Эрик Ингобор - Этландия

Здесь готовились мастера протянутых рук и молящих глаз.

Вывеска «Университет нищих» сразу вызывает в представлении мрачный интерьер: зеленые от сырости стены подвала, висячие фонари, зловоние лохмотьев и т. д. К сожалению, столица Этландии лишила нас такого романтического фона. Увы! Школа этландских нищих помещалась на аристократической улице адмирала Кингстона и занимала большой дом, выстроенный учеником знаменитого Корбюзье. Белые, слепящие кубы стен чередовались с плоскостями стекла и металла. Здание было насквозь пропитано светом. Воздух наполнял его в таком избытке, что колонны, на которых стояло здание, казались толстыми стропами, еле удерживающими рвущийся в голубое небо белый аэростат.

Некогда здесь помещался Евгенический институт. Он прогорел, ибо руководитель этого трогательного учреждения пришел к такому выводу: «Человечество настолько выродилось, что улучшить породу этих дегенератов уже невозможно». Он пустил себе пулю в лоб, и здание за бесценок было куплено у банкротов предприимчивым г-ном Дроллеком.

Инженер Куарт был подвергнут приемным испытаниям.

— Следующий! Энрик Куарт… Подойдите к столу.

Все — как в детстве. Сейчас к доске. Двойка в журнале. Пять розог. В угол. И уже впадая в детство, инженер Куарт вытянул усталые руки по швам и, трусливо мигая, поплелся между столами к кафедре.

— Как вы будете просить милостыню?

— Ну… «Помогите… безработному».

— Вот яркий пример, господа слушатели! Этот человек обречен на голодную смерть. «Помогите безработному»! Вы можете простоять десять лет на одном месте и не зажать в кулаке ни одного фени. Шаблон — это смерть. Где знания рефлексологии? «Помогите безработному»! Каждый прохожий уже пять лет слышит этот крик из всех пахнущих керосином газет, из широко открытых пастей кружек благотворительных сборов, из тысяч глоток разного калибра. Он уже его не слышит. Научно точно. Эта фраза уже не вызывает у него никаких реакций. А милостыня — сложный психологический процесс… Нервные клеточки органов слуха…

Куарт прошел по коридору, похожему на приемную клиники для богатых пациенток по женским болезням, и очутился в аудитории № 4. Там должна была состояться вводная лекция самого ректора.

Студенческое население аудитории было похоже на палитру, с которой художник мастихином счищает перепутанные остатки всех красок.

Тут были и седые отцы семейств, и беззубые длинноносые неудачницы, и бледные юноши, и подергивающиеся эпилептики, и прилично одетые докторы различных наук, и горбатые старики, в бороздах морщин которых посеяны горе и мудрость бытия.

Ректор начал:

— Милостивые государыни и милостивые государи! В житейских делах побеждает тот, кто умеет смотреть в лицо истине, как бы ни было оно сурово и мрачно. Для большинства человеческого населения нашей планеты в данную эпоху стоит вопрос не о том, где получить плату за свой труд, а вопрос, где получить пособие, минимальное пропитание, где и как получить даяние — или, если употребим научный термин: «боттлинг». Мы живем в суровое время. Время, когда голод является нормальным состоянием, самоубийство — единственным производством, обнаруживающим явные признаки роста, нищенство — единственным ремеслом, которое стоит изучить. Мы зовем в свой университет не только безработных, но и лиц, имеющих еще работу. Мы говорим им: рано или поздно вы останетесь без работы; воспользуйтесь случаем — изучайте, в свободное время, ремесло, которое всегда пригодится. Вы можете, разумеется, и не обладая теми знаниями, которые дает наш университет, выйти на улицу. Вы стоите, уныло протягивая руку, публика вам кажется глухой, слепой, черствой и бездушной. Тривиальное нищенство, старое, ветхое по своим формам, любительское нытье — ее не трогает. Вы забыли, что мы живем в громадных, запутанных, сложных городах двадцатого века с его сложнейшей психологией. Вы умрете от голода и отчаяния. Вы не будете иметь успеха на этом поприще. Еще Спенсер сказал: «От чего зависит успех производства, приготовления и распределения товаров? Он зависит от применения методов, относящихся к различным родам этих товаров; он зависит от достаточного знакомства с их физическими, химическими или жизненными свойствами, то есть он зависит от науки». Нужны знания боттлинга. Нужно овладеть сложной наукой и техникой сбора подаяния в двадцатом веке в больших городах нашей цивилизации. Университет даст вам ключ к душе, сердцу и карману прохожего. Кафедры занимают лучшие специалисты — от профессоров до практиков, нищих с мировым именем. В наших лабораториях, руководимых моими талантливыми сотрудниками, раскрываются все тайны психологии человека, подающего милостыню. Вы изучите все пути к наиболее верному воздействию и преуспеянию. Мир идет к поголовной нищете ввиду перенаселения и истощения природных богатств. Я не тщеславен, но, должен сказать, я твердо уверен, что наше учебное заведение является мировым центром изучения проблем истории, философии, психологии и технологии боттлинга. Милостивые государыни и милостивые государи! Вы можете гордиться: вы находитесь в стенах школы, которая скоро станет единственным учебным заведением мира!..

Курс «истории боттлинга» вел подобранный господином Дроллеком на набережной, умиравший с голоду историк Кубер. Выходив профессора, Дроллек засадил его за работу. Тушеная говядина, полтарелки супу и кое-что из жвачки вечером влили бодрости в старика-ученого, и он создал первую в мире «Историю нищенства».

Из лекций этого обаятельного старикашки инженер Куарт почерпнул много нового. Он узнал, что сбор подаяния — самое древнее ремесло. Древнее сбора ячменя и олив. Еще не было землепашцев и виноградарей, но уже были нищие. В самых седых книгах и письменах находят упоминания о них.

Первобытный сбор подаяния заключался в выпрашивании старых шкур и ржавых наконечников стрел.

В тот день, когда человек палеолита отгородил ледниковыми валунами дикую грушу и сказал: «Это дерево мое и плоды мои», — в тот же день появился и первый нищий. Он протянул руку из-за камней и сказал: «Подайте грушку!»

Сбор подаяния родился вместе с собственностью.

В древности племя «боттлингеров» было у всех народов чтимо наравне со святыми, жрецами и первыми геометрами. Еще до сих пор в Азии и на Востоке особа нищего священна. И только развращенная Европа презирает это священное ремесло. Лектор заставил своих слушателей изучить горы избранных мест из классических авторов. И закончил курс фразой, полной бодрого оптимизма: «Нищенство будет процветать, пока у человечества в кармане звенит хотя бы одна полушка». А так как ректор университета утверждал, что нет человека на земном шаре, которого нельзя бы было принудить подать вам лепту — все дело в искусстве, технике и методологии, — то все перезрелое и молодое студенчество, заряженное бодростью, рвалось в лаборатории, чтобы скорее овладеть тайной добычи этой заветной полушки.