Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Хейз поднялся, чтобы крикнуть «огонь!», но стрельба уже началась. Вспышки выстрелов пульсировали вверху и внизу траншеи. Пули отскакивали от металлической защиты шин, от щитов радиатора и стальных башен. Военные фургоны неумолимо продвигались вперед, почти неторопливо. «Армия совершенных воинов» не открывала огня.

Хейз закричал: «Используйте бомбы!» — но его не слышали из-за шума. Бойцам не было необходимости напоминать, что надо припасть к земле, взять одну из трех имевшихся у каждого бутылок с бензином, зажечь фитиль из ветоши, пропитанной керосином, и бросить эту самодельную бомбу.

Бутылки взрывались, разметывая горящий бензин по снегу, но чудовища, озаряемые вспышками красного света, продолжали идти, и некоторые уже переезжали колючую проволоку меньше чем в двадцати ярдах от траншеи. Одна бомба попала прямо в смотровое отверстие бронированного ветрового стекла «пинто» и взорвалась, выбросив бензин. Водитель с криком вывалился из машины, его лицо объяло пламя. Он поплелся к проволоке, и Франклин Хейз убил его выстрелом из «ингрема». «Пинто», продолжая двигаться, разнес баррикаду и раздавил четверых человек, прежде чем они смогли выкарабкаться из траншеи.

Машины разорвали препятствие из колючей проволоки в клочья, и тут их башни и бойницы стали извергать винтовочный, пистолетный и пулеметный огонь, который прошелся по траншее, когда приверженцы Хейза попытались бежать. Десятки бойцов сползали обратно и оставались неподвижно лежать на грязном, запятнанном кровью снегу. Одна из жестянок с горящим бензином перевернулась, коснувшись неиспользованных бомб, и те начали взрываться в траншее. Везде были огонь и пули, корчащиеся тела, вопли и страдания.

— Назад! — кричал Франклин Хейз.

Защитники кинулись ко второму барьеру, расположенному в пятидесяти ярдах позади, — пятифутовой стене кирпичей, деревяшек и окоченевших трупов их друзей и родных, сложенных один на другой, как поленница.

Франклин Хейз видел солдат, стремительно приближавшихся за первой волной техники. Траншея была достаточно широка, чтобы «поймать» любую машину или грузовик, но пехота «Армии совершенных воинов» быстро переберется через нее — сквозь дым и снег казалось, что пехотинцев тысячи. Он слышал их боевой клич — низкий животный вопль, казалось, сотрясал землю.

Потом ему в лицо уставился бронированный радиатор грузовика. Машина остановилась в двух футах от Хейза и выстрелила. Он выпрыгнул из траншеи. Пуля пронеслась мимо его головы, и он споткнулся о тело женщины с келоидом в виде листка лилии, поднялся и побежал, а вокруг него пули взрывали снег. Он вскарабкался на стену из кирпичей и тел и снова повернулся лицом к атакующим.

Взрывы начали разносить стену на куски, летела металлическая шрапнель. Хейз понял, что «совершенные» используют ручные гранаты — их они сберегли до сегодняшнего дня, — и продолжал стрелять в бежавшие фигуры до тех пор, пока его руки от дерганья «ингрема» не покрылись волдырями.

— Они прорвались справа! — кричал кто-то. — Они наступают!

Масса людей бежала по всем направлениям. Хейз полез в карман, нашел еще обойму и перезарядил автомат. Один из вражеских солдат влез на стену, и Хейз успел разглядеть, что его лицо было разрисовано чем-то вроде индейской боевой раскраски, прежде чем этот человек развернулся и вонзил нож в бок женщине, сражавшейся в нескольких футах в стороне. Хейз пустил очередь ему в голову и перестал стрелять, когда солдат, дергаясь, упал.

— Бегите! Отходите назад! — визжал кто-то.

— Мы не можем их сдерживать! Они прорвались! — Голоса и вопли перекрывали шум.

Мужчина, по лицу которого струилась кровь, схватил Хейза за руку.

— Мистер Хейз! — закричал он. — Они прорвались! Мы больше не в силах…

Его крик оборвало лезвие топора, вонзившееся ему в голову.

Хейз отшатнулся. «Ингрем» выпал у него из рук, и он рухнул на колени.

Топор выдернули, и труп повалился на снег.

— Франклин Хейз? — спросил мягкий, почти нежный голос.

Хейз увидел длинноволосого человека, стоявшего над ним, но не смог различить лица. Он устал, полностью выдохся.

— Да, — ответил он.

— Пора спать, — сказал мужчина и поднял топор.

Когда тот опустился, карлик, который взобрался на разрушенную стену, запрыгал и захлопал в ладоши.

Потрепанный джип с одной целой фарой появился из снега на шоссе номер шестьдесят три штата Миссури и въехал в пределы того, что раньше было городом. На нескольких клинообразных деревянных домах горели фонари, но в остальном на улицах царила темнота.

— Останови здесь. — Сестра указала на кирпичное строение справа.

Окна здания были заколочены досками, но вокруг на земляной стоянке теснилось несколько старых машин и пикапы. Когда Пол Торсон завел джип на стоянку, единственная фара осветила красную надпись на одном из заколоченных окон: «Таверна „Ведро крови“».

— Ты уверена, что хочешь остановиться именно здесь? — поинтересовался Пол.

Она кивнула. Голову ее покрывал капюшон темно-синей куртки.

— Раз тут есть машины, то кто-нибудь должен знать, где найти бензин. — Она взглянула на показатель уровня горючего. Стрелка колебалась возле нуля. — Может быть, здесь мы сможем выяснить, где, черт возьми, находимся.

Пол выключил обогреватель, потом единственную фару и двигатель. Он был одет в поношенную, но надежную кожаную куртку поверх красного шерстяного свитера, на шее — шарф, на голове — коричневая шерстяная кепка. Борода стала пепельно-серой, такой же, как волосы, но глаза на морщинистом обветренном лице все еще оставались властными, ясными, ярко-синими.

Он с беспокойством взглянул на табличку на окне и вылез из джипа. Сестра забралась в задний отсек, где лежали всевозможные свертки, картонные коробки и ящики, укрепленные для сохранности цепью, запертой на висячий замок. Прямо за ее сиденьем лежала потрепанная коричневая кожаная сумка, которую она достала рукой в перчатке и взяла с собой.

Из-за двери доносились звуки неумелой игры на пианино и взрывы хриплого мужского смеха. Пол собрался с духом, открыл дверь и вошел. Сестра следовала за ним по пятам. Дверь на тугих пружинах с лязгом захлопнулась за ними.

Музыка и смех немедленно стихли. На новых посетителей уставились подозрительные взгляды.

В центре комнаты, рядом с чугунной печкой, за столом шестеро мужчин играли в карты. Желтый дым от самокруток висел в воздухе, рассеивая тусклый свет нескольких ламп, свисавших с крюков на стенах. За другими столами сидели по двое-трое мужчин и несколько мужеподобных женщин. Бармен в обтрепанной кожаной куртке стоял за длинной стойкой, которая, заметил Пол, была вся изрешечена пулями. Горевшие в камине поленья отбрасывали красные отблески на заднюю стену. За пианино сидела коренастая молодая женщина с длинными черными волосами. Всю нижнюю часть ее лица и незакрытое горло покрывал фиолетовый келоид.