Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

— У меня уже все это есть.

— Вполне возможно, — согласился Роланд. — Но вы уверены, что вам этого хватит? Что, если завтра в лагерь приедет кто-то в еще большем трейлере? И у них будет больше оружия, чем у вас? Что, если они окажутся сильнее и подлее? Люди снаружи, — он кивнул на дверь, — только и ждут кого-нибудь сильного, кто скажет им, что делать. Они хотят, чтобы ими командовали. Они не хотят думать сами. Вот способ положить их умы в свой карман. — Он показал на белоснежную горку.

Кемпка и Роланд молча уставились друг на друга. Подростку казалось, что он смотрит на гигантского слизняка. Черные глаза Кемпки впились в Роланда, и наконец слабая улыбка скользнула по его губам.

— Эти наркотики купят мне милашку вольного кадета?

Роланд не знал, что ответить. Должно быть, ошеломление проявилось на его лице, потому что Кемпка фыркнул и захихикал. Смех оборвался, и Толстяк сказал Маклину:

— Что мешает мне сейчас убить вас и забрать все наркотики, полковник?

— Одно: дурь зарыта на территории бородавочников. И только Роланд знает, где они. Он будет приносить порцию раз в неделю, но если кто-нибудь вздумает пойти за ним, то останется без головы.

Кемпка побарабанил пальцами по столу, глядя на горку кокаина, на Маклина и Роланда — минуя женщину — и снова на «колумбийский сахар».

— Я знаю, куда девать наркотики, мистер Кемпка, — сказал Лоури. — Вчера пришел парень с газовым обогревателем, который наверняка мог бы утеплить ваш трейлер. У другого парня есть целый мешок виски. И нам нужны шины для грузовика. Я с удовольствием отобрал бы и обогреватель, и бутылки «Джек Дэниелс», но оба новеньких вооружены до зубов. К тому же, возможно, неплохо было бы продавать наркотики за стволы.

— Я сам решу, хорошая это мысль или нет. — Кемпка нахмурился, и его лицо пошло рябью. Он шумно выдохнул. — Найди им палатку. Поближе к трейлеру. И скажи всем, что если кто-нибудь их тронет, то будет отвечать перед Фредди Кемпкой. — Толстяк широко улыбнулся Маклину. — Полковник, я полагаю, что ты и твои друзья станете очень интересным дополнением к нашей маленькой семье. Думаю, мы могли бы называть вас фармацевтами, не так ли?

— Думаю, что да. — Маклин подождал, пока Лоури опустит ружье, и сам в свою очередь опустил автомат.

— Теперь все довольны? — Толстяк уставился на Роланда Кронингера черными жадными глазами.

Лоури привел их к маленькой палатке в тридцати ярдах от трейлера. Ее занимала молодая пара. Девушка держала на коленях спеленатого младенца. Лоури направил ружье в голову парню и сказал:

— Убирайся!

Осунувшийся и изможденный, с провалившимися от усталости глазами, парень сунул руку под спальным мешком. Он занес руку с охотничьим ножом, но Лоури шагнул вперед и сапогом со всей силы наступил на тонкое запястье. Роланд смотрел во все глаза, как человеку ломали кости. Взгляд мальчишки был пустым, ничего не выражающим, даже когда раздался хруст: Лоури лишь выполнил приказ.

Младенец заплакал, девушка вскрикнула, но молодой мужчина только держался за сломанное запястье и тупо смотрел на Лоури.

— Вон! — Бородач приставил ружье к голове жертвы. — Или ты глухой, придурок?

Они тяжело поднялись на ноги. Парень остановился, чтобы здоровой рукой собрать спальные мешки и рюкзак, но Лоури схватил его за шиворот и выкинул наружу. Мужчина упал на землю. Его жена зарыдала, бросилась к нему. Собралась толпа зевак.

— Животные! Грязные животные! Это наша палатка! Наша! — завизжала девушка.

— Теперь уже не ваша! — Лоури показал ружьем на территорию бородавочников. — А ну брысь!

— Это несправедливо! Несправедливо! — рыдала бедняжка.

Она умоляюще глядела на собравшихся зрителей. Роланд, Маклин и Шейла тоже посматривали кругом; на всех лицах в толпе читалось одно и то же: вялое равнодушное любопытство, как будто они смотрели телевизор. Хотя кое у кого еще можно было заметить слабое выражение отвращения или жалости, большинство зевак были уже свободны от всех эмоций.

— Помогите нам! — умоляла девушка. — Пожалуйста… кто-нибудь, помогите!

У нескольких человек было оружие, но никто не вмешался. Маклин понимал почему: иначе не выжить. Здесь властвовал Фредди Кемпка, а Лоури был его лейтенантом — возможно, одним из многих, которых он использовал как уши и глаза.

— Убирайтесь, — повторил Лоури.

Женщина выла и рыдала, но мужчина наконец встал и с помертвевшими глазами побежденного медленно побрел туда, где ржавели обломки машин и разлагались трупы. Лицо его жены исказила ненависть. Держа ребенка на руках, она встала и закричала толпе:

— Это случится и с вами! Вы еще поймете! Они заберут все, что у вас есть! Придут и вышвырнут вас вон!

Лоури размахнулся и прикладом стукнул младенца по голове. Сила удара свалила женщину на землю. Детский плач затих навсегда. Мать посмотрела в лицо ребенка и издала слабый сдавленный стон.

Шейла Фонтана не верила своим глазам. Она хотела отвернуться, но не смогла. Ее мутило, в ушах звучал крик младенца и эхом отдавался в голове. Она зажала рот рукой, чтобы не закричать.

Молодой мужчина, ходячий труп в лохмотьях, шел через равнину, даже не потрудившись оглянуться. Наконец девушка с судорожным вздохом встала, прижимая безмолвное дитя к груди. Ее огромные выпученные глаза встретились с глазами Шейлы. Шейла почувствовала, что ее душа превратилась в пепел.

«Если бы только ребенок перестал плакать, — подумала она. — Если бы только…»

Молодая мать последовала за мужем в туман. Зеваки начали расходиться.

Лоури опустил приклад ружья на землю и, кивнув на палатку, сказал:

— Похоже, у нас появилось свободное место, полковник.

— Вы… как вы могли? — спросила Шейла. Ее трясло и тошнило, но лицо оставалось бесстрастным, а взгляд — холодным и суровым.

— Нельзя забывать, кто здесь диктует правила. Ну? Так вам нужна палатка или нет?

— Нужна, — ответил Маклин.

— Тогда входите. Здесь даже есть пара спальных мешков и немного еды. Прямо как дома?

Маклин и Роланд вошли в палатку.

— А где буду жить я? — спросила Шейла.

Он улыбнулся, оглядывая ее сверху донизу:

— У меня в трейлере есть классный спальный мешок. Понимаешь, обычно я сплю с мистером Кемпкой, но я не сторонник этого. Он любит молоденьких мальчиков и ни черта не понимает в женщинах. Что ты на это скажешь?

Шейла ощутила запах его тела и не могла решить, кто же хуже: он или герой войны.

— Забудь об этом, — сказала она. — Я остаюсь здесь.

— Рано или поздно ты будешь моей.

— Когда ад замерзнет.

Лоури послюнил палец и выставил его, чтобы определить направление ветра.

— Становится довольно морозно, дорогая, — заметил он, затем засмеялся и не спеша направился к трейлеру.