Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

В отдалении Джош слышал карканье ворон. Ветер не рассеивал тумана, и Хатчинс видел только то, что находилось около самой могилы Расти.

— «Услышь, Господи, молитву мою, и внемли воплю моему; не будь безмолвен к слезам моим, ибо странник я у Тебя и пришлец, как и все отцы мои. Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться прежде, нежели отойду и не будет меня».

Несколько секунд Глория молчала, понурив голову, потом закрыла Библию.

— Это был Тридцать девятый псалом, — сказала она Джошу. — Джексон любил, чтобы я читала ему.

Джош кивнул и еще на мгновение задержал пристальный взгляд на могиле с опущенным в нее гробом — затем первым зачерпнул лопатой землю и бросил ее вниз.

Когда могила была зарыта, а земля плотно утрамбована, Джош установил сосновое надгробие. Молодой резчик по дереву хорошо поработал над ним, и некоторое время оно наверняка продержится.

— Что-то здесь холодновато, — сказала Анна Макклэй. — Пора возвращаться.

Джош отдал кирку и лопату Джону Гэллахеру и подошел туда, где спала закутанная в пальто Сван. Он наклонился, чтобы поднять ее, и почувствовал, как мимо пронеслось холодное дуновение. Стена тумана двигалась и клубилась.

Он расслышал в ветре какой-то шелест.

Словно шорох листьев где-то в тумане справа от него.

Ветер дрогнул и затих, и звук пропал. Джош стоял, всматриваясь туда, откуда он пришел. Там ничего нет, подумал он. Пустое поле.

— В чем дело? — спросила рядом с ним Глория.

— Послушай, — сказал он тихо.

— Я ничего не слышу.

— Пойдем! — позвала Анна. — Задницы отморозите!

Воздух снова шевельнулся, дыхание ветра пришло с поля с другой стороны. И опять и Джош, и Глория услышали шелестящий звук. Джош посмотрел на нее и шепнул:

— Что же там?

Она не знала.

Джош понял, что уже некоторое время не видел Мула. Конь мог быть где-нибудь на поле, скрытый туманом. Он шагнул в направлении шелестящего звука. Когда ветер слабел, звук затихал. Но Джош продолжал идти. Он услышал, как Захиэль кричит: «Пойдем, Джош!» — но не остановился. За ним шли Глория с Аароном.

Ветер изменил направление. Шелест приближался. Джош припомнил жаркий летний день, когда он, еще мальчишка, лежал на спине в поле среди высокой травы, жевал травинки и слушал, как, подобно арфе, поет ветер.

Туман расползался, словно ветхая ткань. Сквозь него Джош смутно различил силуэт Мула примерно в пятнадцати-двадцати футах впереди. Он услышал ржание — и резко остановился, потому что прямо перед собой увидел нечто удивительное.

Это был ряд растений. Все примерно два фута высотой; и когда туман сносило ветром, длинные тонкие листья качались и шелестели.

Джош нагнулся и осторожно провел пальцами по нежному стеблю. Растение было бледно-зеленым, но по листьям были рассыпаны темно-красные точки, очень напоминавшие пятна крови.

— Боже мой! — выдохнула Глория. — Джош, это же молодая кукуруза!

И Джош вспомнил сухое зернышко, присохшее к окровавленной ладони Сван. Он понял, что она делала на поле в темноте и холоде.

Ветер набирал силу, гудел над головой Джоша, заставляя плясать молодые кукурузные стебли и пробивая окна в серой стене дымки. Потом туман стал рассеиваться, и в следующий миг Джош и Глория увидели почти все поле.

Они стояли среди неровных волнистых рядов бледно-зеленых стебельков примерно два фута высотой, усыпанных пятнышками, которые, как понял Джош, вполне могли быть каплями крови Сван, поглощенными почвой и спящими корешками, как топливо — жадным мотором.

При виде зеленеющей жизни в опустошенном заснеженном поле Джош едва не упал на колени. Это было все равно что после долгой слепоты снова увидеть цвета. Мул осторожно, на пробу, пощипывал одно из растений, а над его головой, негодующе каркая, кружилось несколько ворон. Конь заржал на них, потом с резвостью жеребенка погнался за ними между рядами.

«Я не знаю, что за удивительная способность у этой девушки, — припомнил Джош слова Слая Моуди, — но она обладает силой жизни!»

Он покачал головой, не в состоянии подобрать слова. Наклонившись к стебельку, стоявшему перед ним, он дотронулся до зеленого узелка, который, как он знал, со временем станет кукурузным початком. На одном-единственном стебельке таких узелков было еще четыре-пять.

«Мистер, — говорил Слай Моуди, — эта Сван может снова пробудить всю страну».

«Да, — подумал Джош, чувствуя, как колотится его сердце. — Может».

Теперь он наконец понял смысл приказания, слетевшего с губ мертвого Поу-Поу в темном канзасском подвале.

Он услышал возгласы и крики, оглянулся и увидел, что к ним бежит Джон Гэллахер, а за ним — Захиэль и Джин Скалли. Анна с открытым ртом стояла рядом с девочкой-подростком. Джон упал на колени перед одним из стебельков и коснулся его дрожащими руками.

— Он живой! — сказал он. — Земля еще жива! Господи Исусе, у нас будет еда!

— Джош… как это… могло случиться? — спросила его Глория, пока Аарон строил рожи и тыкал в стебелек Плаксой.

Великан вдохнул воздух, который казался свежее, чище, напоен электричеством. Джош посмотрел на Глорию и улыбнулся обезображенным ртом.

— Я хочу рассказать тебе о Сван, — проговорил он, и его голос задрожал. — Я хочу рассказать о ней всем в Мериз-Ресте. Глория, в ней заключена сила жизни. Она может снова пробудить целую страну!

Он побежал через поле к Сван, склонился, поднял ее на руки и прижал к себе.

— Она может! — крикнул он. Голос его громом раскатился над хижинами Мериз-Реста. — Может!

Сван в полусне зашевелилась. Щель ее рта приоткрылась, и она спросила тихим трепетным голосом:

— Может что?

Ветер усиливался. Он дул с юго-запада и нес запах горящего дерева, смешанный с горьковатым запахом серы, напоминавшим Сестре вонь тухлых яиц. А потом она, Пол, Робин Оукс и трое маленьких разбойников вышли из леса на широкое поле, покрытое пепельным снегом. Перед ними в дымке от сотен печных труб виднелись тесно сгрудившиеся хижины и переулки.

— Это Мериз-Рест, — сказал Робин. Он остановился, оглядывая поле. — По-моему, это здесь я видел Сван и здоровяка. Да. Думаю, здесь.

Сестра знала, что это так. Они были уже близко, очень близко. Ее охватила нервная дрожь, ей хотелось побежать к хижинам, но усталые больные ноги не позволяли.

«Шаг за шагом, — подумала она. — Шаг, потом другой — и ты там, куда шла».

Они приблизились к яме, полной скелетов. Оттуда исходил сернистый запах, и они обошли ее, держась как можно дальше от края. Но Сестра не возражала даже против этого запаха; ей казалось, что она и сейчас в самом деле идет как во сне, бодрая и сильная, пристально глядя вперед, на окутанные дымом лачуги. А потом она поняла, что и впрямь грезит, ибо ей почудился едва слышный голос скрипки.