Юрий Леляков - Битва во времени

Но тут, во вновь возникшем разговоре, стали проявляться уже новые сомнения — возможно, и бывшие причиной смутной ночной подавленности… Итак, они видели горного жреца — но прежде видели и человека из иного мира или будущего, а горный жрец ни малейшим намёком не дал понять, что ему известно о таких участниках происходящего с той или иной стороны. Хотя и тут объяснением могла быть краткость связи и невозможность выдать какие-то тайны… Но в любом случае — теперь был уже не миф, не предположение, не игра фантазии, вероятность чего ещё оставалась прежде. И в конце пути предстояла встреча с кем-то реальным — возможно, с представителями иной культуры, отделённой от них столетиями во времени, либо колоссальными необозримыми далями в пространстве. И в этом, втором случае — уж точно иного разума, иной цивилизации (хотя и явно ближе фархелемцам по мироощущению, чем членистые люди Иорары)… И уже Ратона предложил новую тему разговора: возможные пути плотноматериальной эволюции разумных в иных мирах — и известные из фантастической литературы идеи по этому поводу. Ведь надо было понять — с чем могут встретиться, с какими существами придётся иметь дело! Тем более, выяснилось — и прежде не один лишь Талир много размышлял, какими были бы разумные существа, их общественная организация, материальная и духовная культура, будь она приспособлена к иной среде обитания…

— … Я, например, уже думал, какой была бы цивилизация на планете двойной звезды… — признался Герм. — Иное чувство времени, биоритмы… Оборот вокруг одной звезды, другой, возврат в точку самопересечения орбиты — и опять… И что это для них: два чередующихся года, не равных по длительности — или один, в который укладывается единый природный цикл? Или — планета обращается вокруг одной, но и вторая светит так ярко, что часть года около их противостояния — на планете нет настоящих ночей? Или — вытянутая эллиптическая орбита вокруг обеих, похожая на кометную, и с такими перепадами климата — что большая часть года, длящаяся наши столетия, у её жителей уходит на зимний анабиоз, и лишь где-то его 50-ю, 100-ю или 200-ю долю они активны — коротким местным летом… Представьте: просыпаются на каких-то… наших полгода — через каждый наш век, а одна их жизнь — десятки тысяч наших лет! Непосредственно наблюдают вековые изменения элементов орбит — а возможно, и эволюцию звёзд…

— А потом — целые наши столетия планета несётся по холодному участку орбиты от одной звезды к другой, а они — в анабиозе? Нет, подожди… — усомнился Лартаяу. — Какая температура на ней в это время? Не только двуокись углерода — азот выпадет кристаллами льда? То есть — сама атмосфера должна каждый раз оттаивать? И — не ускорит это её диссипацию? Хотя, если компоненты двойной звезды ближе друг к другу — ну, как отсюда до Тиэлиракса — и таких перепадов температур нет, может быть относительно приемлемая зима — но приливы… Даже если приливное трение при пepeходax от звезды к звезде не разогреет недра планеты до… постоянных тектонических катастроф — так замедлит вращение, что сутки станут равны году…

— Не обязательно, — не согласился Герм. — Хотя в любом случае — какой-то резонанс во вращении уже не двух, а трёх тел: обеих звёзд и планеты. А то и четырёх — если у планеты большой спутник, как Тарменех у Фархелема…

— А биологическая сторона дела? — напомнила Фиар. — Какие физиологические механизмы могут обеспечить столь долгий анабиоз и потом — размораживание? И вообще, мальчики — правильно ли говорить об этом сейчас?

— Надо же знать, с чем придётся иметь дело… — ответил Герм. — Представить их возможное мироощущение, чувство пространства-времени… А видите — нам даже трудно представить: как это, когда часть года нет ночей…

— А может быть — и на планете одиночной звезды, — ответил Лартаяу. — Представьте: эклиптика наклонена к экватору больше, чем у нас — и полярные круги проходят не через океанские льды, а через населённый континент. И в каком-то городе — часть эклиптики относится к невосходящей области небосвода, а часть — к незаходящей. И, помимо обычного чередования дней и ночей… «месяц дня» — на стыке весны и лета, и «месяц ночи» — на стыке осени и зимы. У нас на южном побережье хоть час астрономических сумерек — короткая, но всё же ночь — а там центральная звезда системы около месяца не опускается под горизонт, и спустя полгода — столько же не поднимается… И даже — не всякая точка эклиптики может быть восходящей или заходящей в гороскопе, как у нас! А какая-то — заходит в самой точке юга… или севера, если другое полушарие — и эклиптика будто переворачивается: верхняя кульминирующая точка — в той же стороне неба, где полюс! И возникает уже новая точка пересечения с горизонтом — и быстро движется к востоку! А другая, напротив — соответственно от юга к западу! Причём у самого полярного круга — всё это происходит за мгновения. А чем дальше от него — тем больший участок эклиптики выпадает из гороскопов в качестве возможных точек восхода и захода — и меньше само разнообразие характеров людей того мира…

— И при рождении — кто-то должен присутствовать с хронометром, отмеряющим доли мгновений, — добавил Итагаро. — А уж вычислять сектора гороскопа — когда смещаются так быстро, или вовсе… сжимаются в точку севера или юга?

— Но это — как раз спорные вопросы, в которых мы не разобрались, — напомнил Герм.

— Характер человека скорее определяет то, в каком из 12 знаков при рождении был Эян… вообще — центральная звезда системы, — ответила Фиар. — Хотя что-то значит — и восходящая точка эклиптики, и расположение планет в секторах гороскопа… Но — почему так трудно понять это по астрологической литературе? Хотя кажется, там — уже не бред…

— А как это было бы при самопересекающихся или вытянутых орбитах… — задумался Герм. — У кого-то — на 6 дневных секторов пришлось бы делить совсем малую часть эклиптики, бывшую в тот момент над горизонтом, а у другого — почти всю. С ночными, правда — наоборот…

— Нет, почему? При виде с самой планеты — и вытянутая эклиптика выглядит на небесной сфере большим кругом, — не согласился Лартаяу. — Другое дело — сверху, перпендикулярно её плоскости. Тут действительно площади секторов будут намного различаться… Хотя верно, — спохватился Лартаяу, — при большом наклоне такой эклиптики к экватору — может быть или почти вся над горизонтом, или — под ним. А при самопересекающейся орбите вовсе — две отдельных системы секторов… А если обитаемая планета — спутник планеты-гиганта, такой, как Тиэлиракс? Представьте… её извилистую — относительно центральной звезды — эклиптику! Даже не знаю, что там считать годом, месяцем, сутками — ведь и планета-гигант обладает своим вращением… А если обращается вокруг звезды в одиночестве, без спутника — нет самого понятия месяца. А это — опять же другие биоритмы. А если… постоянная плотная облачность, как на Эринае, — назвал он единственную более близкую к Эяну, чем Фархелем, планету их системы, — не определено и понятие года…