Эрик Ингобор - Этландия

— Предсказываю будущее. Толкую сны. За полстейера предсказываю будущее…

Если старая рыбешка, пенсионерки, не клевала на это, Шюсс делал наживу более жирной. Скручивал в клинок свою черную бороду. Лицо приобретало магический вид. Затем вытаскивал из кармана сюртука складной штатив от фотоаппарата. Расставлял его под деревом, уже возбуждая любопытство бульвара. Из-под манишки, болтавшейся на голой груди, выскакивала дощечка. Установленная на штатив, она сообщала:

Цилиндр и появившиеся откуда-то манжеты напоминали, что профессор уже здесь и ждет посетителей.

Обилие непонятных слов, начинавшихся на «Х», действовало гипнотически. Старая тухлая рыбешка надевала очки, подплывала к дощечке и начинала клевать.

— Мой сын третий год без работы… Предскажите, профессор, когда он получит работу?

— Он получит работу в… Он получит работу… Дайте сосредоточиться… Вижу… вижу этот день… семнадцатое февраля.

Старушка всхлипывала:

— Большое спасибо… Мы так нуждаемся.

И долго искала в своей бездонной сумке монету…

Второй старушке необходимо было солидное снотолкование.

— И мучит меня этот сон и покоя не дает… Сначала снились усы, большие-большие… потом… вы меня простите… два или три собачьих зада…

Шюсс притворился взволнованным:

— Я прошу вас точно припомнить — два или три? Это имеет огромное значение…

— По-моему, и не два, и не три…

— Два с половиной?

— Совершенно верно.

— Тогда все понятно. Этот сон означает: не пейте завтра утром кофе, у вас может случиться расстройство желудка.

— Ай-я-яй… хорошо, что обратилась к вам! Я завтра с утра именно хотела пить кофе.

— Полстейера.

Одна почтенная дама в черной наколке важно уселась на скамью, вытерла платочком сморщенные губы и обстоятельно, как Вебер во «Всеобщей истории», начала излагать свою шестидесятивосьмилетнюю жизнь. Через два часа, когда она добралась до июня 1889 года, Шюсс почувствовал, как с его манишки падают капли пота на живот, цилиндр словно вплавился в мозг, деревья почему-то торчали уже корнями вверх…

Был уже полдень. Старушенция бойко рассказывала неприятности с перевозкой ее мебели в 1897 году 11 мая… На истории 1904 года психолог Шюсс застонал, изо рта у него показалась пена… Схватив штатив, он бросился бежать.

От помешательства спасло бедного психолога то, что он наткнулся на своего компаньона по артели доктора Бэга, который нашатырем и компрессами вернул ему сознание.

Доктор медицины Бэг тоже промышлял в этих краях. Он выкликал, зазывая пациентов:

— Доктор медицины Бэг… дает советы, лечит душевным врачеванием! Не жалейте полстейера для вашего здоровья!

Своих пациентов он выслушивал, укладывая на бульварные скамьи.

Применял гипноз и методы Месмера, торговал шарлатанскими снадобьями.

— Повторяйте: «я здоров», «я совершенно здоров».

— Я здоров… ой!.. Я совершенно здоров… ой!

— Полстейера.

Бульварная медицина процветала. Больные, у которых не было приличной суммы на визит к врачу и не хватало терпения торчать дни в вонючих коридорах бесплатных лечебниц, приходили сюда, долго выбирали внушающее доверие лицо уличного эскулапа и доступную цену. Тут можно было платить врачам натурой.

Какой-то безработный хирург за два десятка яиц даже вырезал одному крестьянину аппендикс. Прямо на бульварной скамье. Здесь славился гинеколог Борке, он делал бедным горожанкам аборты в кустах.

К полудню у соседних скамей появлялись плакаты и анонсы конкурентов по ловле рыбешки не первой свежести.

Тут бездомные академики старались приблизить науку к толпе. Старые и молодые, благообразные и наглые, они увешивали груди плакатами и открывали ярмарку познаний. Географы рассказывали о необыкновенных странах, где растут кокосовые пальмы. Историки за пять фени рассказывали древние и новые анекдоты. Профессора продавали по дешевке свои полувековые знания, приспособляя их к уровню сновавшей толпы домашних хозяек и обывателей. «Грозит ли разрушение атомного ядра торговле керосином?» «Как использовать достижения химии в домашнем хозяйстве конторщика?» «Несет ли попадание Земли в космический туман возврат в ледниковый период?» «Высшая математика в применении к домашнему хозяйству».

Каждый из них взбирался на ящик, принесенный с собою, и старался перекричать соседа.

Несносный крик висел над этой ярмаркой.

Обнищавшей артелью Моста самоубийц иногда овладевало зеленое отчаяние. Конкуренция, проклятая и жестокая конкуренция, так росла, что все улицы, бульвары и площади Этборга представляли собой сплошную толпу предлагавших что-нибудь купить, выслушать, изведать, попробовать, — потребитель вымирал. За какое дикое занятие ни бралась артель — все было затоптано. Все оказывалось монополизированным соответствующим трестом или синдикатом. В начале осени инженер Куарт, работавший с водопроводчиком на кладбище, устроил туда своих голодных коллег. На должность дежурных призраков в склепах и могилах. Но как только дело развилось, появилась некая потертая личность. Как-то ночью этот человек сел на спину надгробного ангела и обратился к нашим люмпен-интеллигентам с таким монологом:

— Вы, конечно, знаете, что существует Синдикат кладбищенских призраков…. У вас есть только один выход: прекратить свою дикую деятельность. Вы, конечно, можете не обратить внимания на мое чуткое предложение. Но тогда мы не ручаемся, что вы не обретете вскоре вечного покоя в одной из забытых старых могил…

В такое безысходное время доктор медицины Бэг предложил Шюссу и Ольцу самим создать трест. Были проданы сюртук Шюсса, стетоскоп Бэта, подтяжки и последние ботинки инженера Ольца. Образовался небольшой основной капитал. В дело вовлечены были свора бездомных мальчишек, пара нищих эрудитов и несколько бродяг. Так возник «Синдикат Несчастных Случаев». Начали с трамваев. Один незаметно прицеплял рыболовный крючок с леской к штанам жертвы. Та изящно спрыгивала на остановке. Смех жестоких людей обнаруживал, что брюки распороты на самом неподходящем месте. Бледная или багровая от стыда жертва натыкалась на агента синдиката, который предлагал избавиться от позора, взяв напрокат его плащ.

Другие сотрудники «С. Н. С.» забирали утром из лачуги Бэга оперативный инвентарь (щеточки, тряпочки, бензин, химикалии и ведро с мелом) и выходили на работу. Один нечаянно задевал прохожих ведром с мелом или незаметно делал кистью сочный мазок на спине. Другой заботливо предлагал почистить за скромное вознаграждение. «Я — безработный, служил в заведении по химической чистке». Жертв выбирали среди франтов, спешащих в театры, на свидания. Когда человек несется с букетом и у него на заду обнаруживается крест из меловой краски, трудно быть скупым. Самые прибыльные дежурства были у подъездов варьете, оперетт и баров.