Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Ее вдруг осенило: она знает, что это за стеклянное кольцо. Давно знает. Теперь, когда отломлен последний шип, это стало еще яснее. Предположила это и Бет Фелпс, много лет назад, — кольцо напомнило ей о статуе Свободы. «Это могла бы быть корона?» — спросила тогда Бет.

Человек с алым глазом тоже понимал это, когда допытывался у нее, где оно. «Кольцо, корона», — сказал он.

Корона.

Сестра знала, чья это корона. Знала с тех пор, как нашла Сван в Мериз-Ресте и увидела молодую кукурузу.

«Нельзя вечно держаться за вещи», — думала она, но ей было очень жаль расставаться с кольцом…

Стеклянная корона стала смыслом ее жизни. Она заставляла Сестру подниматься и шаг за шагом идти вперед по этой кошмарной земле. Сестра цеплялась за корону с ревнивой страстью нью-йоркской бродяжки. Чтобы защитить ее, женщина проливала свою кровь и пускала чужую.

Но час пробил. Да. Пора.

Для нее прогулки во сне подошли к концу. Когда Сестра в очередной раз всмотрелась в кольцо, она увидела лишь прекрасные самоцветы и нити золота и серебра, но ничего больше. Ее путешествия во сне закончились.

Теперь Сван предстоит сделать следующий шаг.

Сестра поднялась с матраца и приблизилась к Сван, держа сверкающее стеклянное кольцо перед собой. Сван поняла: вот этот образ, который она видела в волшебном зеркале Расти!

— Встань, — дрогнувшим голосом сказала Сестра.

Сван встала.

— Это твое, — пояснила Сестра. — Это всегда было твоим. Я просто была хранителем. Но я хочу, чтобы ты запомнила одно — запомнила накрепко: если чудо может превратить обыкновенный песок в нечто, подобное этому… то представь — вообрази на минуту, — во что оно может превратить людей.

И Сестра водрузила корону на голову Сван.

Корона сидела как влитая.

Внезапно вокруг короны вспыхнул золотой свет, пригас и вспыхнул снова. Ослепительный блеск заставил Сестру и Шейлу сощуриться. А глубоко в золоте расцвело, переливаясь, множество цветов, сиявших, как сад в солнечных лучах.

Шейла зажала рот рукой. Пестрые всполохи освещали ее лицо. На глазах выступили слезы; она одновременно и плакала, и смеялась.

Сестра почувствовала жар, как будто ей в лицо ударило солнце. Свет стал таким ярким, что она невольно отступила на шаг, заслонив рукой глаза.

— Что происходит? — спросила Сван, заметив сияние и почувствовав на голове покалывание тепла.

Она испугалась и протянула руку, чтобы снять корону, но Сестра сказала:

— Нет! Не трогай ее!

Золотой огонь заструился по волосам Сван. Девушка стояла так неподвижно, точно удерживала в равновесии книгу на голове, перепуганная до смерти, но восхищенная.

Золотой свет вспыхнул снова, и в следующее мгновение волосы Сван словно охватило пламя. Сияние распространилось от локонов по лбу и щекам, и лицо Сван вдруг засветилось — прекрасное и пугающее зрелище, едва не повергшее Сестру на колени. Яркое свечение распространялось по груди и шее Сван и золотым дымом закурилось вокруг плеч и рук, стекая по кистям, обволакивая каждый палец.

Сестра приблизилась к Сван. Ее рука вошла в свечение и коснулась щеки девушки. Ей показалось, что она тронула бронированную пластину, хотя она все еще слабо различала черты лица и глаза Сван. Пальцы Сестры не смогли дотронуться до кожи девушки ни на щеках, ни на подбородке, ни на лбу — нигде.

— О господи! — охнула Сестра, потому что поняла, что корона создает вокруг Сван броню из света. Броня покрыла ее почти до пояса.

Сван казалось, что она стоит в центре факела, но ощущение не было неприятным. Она видела отблески огня на стенах и лицах Сестры и Шейлы только как легкие золотые блики. Посмотрев на свои руки, она увидела, что они охвачены пламенем. Пошевелила пальцами, но те прекрасно ее слушались — ни боли, ни онемения, ничего. Свет двигался вместе с ней, прильнув к телу, как вторая кожа. Огонь спустился к ее ногам.

Окутанная светом, девушка подошла к зеркалу. Увидев, во что она превратилась, она не выдержала — слишком неожиданным это оказалось для нее. Сван взялась за корону и сняла ее.

Золотое сияние почти сразу угасло. Оно замигало… замерцало… и броня света улетучилась, как развеянная ветром дымка.

Сван вновь стала обыкновенной девушкой со сверкающим стеклянным кольцом в руках. С минуту она не могла произнести ни слова. Потом протянула корону Сестре:

— Я думаю… лучше пусть будет у тебя.

Сестра медленно взяла кольцо. Она вернула корону в сумку и застегнула молнию. Потом, двигаясь как во сне, подняла одеяло и спрятала сокровище обратно в матрац. Но в ее глазах все еще полыхало золотое пламя, и она навсегда запомнила, чему только что стала свидетельницей.

Интересно, что бы случилось, если бы она ради эксперимента сжала кулак и ударила Сван по лицу? Ей не хотелось ободрать или сломать костяшки пальцев, чтобы это выяснить. Отразит ли световая броня лезвие ножа? Пулю? Шрапнель?

Сестра поняла: короне присуща величайшая сила, но она охраняет лишь Сван.

Шейла поднесла свой зубец от короны к лицу. Красный отблеск стал ярче, она была уверена в этом. Она поднялась и тоже спрятала его в матрац.

Через полминуты в дверь громко постучали.

— Шейла! — позвал охранник. — Вы готовы ехать?

— Да, — ответила она. — Да. Готовы.

— Все в порядке?

— Да. Отлично.

— Сегодня я буду за рулем. Отправляемся через пятнадцать минут.

Загремела цепь, обмотанная вокруг дверной ручки и через дверь. Решительно щелкнул висячий замок.

— Теперь вы как у Христа за пазухой.

— Спасибо, Дэнни! — сказала Шейла.

Когда охранник ушел, она опустилась на колени рядом со Сван и приложила руку девушки к своей щеке.

Но Сван была целиком погружена в размышления. В ее сознании возникали видения зеленых полей и фруктовых садов. Это были картины будущего — или того, что могло бы быть? Она видела фермы-тюрьмы, поля, обрабатываемые рабами и машинами-роботами, или они были свободны от колючей проволоки и жестокости?

Сван понимала, что каждая миля дороги приближает ее к ответу, каков бы он ни был.

В штабе Маклина шла подготовка к новой передислокации. На столе полковника лежали отчеты механизированной бригады о распределении топлива. Роланд стоял рядом с Другом перед прикрепленной к стене картой Западной Виргинии.

Красная линия отмечала направление их движения по шоссе номер шестьдесят. Роланд постарался встать как можно ближе к Другу — его мучил жар, поэтому исходивший от Друга холод был ему приятен. Прошлой ночью головная боль чуть не свела его с ума, и он мог поклясться, что чувствовал, как под бинтами перемещались кости.

— У нас осталось всего девять бочек, — сказал Маклин. — Если мы не найдем еще бензина, придется бросать технику. — Он оторвался от сводок. — Эти проклятые горные дороги приведут к перегрузке двигателей. Расход горючего возрастет. Я еще раз предлагаю отказаться от этого похода и отправиться на поиски горючего.