калвер отчетливо различил звук отодвигаемых цилиндров замка. Петли тихо скрипнули, и дверца открылась.

Другой звук, еле слышный, заставил Калвера резко повернуться лицом к двери. В проеме стоял Перкинс – одна ладонь на дверной ручке, другая сжимает шестизарядник.

Калвер вскинул револьвер, одновременно нажимая на спуск. Кольт Перкинса хрипло кашлянул, и костяшки пальцев той руки Калвера, что держала револьвер, обожгла боль. Пальцы разжались сами собой; отдача от выстрела подбросила револьвер высоко в воздух, а затем он закувыркался по полу.

Перкинс навел кольт на Калвера, лицо убийцы искажала гримаса ненависти. Калвер медленно попятился к стене.

Хэмилтон на корточках ухитрился отодвинуться от сейфа, и в его руке тоже появился револьвер. Вот почему он так легко сдался, сказал себе Калвер. Припрятал револьвер в сейфе и был уверен, что сумеет его достать. Это он зря: когда бы не Перкинс, ничего бы не вышло. Он попросту не успел бы опередить Гранта.

Спиной ощутив стену, Калвер встал прямо, наблюдая, как Перкинс приближается – кольт смотрит в грудь, лицо пышет злобой.

Тишину нарушил истошный крик Хэмилтона:

– Перкинс! Не стреляй! Слышишь, Перкинс?!

Тот, не отводя взгляда от Калвера, коротко спросил:

– Почему?

– У него записная книжка Убогого! Это он тебя спугнул и забрал книжку!

– Черт! Так надо его прикончить, и книжка наша.

– Болван! – сорвался Хэмилтон. – Думаешь, она у него при себе? Он слишком умен, чтобы припереться с нею сюда!

– Ты прав, Кэл, – вставил Калвер. – Я пришел без нее.

Перкинс придвинулся.

– Где она? – просипел он.

Калвер покачал головой.

– Не испытывай судьбу, мистер, – предостерег Перкинс. – У нас с тобой свои счеты, помнишь? Я ведь могу вспылить.

– Предлагаю сделку, – сказал Калвер.

– С тобой, что ли? – удивился Перкинс. – И о чем прикажешь договариваться?

Его правая рука воткнула ствол револьвера Калверу в живот, а левая ударила по лицу раскрытой ладонью, и удар был такой силы, что у Калвера в голове загудело.

– В следующий раз кулаком врежу, – прибавил Перкинс. – Я тебе, паскуда, все зубы вколочу в глотку!

Калвер отступил от стены, приподнимая руки, но ствол, прижатый к животу, вынудил остаться на месте.

– От пули в кишках умирают медленно и грустно, – прохрипел Перкинс. – Никто не выживает. Только дернись – и сам узнаешь, каково это.