Эрик Ингобор - Этландия

Слезятся газовые фонари…

И тьма окутала стальную тень Энрика-9.

На одной из площадей Луна-парка одиноко торчал высокий столб силомера, украшенный на вершине пучком национальных флажков. Тумба, по которой бьют молотом, была сделана в виде смешной толстомордой головы с маленьким носом и зажмуренными глазами. Лицо выражало боль от удара по черепу.

У силомера, сняв пиджаки, побагровев от натуги, пыхтят два пьяненьких господина. Их лица похожи на тумбу, которую они по очереди бьют молотами:

— Эскар! Скажи: «Мой друг Фрип, ты сильней меня!»

— Нет, я сильней… Ух!

— Эскар, скажи, что я сильней… Ух!

— Дорогой Фрип, я всегда был сильней тебя… Ух!

Они начали с ненавистью посматривать друг на друга. Жадно опрокидывают стаканы вина. Покачиваясь, задыхаясь, опять хватаются за молоты. Их просьбы звучат уже как требование. Еще минута — и они, наверное, начнут лупить друг друга молотами по лысым черепам…

Пестро одетая дама, хозяйка силомера, уже волнуется, глядя на помутневшие глаза друзей, и умоляет:

— Господа… Господа… соревнуйтесь корректно… Осторожней… Вы убьете меня! У вас вырывается молот! Ах!

— Нет, я сильней!.. Собака!

В толпе зевак на ящик взбирается оборванный человек в очках.

Словно заправский зазывала из дешевого «шапито» или средневековый «шарлатан», он вычурно размахивает руками и шляпой.

Он улыбается, громко кричит, но глаза его полны боли.

— Почтеннейшие господа и дамы! Все сюда! Невиданное зрелище! Жуткое явление! Монстр! Чудо двадцатого века! Железный человек, именуемый «Энриком-9»! За десять фени вы можете увидеть невиданное… Энрик, покажись почтеннейшей публике!

Инженер Куарт начинает водить автомат по кругу. Какая-то дама взвизгивает.

— Не пугайтесь, он на цепи и безопасен, как кошка на ленте.

Толпа всегда любознательна:

— Гы-гы-гы!.. Скажите, а он может любить?

— Нет, только работать… Он любого молотобойца заткнет за пояс. Вот, взгляните.

Куарт подводит Энрика-9 к силомеру. Закрепляет в руках автомата молот. Удар. Кольцо силомера взлетает до поблекших флажков.

Эскар мычит:

— Феноменальная сила.

— Ах, какой он страшный!

— Не хотите ли вы его объятий? — сладострастно острит Фрип, наклоняясь к девушке в сиреневом платье.

Глаза Куарта на минуту зажглись.

— Вы взгляните, какой бы это был кочегар…

Толпа не любит лекций — она в Луна-парке.

— Скучно.

— Ерунда!

— Что-нибудь повеселее!

— Плачу стейер — пусть станет на четвереньки.

— Почему он не танцует?

— Эй, ты, фокусник-покусник, заставь свое чучело танцевать! Румбу… — заказывает господин в рубашке с красными полосками.

Куарт смотрит на оловянные пуговицы глаз господина.

— Танцевать? Хорошо. Я завтра научу его танцевать… румбу, как вы изволили сказать. Пока за пятьдесят фени вы можете ударить его ногой в зад. Прошу, уважаемый господин, только не очень сильно, ибо зад у него железный…

Господин, похожий на борова, пыхтя бьет по заду Энрика-9.

Толпа любит шутки.

— Гы-гы-гы!

Господину с оловянными глазами это понравилось.

— Можно мне еще раз… за ту же цену?

Инженер, зачем вы бледнеете и истерически кричите в Луна-парке?..

— Энрик-9 может любого из вас заменить в работе! Он может всех выгнать с насиженных мест!..

Инженер хочет крикнуть толпе: «Вон! Стадо!» Но вовремя спохватывается. Кривляется и уже чужим голосом добавляет:

— …но он, этот стальной дядя, не властолюбив… Видите, он забавляет вас, он валяет дурака. Не бойтесь, это только чучело… железное чучело на цепи. Почтеннейшая публика! Сегодня за несколько фени, брошенных в шляпу этого стального идиота, вы можете потешаться. Спешите, только сегодня. Я не ручаюсь, что завтра он сможет вас рассмешить… Вы, господин, хотите, чтобы он потряс задом?.. Энрик-9! Публика просит потрясти задом.

Куарт включает мотор, и корпус автомата с гудением сотрясается.

Толпа любит смешные телодвижения.

— Гы-гы-гы!

Девушка высовывает голову из толпы и писклявым голосом спрашивает:

— А воздушный поцелуй он не может сделать?.. Вот так рукой…

Куарт, закрыв от усталости глаза, отвечает ей:

— Ни поцелуев, ни детей он не делает, ибо он не он, а оно…

— Оно?! Хи-хи…

— Не откажите опустить, сколько можете, в его шляпу…

Разумнейшая из машин, протянув рычагом руки шляпу, идет по кругу. Круг быстро пустеет. Несколько человек бросают монеты и, зевая, уходят. Остается только одна пышно одетая пара. К ним подходят Куарт и автомат с протянутой шляпой.

Господин Бординг опускает бумажку в шляпу. И говорит Куарту:

— Вы подаете надежды. Вы на верном пути. Не стыдитесь никакого труда. Рокфеллер начинал с чистильщика сапог. Не правда ли, Мария?

Мария огромными от ужаса глазами смотрит на ободранного человека в очках, своего бывшего мужа. Она его даже не видит. Она глядит только на впалую щеку, обросшую щетиной. Ее глаза застилают слезы… Марию поспешно уводит Бординг.

Долго стоял Куарт. Ему казалось, что остановились время, мозг, что по жилам уже не бежит кровь. Что утонул в пустоте.

Чей-то голос около него произнес:

— Забирайте ваш аттракцион. Скоро запрут ворота.

Ночуя как-то в канаве, Куарт снял очки. Утром он нашел их под собой раздавленными. Стекла держались в оправе, но покрылись лучами трещин. Купить очки — девять стейеров. Их не было. Инженер обрел новое зрение.

Все люди, которых он теперь встречал, были сломаны. Дома покрылись щелями. Буквы вывесок сдвинулись. Весь мир предстал покрытым расселинами, готовым рухнуть. Небо похоже было на разбитую голубую тарелку. Деревья парков еле держались, словно наспех склеенные синдетиконом. Мчавшиеся по асфальту машины на лету распадались и рассыпались. Трубы заводов, разрубленные на куски, чудом висели последнее мгновение в воздухе.

От созерцания этого растреснутого мира овладевал ужас перед грохотом, с которым все окружающее с минуты на минуту должно было обрушиться…

Эта навязчивая мысль к вечеру сдавливала мозг. Тогда инженер закрывал уши, бежал по улицам и слышал, как сзади раскалываются и рушатся дома. И камни свистят над головой. Вот покатился вниз университет. Кренится… нависает десятиэтажный дом на углу… и вдруг, соскользнув с карнизов, гремя водосточными трубами, летят на Куарта стены…

Волосы Куарта стали пепельными от грязи, глаза ввалились, лицо за год избороздили морщины. Запавшими, мутными от голода глазами смотрел он на город сквозь разбитые очки… Как ему не везет! За какое ремесло он ни берется — все рушится. Словно в его руках динамит.