Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

— Вот куда мы идем, — сказал он.

Альвин Мангрим сиял, как счастливое дитя:

— Правильно, братан!

Впервые в жизни Маклин почувствовал слабость. Что-то раскрутилось и вышло из-под контроля. Шестеренки великой военной машины, которой была «Армия совершенных воинов», начали крутиться независимо от воли людей. В этот миг полковник осознал, что в действительности ему нет особого дела ни до каиновой печати, ни до очищения человеческой расы, ни до объединения для борьбы с русскими. Это были только слова, которые он говорил другим, чтобы заставить их — и себя тоже — поверить, что «Армией совершенных воинов» двигали высокие мотивы.

Теперь он понял, что всегда хотел одного: чтобы его снова боялись и уважали, как тогда, когда он был молод и сражался в чужих странах, до того как утратил быстроту реакции. Ему хотелось, чтобы его называли «сэр» и при этом не ухмылялись. Для него было важно снова стать значительным, не трутнем, засунутым в обвисший мешок с костями и грезящим о прошлом.

Он осознал, что пересек точку невозврата где-то в потоке времени, который вынес его и Роланда Кронингера из «Дома Земли». Теперь пути назад не было — и никогда не будет.

Но какая-то часть его сознания, глубоко внутри, вдруг вскрикнула и скрылась в темной дыре, ожидая, что придет нечто грозное, поднимет решетку и кинет еду.

— Кто вы? — прошептал полковник.

Незнакомец еще больше подался вперед, и его лицо замерло в нескольких дюймах от лица Маклина. Полковнику показалось, что в глубине его глаз он заметил алые черточки.

— Можете называть меня просто Друг, — ответил молодой человек.

— Они придут, — сказала Сестра. — Я знаю, что придут. Так что же мы собираемся делать, когда они доберутся сюда?

— Всыплем им по первое число! — ответил костлявый черный джентльмен, вставая с грубо вытесанной скамейки. — Да! У нас хватит оружия, чтобы заставить их поворотить оглобли!

— Правильно! — согласился другой. — Если эти сволочи думают явиться сюда хозяйничать как у себя дома, то они ошибаются!

В толпе — в недостроенную церковь набилось больше ста человек — послышались голоса тех, кому эти слова пришлись по душе. Но многие были не согласны.

— Послушайте, — сказала женщина, поднимаясь с места. — Если она говорит правду и сюда идут две тысячи солдат, то мы сошли с ума, коли думаем, что можем противостоять им! Надо упаковать то, что мы сможем унести, и…

— Нет! — прогремел седобородый мужчина из следующего ряда. Он встал, его лицо, прочерченное рубцами ожогов, посинело от гнева. — Нет! Клянусь Богом! Мы останемся здесь, где наши дома! Мериз-Рест раньше и плевка не стоил, а посмотрите на него сейчас! Черт побери, у нас здесь город! Мы снова строим!

Он оглянулся на толпу потемневшими от ярости глазами. Примерно в восьми футах над его головой на голых стропилах висели керосиновые лампы, заливая собрание матовым золотым светом. Дым поднимался во тьму — крыши еще не было.

— У меня есть дробовик. Мы с женой остаемся, — продолжал он, — и умрем здесь, если придется. Мы больше ни от кого не побежим!

— Подождите! Секундочку! — встал крупный мужчина в защитного цвета куртке и брюках. — Из-за чего сыр-бор? Эта женщина заявляет… — Он держал в руках грубо напечатанные листки с объявлением: «Сегодня срочное собрание!» — «Они должны прийти!» И мы все всполошились как идиоты! Она стоит здесь перед нами и твердит, что какая-то чертова армия придет сюда через… — Он взглянул на Сестру. — Когда, вы сказали?

— Не знаю. Может, через три-четыре дня. У них есть грузовики и машины, и они, когда тронутся, пойдут быстро.

— Хм… Ну вот, значит. Вы явились и начали: «Идет армия», — а мы все страшно испугались. Откуда вы это знаете? И что им здесь нужно? Я имею в виду, если они хотят вести войну, то наверняка могут найти местечко получше! Мы все здесь американцы, а не русские!

— Как вас зовут? — спросила Сестра.

— Бад Ройс. То есть капитан Бад Ройс, бывший офицер Арканзасской Национальной гвардии. Видите ли, я и сам имею некоторое отношение к армии.

— Хорошо. Капитан Ройс, я вам точно скажу, что им здесь нужно: наш урожай. И наша вода, скорее всего. Я не могу вам объяснить, откуда я это знаю, так, чтобы вы поняли, но я действительно знаю, что они придут и разрушат Мериз-Рест до основания.

Сестра сжала кожаную сумку со стеклянным кольцом, переносившим ее в суровый край, где качался на лошади-скелете человеческий остов. Она взглянула на Сван, которая сидела в первом ряду рядом с Джошем и внимательно слушала, а потом снова на Бада Ройса.

— Просто поверьте. Они скоро будут здесь, и нам лучше сейчас решить, что делать.

— Мы будем бороться! — закричал кто-то сзади.

— Как мы можем бороться? — спросил дрожащим голосом старик, опиравшийся на палку. — Мы не можем устоять против армии. Дураки мы будем, если полезем в драку.

— Мы будем последние трусы, если этого не сделаем! — сказала женщина слева.

— Да, но лучше жить трусами, чем умереть героями, — заспорил молодой человек с бородой, сидевший позади Джоша. — Я сматываю удочки!

— Да что за ахинея! — взревела Анна Макклэй, вставая со скамейки. Она уперла руки в широкие бедра и оглядела толпу, презрительно приподняв верхнюю губу. — Боже правый, для чего жить, если не бороться за то, что тебе дорого? Мы здесь руки до локтей стерли, очищая город и отстраивая церковь, а теперь собираемся бежать при первом дуновении настоящей беды? — Она хмыкнула и презрительно тряхнула головой. — Я помню, чем раньше был Мериз-Рест, да и большинство из вас, ребята, тоже. Но я вижу, какой он теперь и каким он может стать! Если мы соберемся бежать, то куда мы пойдем? Еще в какую-нибудь дыру? И что произойдет, когда эта проклятая армия снова решит идти на нас? Да если мы убежим, мы все равно что мертвые — а значит, мы должны и можем бороться!

— Да! Да, и я говорю об этом же! — добавил мистер Половски.

— У меня жена и дети! — сказал Вулчевич, и на его лице отразился страх. — Я не хочу умирать и не хочу, чтобы они умерли! Я ничего не знаю о битвах!

— Тогда придется узнать! — Пол Торсон встал и направился по проходу вперед. — Послушайте, — сказал он, останавливаясь рядом с Сестрой, — мы ведь все знаем, как обстоят дела. Мы знаем, что здесь было раньше, и знаем, что у нас есть сейчас! Если мы сдадим Мериз-Рест без боя, то снова станем бродягами и вдобавок будем знать, что у нас не хватило духу даже попытаться отстоять его! Я к тому же чертовски ленив. Я больше не хочу бродяжничать — и поэтому остаюсь здесь.

Пока люди выкрикивали каждый свое мнение, Сестра посмотрела на Пола и слабо улыбнулась:

— Что это? Еще один слой на этом дерьмовом пироге?

— Нет, — сказал он. В его ярко-голубых глазах блестела сталь. — Я верю, мой пирог скоро испечется, а ты?