Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Тело Арти начало соскальзывать на землю.

— Нет, — очень твердо сказала Сестра и напрягла все силы, чтобы не дать ему упасть.

Она все еще удерживала его, когда к ней подошли, чтобы помочь сесть в белый джип.

При свете керосиновой лампы полковник Маклин разглядывал себя в зеркало в ванной трейлера «Эйрстрим».

Серо-зеленый нацистский мундир был тесноват в груди и в талии, но рукава и брюки оказались нормальной длины. На ремне висела черная кожаная кобура с заряженным «люгером». На ногах были подкованные гвоздями нацистские сапоги, тоже маловатые, но Маклин решил разносить их. Китель украшали медали и знаки отличия, и хотя полковник не знал, что это за награды, он решил, что они выглядят очень впечатляюще.

Чулан в спальне Фредди Кемпки был полон нацистской униформы, артиллерийских мундиров, сапог, ремней и тому подобного. Над кроватью на стене висел флаг со свастикой, а в книжном шкафу стояли «Взлет и падение Третьего рейха», «Военная стратегия и маневры», «Средневековая война» и «История пытки». Роланд ухватился за эти книги и с воодушевлением их поглощал. Шейла Фонтана спала в другой комнатке, преимущественно предоставленная сама себе, за исключением тех случаев, когда Маклин в ней нуждался. Казалось, это доставляло ей удовольствие, хотя лежала она при этом равнодушная и неподвижная, и иногда Маклин слышал, как она вскрикивала по ночам, словно ей снился дурной сон.

За несколько дней, прошедших с тех пор, как они оккупировали трейлер, Маклин сделал полную опись всего, что собрал Фредди Кемпка: нездорового фастфуда и безалкогольных напитков хватало, чтобы накормить армию, воды в бутылках и консервов было достаточно, но Маклина и Роланда больше всего интересовало оружие. Спальня Кемпки служила арсеналом: станковые пулеметы, винтовки, пистолеты, по ящику сигнальных ракет, дымовых шашек и осколочных гранат. Коробки и сумки с боеприпасами были расставлены вокруг, как золото в королевской сокровищнице. Солдат-Тень мог бы и не говорить полковнику, что он нашел рай.

Маклин рассматривал в зеркале свое лицо. Борода отросла, но была такой седой, что сильно старила его. От Кемпки осталась опасная бритва, и Маклин решил побриться. Кроме того, волосы его были слишком длинными и редкими. Он предпочитал очень короткую военную стрижку. В трейлере нашлись и ножницы, которые прекрасно годились для этой работы.

Наклонившись вперед, Маклин заглянул себе в глаза. Они все еще были глубоко запавшими и несли память о боли, которая пронзила его рану в воде Большого Соленого озера, — боли настолько душераздирающей, что она сорвала с Маклина старую мертвую кожу, которая так долго сдерживала его. Он чувствовал себя заново родившимся, ожившим. В своих ледяных синих глазах он видел того Джимбо Маклина, которым был в молодости. Он знал, Солдат-Тень гордится им, потому что он снова стал цельным и целеустремленным.

Маклин потерял правую кисть, но собирался научиться столь же эффективно пользоваться при стрельбе из пулемета или винтовки левой рукой. В конце концов, времени у него было хоть отбавляй. Рана была перевязана полосками постельного белья, и из нее все еще сочилась жидкость, но ощущение тяжести прошло: соленая вода выжгла инфекцию.

Он подумал, что в нацистской форме выглядит очень привлекательно, очень… да, по-королевски. Возможно, она принадлежала немецкому полковнику, размышлял он. Форма была в прекрасном состоянии, всего несколько проеденных молью дырочек портило шелковую подкладку — Кемпка явно заботливо относился к своей коллекции.

Морщин, казалось, прибавилось, но в лице было что-то волчье, опасное. Маклин прикинул, что со времени катастрофы в «Доме Земли» потерял двадцать пять фунтов, а то и больше. Только одна маленькая деталь на его лице вызывала беспокойство…

Маклин поднял руку и коснулся чего-то, похожего на коричневый струп величиной с четвертак, под левым глазом. Он попытался сковырнуть его, но тот крепко держался на коже. На лбу было еще четыре узелка размером с десятицентовик. Поначалу он принял их за бородавки, но содрать их оказалось невозможно. Он думал, это может быть рак кожи. Вероятно, от радиации. Он заметил, что и у Роланда на подбородке появился новый нарост, тоже не превышающий размером десятицентовик. Это убедило его в правильности догадки. Что ж, решил он, надо срезать кочки во время бритья, и не будет тогда никакой опухоли. Его шкура — вовсе не место для рака кожи. Странно, подумал он, что маленькие круглые струпья появились у него только на лице. Ни на руках, ни на предплечьях, ни где-либо еще. Только на лице.

Он услышал стук в дверь трейлера и вышел из ванной, чтобы открыть.

Роланд и Лоури, оба вооруженные винтовками, вернулись после задания, которое выполняли вместе с тремя другими здоровыми солдатами. Прошлой ночью один из часовых на окраине лагеря увидел короткие вспышки огней на юге, в трех или четырех милях через пустыню.

— Два трейлера, — доложил Лоури, стараясь не слишком пялиться на нацистскую форму полковника. Кемпка всегда был слишком толстым и не мог втиснуться в нее. — У них есть вагончик для жилья и «понтиак». Все машины с виду в прекрасном состоянии.

— Сколько людей? — спросил Маклин, открывая одну из бутылок с водой и предлагая ее Лоури.

— Мы видели шестнадцать человек, — ответил Роланд. — Шесть женщин, восемь мужчин и два ребенка. Кажется, у них полно бензина, еды и воды, но все они обожжены. Двое мужчин с трудом могут идти.

— У них есть оружие?

— Да, сэр.

Роланд взял у Лоури воду и напился. Он полагал, форма прекрасно смотрится на Короле, и жалел, что нет и его размера. Мальчишка не вспомнил почти ничего, что случилось с Фредди Кемпкой той ночью, но живо помнил сон, в котором убил Майка Армбрустера.

— У одного из мужчин есть винтовка.

— Только одна винтовка? Как вы считаете, почему они не пришли сюда? Они же видели наши огни.

— Возможно, они боятся, — сказал Роланд, — или думают, что мы отнимем их пожитки.

Маклин забрал у него бутылку, закрыл ее и отставил в сторону. Дверь открылась и закрылась — из коридора в комнату вышла Шейла Фонтана. Она увидела форму и резко остановилась.

— Нам пригодились бы трейлеры и автомобили, — решил Маклин. — Но нам не нужен никто со следами ожогов. Я не хочу, чтобы в нашем лагере был хоть кто-то обожженный.

— Полковник… У нас уже есть около тридцати человек, которые горели в… вы знаете, — сказал Лоури. — И так ли это важно?

— Я много думал об этом, капрал Лоури, — ответил Маклин, и, хотя он не старался, это прозвучало выразительно. — Я считаю, что люди с ожогами… келоидами, — сказал он, вспомнив медицинское название радиационных ожогов, — наносят ущерб моральному духу нашего лагеря. Нам не нужны тут напоминания об уродстве. Кроме того, люди с такими ожогами не содержат себя в чистоте, как остальные, потому что стыдятся своего вида, и уже этим они деморализованы.