Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Сван повторила за ним. Зеркало отражало левую часть ее лица и левое плечо. Разобрать можно было только очертания головы.

— Я не вижу себя как…

В зеркале произошло какое-то движение. Быстрое движение. Не ее.

Лицо с одним глазом посередине, с зияющим ртом на месте носа, с кожей желтой, как высохший пергамент, выросло из-за ее левого плеча, словно прокаженная луна.

Сван выронила зеркало. Оно ударилось об пол, и девочка резко повернулась налево.

Там никого не было. Естественно.

— Сван? — Расти поднялся на ноги. — Что случилось?

Джош отставил подсвечник и положил руку на плечо Сван. Девочка прижалась к нему, и он почувствовал, как колотится ее сердце. Что-то очень напугало ее. Он наклонился и поднял зеркало, ожидая, что стекло разлетелось на куски, но оно было цело. Он посмотрел в него и вновь испытал отвращение к своему лицу, но задержал на нем взгляд достаточно надолго, чтобы увидеть четыре новые бородавки на подбородке. Он протянул зеркало Расти:

— Хорошо, что не разбилось. Если бы разбилось, нам бы семь лет не везло.

— Я сотню раз видел, как Фабриозо ронял его. Однажды он швырнул его изо всей силы на бетонный пол. Оно даже не треснуло. Понимаете, он говорил, что это волшебное зеркало; только на самом деле, видимо, не знал, в чем именно его магия. Он никогда не объяснял мне, почему это так. — Расти пожал плечами. — По-моему, это просто старое дымчатое стекло, но, поскольку оно шло в комплекте с ящиком, я решил хранить его на прежнем месте.

Он обратил внимание на Сван, которая все еще напряженно смотрела на зеркало.

— Не беспокойся, — сказал он ей. — Я же говорю, оно не бьется. Черт, да оно прочнее пластика! — И положил зеркало на стол.

— С тобой все в порядке? — спросил Джош.

Девочка кивнула. Какое бы чудовище она ни видела позади себя в отражении, снова на него смотреть она не собиралась. Но все же чье это было лицо, там, в глубине зеркала?

— Да, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал искренне.

Расти разжег огонь в печке, и Джош помог ему оттащить труп на цирковое кладбище. Киллер лаял, следуя за ними по пятам.

Они ушли. Сван снова подсела к зеркалу. Оно притягивало ее, совсем как карты Таро Леоны. Девочка медленно взяла его и, держа на вытянутой руке, направила на левое плечо, как сделала это раньше.

Но никакого чудовищного лица не возникло. Ничего там не было.

Сван повернула зеркало вправо. Снова ничего.

Ей очень не хватало Леоны, и она подумала о карте Дьявола из колоды Таро. Лицо из зеркала с ужасным глазом посередине и ртом, похожим на врата ада, напомнило ей изображение на той карте.

— О, Леона, — прошептала Сван, — зачем ты нас покинула?

В зеркале промелькнуло быстрое красное мерцание, почти вспышка, и сразу же исчезло.

Сван оглянулась через плечо. Позади нее находилась плита, за ее дверцей трещали алые языки пламени.

Девочка снова всмотрелась в амальгаму. Там виднелась лишь темнота, и она поняла, что печка никак не может отражаться.

Маленькая точка рубиново-красного света снова вспыхнула в стекле и стала расти.

Словно далекие огни, замерцали другие цвета: изумрудно-зеленый, чистейший белый, глубокий, как полночь, синий. Краски становились ярче, сливаясь в маленькое пульсирующее кольцо, о котором Сван сначала подумала, что оно плывет по воздуху. Но в следующий момент она поняла, что смутно различает фигуру, держащую это кольцо. Она не смогла бы сказать, мужчина это или женщина. Сван очень хотелось обернуться, но она не сделала этого, потому что понимала: сзади нет ничего, кроме стены. Нет, это лишь мираж в волшебном зеркале — но что он значит?

Казалось, эта фигура идет — утомленно, но решительно, как будто он или она знает, что длинное путешествие близится к завершению. Сван почувствовала, что человек этот находится от нее очень далеко — может быть, даже в другом штате. На долю секунды она смогла различить его черты, и ей показалось, что это суровое лицо женщины; затем изображение снова затуманилось, и Сван уже не могла бы сказать, так ли это. Казалось, фигура ищет что-то, держа кольцо, сияющее ярче светлячков. Позади нее, возможно, были и другие люди, ищущие во тьме, но Сван из-за дымки не могла их различить.

Фигура и сверкающий многоцветный круг начали угасать. Сван смотрела до тех пор, пока он не уменьшился до размеров пламени далекой свечи. Потом он мигнул, как падающая звезда, и пропал.

— Вернись, — прошептала девочка. — Пожалуйста, вернись.

Но видение не возвращалось. Сван переместила зеркало чуть левее.

А за этим плечом возвышалась лошадь-скелет, а на лошади — костлявый всадник, весь измазанный свежей кровью, а в руке скелета была коса, которую он занес для смертельного удара…

Сван обернулась.

Она была одна. Совершенно одна.

Ее трясло, и она положила зеркало на стол стеклом вниз. Для нее, пожалуй, на сегодня достаточно магии.

«Теперь все изменилось, — вспомнила она слова Леоны. — Все, что было, погибло. Должно быть, сейчас весь мир такой же, как Салливан: все разрушено, все изменилось, превратилось во что-то совсем другое».

Ей была необходима помощь Леоны, чтобы собрать новые кусочки головоломки, но Леона умерла. Теперь остались только она, Джош и Расти Витерс, если он тоже решит пойти с ними.

«Но что означали видения в волшебном зеркале? — изумлялась она. — Было ли это что-то, что непременно произойдет, или что-то, что никогда не случится?»

Сван решила помалкивать об увиденном до тех пор, пока не обдумает это снова. Она еще не знала, можно ли доверять Расти Витерсу, хотя выглядел он вполне нормальным.

Когда мужчины вернулись, Джош спросил Расти, нельзя ли им остаться на несколько дней. Они распределили воду и «Грэви трейн» — и Сван сморщила нос, но в животе у нее заурчало.

— Куда же вы направляетесь? — поинтересовался Расти.

— Еще не знаю. У нас есть крепкая лошадь и самая бесстрашная собачонка, какую мне доводилось видеть, и, думаю, мы будем идти, пока не найдем подходящее место.

— Возможно, это надолго. Вы же не знаете, что у вас впереди.

— Зато я знаю, что у нас позади. То, что впереди, не может быть намного хуже.

— Это только ваши надежды, — заметил Расти.

— Да. — Джош взглянул на Сван.

«Сберегите дитя», — подумал он. Хатчинс собирался выполнять эту обязанность не только потому, что повиновался приказу, но и потому, что привязался к девочке и готов был сделать все от него зависящее и обеспечить ее безопасность — что бы ни случилось. Хотя, понимал он, это похоже на прогулку по самому аду.

— Я предпочел бы присоединиться к вам, если вы не возражаете, — решил Расти. — Все, что у меня есть, — это одежда, которая на мне, мой волшебный пиджак, этот ящичек и зеркало. По-моему, нет смысла оставаться здесь.