Михаил Савеличев - Проба на излом [litres]

– Клоунов, говоришь? – Дятлов хмыкнул. – Ну, тогда поймешь. Именно клоуном себя ощущаю. Карандашом.

Он отщелкнул окурок, встал, шагнул, взял за грудки и встряхнул:

– Меня наебать?! Цапнуть руку кормящего?! – Глаз у него дернулся. Рука перехватила ворот рубашки и скрутила так, что тот врезался в горло.

Дыхания не хватало. Слова превращались в клекот. Пальцы искали опоры, но соскальзывали с ткани кителя. Дятлов душил. Но когда в глазах потемнело, он резко дернул и отпустил. Валяюсь на полу, открывая и закрывая рот, дергаюсь, пытаюсь отползти, заползти, спрятаться.

Он наклонился – огромный и жуткий. Переступил. Завозился около параши. Принялся мочиться.

– Кто ты? – спросил Дятлов.

– Курсант… – говорить больно. Горло – сплошная рана.

– Не канифоль мозги, – он вернулся, застегивая ширинку. – Канифоли не хватит. Еще раз повторяю – кто?

– Курсант, товарищ майор, – в этот раз получается легче.

– Твои товарищи в овраге лошадь доедают, – Дятлов поставил ногу на табурет, оперся локтем о колено, наклонился. – И не таких укрощал. Все же СУР – великое изобретение матушки-природы, согласись? Предохранитель, который не дает вам выстрелить. А вы бы выстрелили и не колебались. Так?

– Не понимаю, – удается оттолкнуться от пола и сесть. Засучить ногами и отползти подальше, пока не упираюсь спиной о дверь карцера. Подальше – это расстояние вытянутой руки.

– Человечеству сотни тысяч лет. Оно пережило ледниковый период, неандертальцев и еще черт знает что. Поднялось из первобытного дерьма почти до высот коммунизма, и тут появляетесь вы, уверенные в своем праве забрать у человечества все, что у него есть.

– Ничего не хочу забирать. Ничего не нужно.

– Конкретно тебе – нет, не нужно. Но бытие определяет сознание. Слышала такое? Марксистская диалектика. Читал, будто вас считают закономерным следствием социального развития. Мол, человечество вступило на последнюю, высшую ступень развития – коммунизм. Коммунизм покончит не только с борьбой классов, но и с историей, которая и есть история этой борьбы. Истории наступит конец, а что остается человечеству? Подниматься на новую ступень эволюции. Представляешь, ступень? Мы при коммунизме толком не пожили – то война, то разруха, а нас взашей выталкивают: освободите, мол, место для более прогрессивного вида. У которого ваш коммунизм не в голове, а в крови. Нет, так дело у Дятлова не пойдет. Когда дети убивают родителей, этому нет оправдания, но родители – вправе. Я тебя породил, я тебя и кончу…

В дверь заколотили, окошечко лязгнуло, голос прохрипел:

– Дятлов, открывай!

– Идите к чертям, я работаю!

– Майор, открывай!

– Блять, что у вас там?!

– Дело срочное, Дятлов. Заканчивай допрос. Тут такое творится.

Он сунул пистолет в кобуру. Только теперь понимаю – держал его наготове. Выстрелить. Потому как Дятлов достает пистолет только для того, чтобы убивать. Наповал.

– Потом разберемся, – сказал Дятлов. – Нам предстоит длительный и плодотворный разговор.

Дитя скукожилось на полу. Не шевельнулось, когда он прошел к двери, замок лязгнул, и в затхлость карцера дохнуло затхлостью подвала.

За порогом трое с пистолетами наизготовку.

– Все нормально, товарищи, – улыбнулся Дятлов. – У нас плановая стирка белья подопечной. Зачем такие страсти?

– Сдайте оружие, товарищ майор, – полковник кивнул солдатику, и тот почти просительно вытянув руку.

Дятлов усмехнулся.

– Так дела не делаются, товарищ подполковник, – сказал он и отступил в проем распахнутой двери. – Вы порядок знаете. В чем меня обвиняют?

Полковник оттянул пальцем узкую стойку кителя, словно освобождая место для глубокого вдоха.

– Устав вспомнил, – просипел он. – А когда подопечную на кукане вертел, устав не вспоминался, а, майор? Может и сейчас палку бросал?

– Серьезное обвинение, полковник. Аж на целого генерала. И на роту автоматчиков. А ты всего троих бойцов взял, которые только-только от мамкиной титьки.

– Сдай оружие, Дятлов, – почти выкрикнул полковник. – И не делай глупости!

– Мои глупости в подметки не годятся твоей тупости, полковник. Как одену портупею, все тупею и тупею.

Из карцера донеслось рычание.

– Что это? – полковник побагровел. – Что там у вас?

Дятлов слегка повернул голову:

– Подопечная, полковник, сердится. Не понимает, откуда донос на любимого наставника.

Рычание сменилось тяжелым дыханием. Звериным.

Полковник залез рукой в карман галифе и вытащил платок. Промокнул лоб и щеки. Протер загривок.

– Посмотри, – кивнул солдатику. – Только осторожнее, сынок.

– Поперек батьки сынка в пекло пускаешь, – осклабился Дятлов. – Лучше стойте, где стоите. Чтоб без жертв.

Солдатик шагнул к Дятлову. Вытянул шею, словно стараясь заглянуть в карцер, но за Дятловым ничего нельзя было рассмотреть.

– Смелее, сынок, – подбодрил Дятлов. – Дембель не за горами. Хотя кому ты на дембеле без башки нужен, а?

– Товарищ майор, – прошептал солдатик, – разрешите, товарищ майор…

Никто не понял, чего хотел попросить солдатик.

Из распахнутой двери метнулась густая тень, что-то шлепнуло, икнуло, раздался противный звук раздираемого мяса, приправленный выстрелами.

– Вот так-так, – сказал Дятлов невозмутимо. – А с этим что делать?

Люди лежали вповалку, жизнь медленно уходила из них, заставляя сочленения подергиваться, как лягушачьи лапы под током. Полковник зажимал руками распоротый живот с торчащими кишками и широко разевал рот. Из обезглавленного тела солдатика густыми волнами выплескивалась кровь.

– Раз, два, три, четыре, – для верности пальцем сосчитал Дятлов. – Четыре трупа из-за пренебрежения правилами безопасности.

Лампочка мигнула, сделала вид, что погасла. Затем засветилась вполнакала.

– Вы уверены? – еще раз переспросил человек в перепачканном кровью халате. Марлевая маска свисала на подбородок, очки сбились на бок. – Здесь темно, как в аду. Сплошная антисептика. Абортирование в таких условиях…

– Других условий не будет, – сказал Дятлов. Он так и сидел на подоконнике, полуотвернувшись от врача и разминая папиросу. Город за окном почти полностью темен после снижения подачи электричества ГЭС. Авария, крупная авария… – Если вы гарантируете, что это невозможно, то… То у нас есть запасной вариант.

– Дайте закурить, – потребовал человек. Его скошенный назад подбородок дрогнул. Дятлов не глядя протянул ему размятую сигарету. – Позвольте узнать… хм… в чем состоит запасной вариант?

Дятлов извлек из кармана галифе коробок, поднес к уху, потряс, словно убеждаясь – спички еще есть, и сказал:

– Пуля.

– Если это шутка… – начал человек, но Дятлов прервал: