Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

— Что это? — прошептал он.

В нескольких футах от него с пола послышался тихий стон. Он сжал рукой зернышко и медленно повернулся на звук. В его красных глазах отражались отблески огня.

Его взгляд задержался на забинтованной фигуре. Вихрь жара забился в его правом кулаке, и оттуда послышался приглушенный хлопок. Он открыл рот, засунул в него кукурузное зернышко и задумчиво разжевал.

Он приметил вчера эту фигуру, когда наблюдал, как разворовывают фургон. Вчера руки не были забинтованы. Почему они забинтованы сейчас? Почему?

В углу Расти поднял голову, стараясь прийти в себя. Он увидел высокого стройного мужчину в коричневой парке, приближавшегося к Сван. Увидел, как тот встал над ней.

«Опять теряю сознание, — понял Расти. — Двигайся, ну давай же!»

И он пополз через лужу своей крови.

Здоровым глазом, почти ослепшим от дыма, Джош увидел впереди какое-то движение. Это был Мул, — вздыбившись, он в панике бил копытами, не в силах выбраться наружу. Одеяло у него на спине дымилось, готовое вот-вот загореться.

Джош подбежал к лошади и едва не был растоптан копытами: обезумевший Мул встал на дыбы и снова опустился, крутясь то в одну сторону, то в другую. Джош сумел придумать только одно: он поднял руки перед мордой лошади и хлопнул в ладоши как можно громче, как когда-то сделала Сван на ферме Джаспина.

Напомнил ли этот звук о Сван или на секунду просто рассеял панику, но Мул перестал метаться и замер, его расширенные от ужаса глаза слезились. Джош, не теряя ни минуты, схватил Мула за гриву и выволок из стойла, стараясь подвести коня к двери. Мул упирался.

— Пойдем, дурак проклятый! — завопил Джош, глотая обжигающий воздух.

Упираясь ботинками в горящую солому, он изо всех сил тащил Мула вперед. Сверху падали огненные обломки бревен и били его по плечам, а Мула по бокам. Вокруг осами вились искры.

А потом Мул, должно быть, почуял дуновение свежего воздуха, потому что рванулся так, что Джош только успел обхватить руками шею коня. Ботинки волочились по полу, когда Мул прорывался сквозь пламя.

Они выскочили на холодный ночной воздух. От горевшего пальто Джоша летели искры, в гриве и хвосте у Мула плясали огоньки.

Человек в коричневой парке стоял, глядя на забинтованные руки девушки.

— Что же случилось, пока я не следил за ними? — спросил он с тягучим южным акцентом.

На мгновение станок был забыт. Зеркало, в котором ничего не отражалось, единственное зернышко кукурузы, забинтованные руки — все это беспокоило его так же, как и стеклянное кольцо, потому что он их не понимал.

Было и еще что-то, связанное с фигуркой на полу. Что же это?

Ничто, подумал он. Меньше чем нуль.

Но почему он чувствовал при виде этой фигурки что-то еще? Что-то… угрожающее.

Он поднял правую руку. В пальцах пульсировало тепло, на одном пальце загорелся огонь и распространился по всей ладони. Через несколько секунд его рука оделась в огненную перчатку.

Ко всему, чего он не понимал, он относился просто. Уничтожить.

Он потянулся к голове, покрытой коркой наростов.

— Нет.

Шепот был слабый. Но рука, схватившая его лодыжку, еще сохраняла какую-то силу.

Человек в коричневой парке посмотрел недоуменно. При свете горящей руки Расти увидел его лицо, обветренное, изборожденное глубокими морщинами, с густой седой бородой и такими бледно-голубыми глазами, что они казались почти белыми.

От прикосновения к мужчине по костям Расти пошли волны озноба. Больше всего на свете ему захотелось отдернуть руку, но холод сковал его и не позволил потерять сознание.

— Нет… Не трогай Сван, сволочь! — сказал Расти.

Он увидел, что мужчина слабо улыбнулся. Это была улыбка сожаления, но оно сразу прошло.

Мужчина горящей рукой схватил заступника за горло. Шея Расти оказалась в огненной петле. Он закричал, пытаясь отбиться ногами. Мужчина приподнял его с пола. Огонь хлынул из руки незнакомца, обжигая, как напалм, опаляя Расти волосы и брови. Одежда ковбоя занялась, и внутри его, в холодной сердцевине боли и паники, шевельнулось понимание: он превращается в живой факел — ему осталось жить несколько секунд.

А потом настанет очередь Сван.

Тело Расти боролось, дергалось и билось, но он знал, что с ним все кончено. Запах собственного горящего тела заставлял его вспомнить о жирном мясе по-французски на ярмарке в Оклахоме. Пламя уже дошло до костей, и Расти перестал воспринимать боль, будто уже миновал точку невозврата.

«Мама что-то говорила, — подумал Расти, — говорила… говорила… Мама говорила: борись с огнем с помощью огня».

Горящими ветками рук Расти обнял мужчину и сплел пальцы у него за спиной. Пальцы держали, как цепи, а Расти ткнулся горящим лицом в бороду этому человеку.

Борода загорелась. Лицо покрылось пузырями, стало плавиться и потекло, как пластиковая маска, обнажая более глубокий слой цвета модельной глины.

Расти с мужчиной закружились по комнате, точно танцоры в каком-то причудливом балете.

— Господи боже! — вскрикнул кто-то, заглянувший внутрь по дороге к горящему сараю.

— Боже милостивый! — воскликнул другой, отскочил и плюхнулся в грязь.

Подбегали зеваки посмотреть, что случилось, а человек в горевших лохмотьях коричневой парки не мог сбросить с себя полыхавшего мертвеца. Его новая личина была разрушена, и они вот-вот могли увидеть его истинное лицо.

Он издал нечленораздельный рев, от которого чуть не рассыпались стены хижины, и выбежал в толпу. Продолжая выть, он кинулся прочь по улице на плавящихся ногах, стараясь освободиться от объятий обугленного ковбоя.

Глория помогла Джошу выбраться из пальто. Его маска тоже дымилась, и Глория, недолго думая, сдернула ее.

Темно-серые наросты, некоторые величиной с кулак Аарона, почти полностью закрывали голову и лицо Джоша. Вокруг его рта смыкались усики, а единственным чистым участком, кроме губ, оставался левый глаз, теперь налитый кровью из-за попавшего в него дыма. Джош находился в лучшем состоянии, чем Сван, но все же при виде его Глория задохнулась и отступила назад.

У него не было времени извиняться за то, что он не красавец. Он подбежал к Мулу, который отчаянно брыкался. Остальные зрители тем временем наблюдали. Набрав полную пригоршню снега, он ухватил Мула за шею и стал руками гасить огоньки в его гриве. Глория тоже начала растирать снегом Мулу хвост. Аарон и многие другие мужчины и женщины зачерпывали снег и терли им бока Мула. Худой темноволосый мужчина с синим шрамом гладил шею Мула напротив Джоша, и через минуту им удалось успокоить коня: он перестал брыкаться.

— Спасибо, — сказал Джош мужчине.

А затем послышался шум, пахнуло жаром: рухнула крыша.

— Эй! — крикнула женщина, стоявшая ближе к дороге. — Там что-то случилось!