Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Мул умирал. От ноздрей и раны на животе поднимался пар. В голове у Сван уже прояснилось, и она поняла, что произошло, одновременно осознав, что не в силах изменить ситуацию. Конь еще дергался, как будто силой воли заставлял себя встать. Сван увидела, что к ней приближаются солдаты. Она старалась выдернуть ногу, но та была крепко зажата.

Вдруг кто-то склонился над ней и просунул руки под бок Мула. Сван услышала, как хрустнуло напрягшееся плечо, принимая на себя вес лошади и снимая страшное давление с ее ноги.

— Вытаскивай! — сказал он, и его голос задрожал от усилия. — Скорее!

Сван поднатужилась еще немного и смогла подтянуть ногу на несколько дюймов. Потом Мул снова дернулся, будто из последних сил стараясь помочь; с усилием, чуть не вывихнув бедро, девушка освободилась от давившей тяжести его тела. В ноге сразу же запульсировала кровь, и Сван стиснула зубы от боли.

Ее спаситель убрал руки, покрытые белыми и коричневыми пятнами.

Перед ней было лицо Джоша.

Его кожа снова приобрела красивый темно-коричневый оттенок. У него была короткая седая борода, и почти вся густая шапка волос оказалась седой. Но изуродованный нос, который столько раз ломали, теперь снова стал ровным, а старые шрамы — следы занятий футболом и борьбой — стерлись. Скулы были высокие и острые, будто выточенные из темного камня, а по-детски удивленные глаза мягко отсвечивали серым.

Сван подумала, что после Робина он самый красивый мужчина, какого она видела.

Джош заметил приближавшихся солдат, и у него сразу добавилось адреналина в крови. Чтобы найти Сван, он оставил дома Глорию и Аарона, теперь нужно было всех их спрятать в безопасном месте. Он не знал, где Сестра, но очень хорошо понимал, что солдаты прорвались в Мериз-Рест со всех сторон и скоро пойдут по улицам, поджигая хижины. Джош подхватил Сван на руки. Растянутое плечо и ребра жгла боль.

В это мгновение тело Мула содрогнулось, и из его ноздрей вырвался клуб пара и поднялся к небу, как будто усталая душа нашла наконец облегчение. Джош подумал, что ни одна рабочая скотина не заслуживала отдыха больше, чем Мул. Никогда уже не будет у них такой умной, такой прекрасной лошади…

Глаза Мула уже начала затягивать пленка, и Сван поняла, что конь умер.

— Ох… — прошептала она и больше не могла ничего сказать.

Джош увидел, что из дыма бежит Робин.

— Сюда! — крикнул Джош.

Робин подбежал к ним, прихрамывая и держась за левое бедро. Но солдаты тоже заметили его и открыли стрельбу из пистолетов. Одна пуля взметнула землю в четырех футах от Робина, другая просвистела у самой головы Джоша.

— Идем! — поторопил Хатчинс и побежал к городу со Сван на руках. Его легкие хрипели, как кузнечные меха.

Слева Джош увидел еще солдат.

— Стой! — крикнул один из них, но Джош и не подумал остановиться. Он быстро оглянулся, чтобы убедиться — Робин бежит следом. Несмотря на раненую ногу, парень держался молодцом.

Они уже почти добежали до улицы, когда им навстречу шагнули четверо солдат. Джош решил проскочить напролом, но враги подняли винтовки, и он остановился, озираясь в поисках выхода, как лиса, затравленная собаками. Робин свернул направо — и перед ним оказалось еще трое солдат. Слева подходила другая вооруженная группа, и Джош понял, что через несколько минут начнется самое страшное. Сван сейчас убьют. Оставался только один шанс спасти ее. Выбора не было, и не было времени тщательно обдумать решение.

— Не стреляйте! — крикнул он. И чтобы солдаты не стреляли, нехотя добавил: — Это Сван! Та девушка, которую вы ищете!

— Стой на месте! — скомандовал один из них, целясь из винтовки Джошу в голову.

Остальные выстроились вокруг Джоша, Сван и Робина в кольцо. Несколько солдат что-то быстро обсудили — один из них, казалось, был старшим, — а потом двое отправились в разные стороны — очевидно, чтобы найти кого-то.

Сван хотела заплакать, но не осмеливалась — здесь, перед этими людьми, выказать слабость было нельзя. Лицо у нее было спокойное и сдержанное, будто выточенное изо льда.

— Все будет хорошо, — тихо сказал Джош, хотя это прозвучало несерьезно и глупо. — Увидишь. Мы как-нибудь выпутаемся…

— Без разговоров, ниггер! — закричал солдат, тыча пистолетом в лицо Джошу.

Он подарил врагу лучшую улыбку, на какую был способен.

Шум перестрелки, взрывы и крики еще раздавались над Мериз-Рестом, как кошмар.

«Мы по уши в дерьме, — подумал Робин, — и с этим ни черта не сделать».

Только на него одного было направлено две винтовки и четыре пистолета. Он оглянулся на горящую восточную стену, потом на запад, на дорогу за полем, где разворачивали лагерь.

Через пять-шесть минут вернулся один из солдат, за ним ехал старый коричневый почтовый фургон. Джошу велели поставить Сван на землю, но она стояла с трудом, опираясь на него. Потом солдаты грубо, но тщательно всех обыскали. Их руки задержались на маленькой груди Сван. Джош увидел, как Робин краснеет от гнева, и предупредил:

— Спокойнее!

— Что это за дрянь? — Они нашли карту Таро, которая лежала в кармане джинсов у Джоша.

— Просто карта, — ответил Джош. — Ничего особенного.

— Просто карта? К черту.

Человек разорвал карту на куски и бросил Императрицу на землю.

Задняя дверь фургона открылась. Джоша, Робина и Сван затолкали к тридцати другим пленникам. Дверь закрыли, и узники оказались в полной темноте.

— Доставь их в «курятник»! — приказал сержант водителю.

И фургон повез новую партию «посылок».

Сван зажала ладонями уши. Но она все равно слышала ужасные крики, ей казалось, что, если они не прекратятся, у нее лопнет голова.

За пределами «курятника» — широкого круга, огороженного колючей проволокой, куда согнали уцелевших, — солдаты ходили по полю, срезали кукурузу и выдергивали ее с корнями. Стебли, как трупы, валялись в кузовах грузовиков.

В «курятнике» не разрешали разводить костры, а вооруженная охрана то и дело открывала предупредительный огонь, не давая людям собираться группами. Многие раненые замерзли.

От смеха и песен солдат Джош вздрагивал. Посреди дороги, у источника, развели большой костер. Вокруг Мериз-Реста стояли десятки фургонов, бронемашин, грузовиков и трейлеров, победители грелись у костров. С мертвых содрали одежду и свалили тела в страшные заледенелые груды. Одежду и оружие собрали в грузовики.

«Кем бы ни были эти сволочи, — думал Джош, — они действуют со знанием дела. У них ничего не пропадает, кроме человеческой жизни».

Джош утешал себя мыслью, что Сван все еще жива. А рядом, так близко к нему, насколько позволяли часовые, сидели Глория с Аароном. Глория была так потрясена, что не могла плакать. Аарон лег, свернувшись калачиком, и уставился в никуда, засунув большой палец в рот: солдаты отняли у него Плаксу и бросили в костер.